Томас Харди
31 Desember 1900
Я встал у входа в березняк,
когда среди теней
застыл промозглый полумрак
последних зимних дней.
Простор небес — в узлах ветвей,
как в рваных струнах лир;
и люди рвутся поскорей
в уют своих квартир.
Черты земли заострены,
она, как древний труп.
Громады туч над ней видны,
мертво дыханье губ.
Был пульс в плодах засохших глух,
шел из небытия;
был из живущих каждый дух
бесстрастен, как и я.
Вдруг голос зазвучал с небес
в ветвях над головой,
сердечнее вечерних месс
и с радостью живой.
Костлявый хрупкий древний дрозд
взъерошен так и сяк.
И дух его, что чист и прост,
превозмогает мрак.
Восторженный певец так мал,
и так всесилен звук,
что мир вокруг затрепетал,
все вещи встали в круг.
Трель счастья, веры и тепла
качала ночь во сне,
надежда божья в ней жила,
неведомая мне.