(Отрывок из поэмы)
(1)
Мингечаур — что значит это слово? У Мильской степи, у попутных трав
Спросил бы ты, но от луча дневного Они сгорели, душной мглою став.
Идёт чабан — в папахе, величав,
Из-за зурны он не расслышит зова,
И зря ты остановишь молодого.
— Мен бильмирам, — он скажет, не солгав.
На осликах два старца из селенья Подъехали к тебе. Их речь, как пенье,
Их жесты, как пустыня, широки. Ты их спросил — и, как по уговору, Подняв глаза на серый призрак-гору, — Мин гяльчивир! — сказали старики.
(2)
— Мин гяль чивир! — сказали старики.
— Мин — тыща, гяль — иди, чивир — обратно:
Назад, назад, назад тысячекратно! Туда пути любые далеки!
Сказал один: — Ты понимаешь, брат мой,
Там у камней, как у зверей, клыки, Там край судьбы, безлюдья и тоски... Другой добавил: — А судьба превратна:
Ты не гора, чтоб в зной из тучи пить, Ты не река, чтоб спесь с Боз-дага сбить,
— Ты человек обычного покова.
Ты не орёл чтоб стать царём вершин,
Там змей не счесть, а ты всего один...
Но человек вперёд пустился снова!
(3)
Да, человек вперёд пустился снова! Был путь и, впрямь ответом на вопрос,
Но множество путей он дерзко нёс
В душе — один заманчивей другого!
Он не был — как Фархад-каменотёс
И вряд ли походил на зверолова —
Он смахивал на парня городского,
Что где-то в недрах Шемахинки рос. Однако сдёрнем с нашей тайны полог! То был Сурхай Картал, простой геолог.
Геологи — повсюду земляки:
Копаются в земле, все клада ищут
И там, где был один, находят тыщу, Старинному завету вопреки.
(4)
Старинному завету вопреки,
Шагал он в край мечты своей упорной —
Пусть горы обдавали жаром горна, Пусть молот бухал в темя и виски! Орлы, орлы, вам дышится просторно, Дороги ваши гордо-высоки,
А здесь — пустыня: камни да пески. Ни скромного шиповника, ни тёрна. Но человек идёт. Его мечта Привольнее, чем ваша высота,
Хотя и ждёт его ночлег без крова.
Она — как солнце! Ей взойти пора!
И что с того, что Серая гора —
Боз-даг — пришельца встретила сурово?
(5)
Боз-даг пришельца встретила сурово, Болото поднеся взамен Куры.
Хотел уснуть, но пели комары,
Да так, что разбудили б и глухого!
И всё же утром крикнул он: — Здорово!
Кому? Чудовищу земной коры, Дремавшему пред ним планетой новой, В которой — что: досада иль дары?
Смельчак, готовый к сотворенью мира Из той громады мёртвой, серой, сирой,
Как ювелир, он брал её куски.
К себе в мешок, совал во все карманы...
Вернулся к людям жизнетворен, рьяный,
Но для горы он стал страшней реки.
(6)
Да, для горы он стал страшней реки — Влюблённый в будущее сын державы Социализма. Молодой, курчавый,
Им, им он осветил все уголки
Души,сознанья, сердца... Ждал он славы?
Конечно, ждал! Но мы не тем крепки. Мы не за славой наперегонки Бросаемся и в труд и в бой кровавый. Не для себя — для Родины!.. Сурхай, Знать, потому и уводил свой край Вперёд. И всё спорилось у такого.
В селе соседу говорил сосед:
Мол, у него подкова есть. Но нет, Ему несла удачу не подкова!
(7)
Ему несла удачу не подкова,
Но старики сказали: — Эй, йолдаш!
А может быть, ты нам её отдашь, Пожертвуешь для счастья для людского? —
Мен бильмирам! Скажите мне толково,
Что нужно вам? Я всё отдам: я ваш До самой точки... — Ай, саг ол, кардаш!
Да будет жизнь твоя всегда здорова! Отдай, дружок, свою подкову нам! — Подкову?!. Ладно! Я её отдам,
Но только не сейчас. — Когда же, милый? —
Когда Куру взнуздаем по-людски.
Но не подкова будет нашей силой,
А голова да две простых руки.
(8)
Да, голова и две простых руки Впряглись в работу, что титану впору. Они поднимут мир — не только гору!
И станут их владельцы велики.
Молчали старики.Нет места спору, Когда разумна речь- большевики
Не кинут слов, которые легки,
В которых нету выхода к простору...
Сурхай опять собрался в путь. И что ж?
С ним вышла из селенья молодёжь — Игиды, полные любви и пыла!
Вот крикнул «Ирели!» один из них. Казалось, милую позвал жених, — Чтоб край тот грозный счастье осветило!
(9)
Чтоб край тот грозный счастье осветило,
Боз-даг с Курой решил он слить в светило,
Слепить огонь из влаги и земли. Снуют в труде друзья его дерзаний . Что день и ночь гудит в Азербайджане?
Гудит тысячевёрстно «И р е л и!