Там золотой утренний лев сидел на углу,
будто заря,
Сторожа ворота главных улиц еврейского царя.
Подножие его омывала чудная река,
Сбегающая вниз в тишине ночи и дня.
Но звенящая в моих висках память того века,
Вырастающего на мне будто иголки в теле,
Словно оно слепливалось из разорванной глотки
Тех, кто еще минуту назад бродил в пролетке
Между рядами, балагурил, гулял
И поправлял сандалии дочери и благословлял...