Там иволги аукались по соснам.
Роилась у дороги светом липа.
С афиши зазывал нас "Белым солнцем
пустыни" клуб бревенчатый, а слиток
протоки гас под ветром и тускнел
свинцом пролитым за отливкой грузил.
В даль уводил простор голубоблузый,
сплетая смуглых рук случайный узел
час от часу и жарче и тесней.
Уроки страсти! Пламени провалы!
Ржаным загаром тронутые лица.
Так тонут пальцы в клавишах рояля
и музыке дано на свет явиться
в их смертных корчах. Как это звалось
во днях, мелькнувших стаей птиц пролётных,
в ночах, дыханьем нашим опалённых,
когда до стона не хватало лёгких
на запах твоих спутанных волос?