Отчего же я всё время плачу?
Просто так: без боли, без причин.
Оттого ль, что ничего не значу?
Оттого ль, что нету крепких вин?
Оттого ль, что мартовское солнце
Светит бледно с самого утра?
Оттого ль, что больше не вернётся,
День, который отзвучал вчера?
Оттого ли, что любовь большая
Отлетела, словно птица, ввысь?
Оттого ль, что, друга провожая,
Не сказала тихо: «Возвратись»?
Нет причин. Лишь струй ручей солёный
Всё стекает с бледного лица.
Только разум, мыслью удручённый,
Не найдёт тревоге той конца.
Ах, зачем я плачу; слабость это
И усталость слишком крепких дум,
Белизна пронзительного света,
Воспалённый глупостями ум.
Я смеюсь и плачу, перемены
Эти так внезапны, будто я
Лишена рассудка; но катрены
Всё слагаю, мысли не тая.
Ни к чему пустые эти муки.
Что же въелись в душу мне они?
Никакой мне не найти науки,
Чтобы описать такие дни.
Я сижу – душа моя метает,
Наслаждаюсь – мне дыханье жмёт,
Веселюсь – тотчас же осекает,
Улыбнуться силюсь – не даёт.
И чего ты бесишься, больная?
И терзаешь заодно меня?
Ты была задорная, шальная,
Из лучей и яркого огня.
Но теперь томишься, и не знаю,
Как помочь тебе, и потому
Только стих безропотно слагаю,
Изливая всё это ему.
Он всплакнёт со мной, мой верный странник,
Как и снег, летящий за окном.
Где же тот неведомый посланник,
Что тебя укроет сладким сном,
Успокоит неизвестным словом,
Напоит особенной водой,
Наградит укромным мягким кровом
И прогонит бред злосчастный твой?
Отыщу когда-нибудь я средство,
Чтоб горячку эту излечить.
Видно, повторив уроки детства,
Мне придётся это пережить.