Ставит ножку, сбивает сердечный ритм,
Держит так, что не дышится, хоть умри,
А когда ослабит слегка петлю,
Только, что б ты выдохнул хрипло: «Лю...»
Всё, теперь ты раб. На руках узлы,
На ногах тяжёлые кандалы,
Будешь делать то, что тебе велит.
Ей плевать на шёпот твоих молитв.
Только знай, отпустит—и ты мертвец,
Чуть ещё подышишь, но не жилец.
Пусть дробили валкие жернова,
Понял ты, где плод, ну а где ботва.
И пускай себе не принадлежал,
Но неволи этой безмерно жаль.
Лёгок, пуст до звона и невесом.
И пойдёшь по следу голодным псом.
Пропадёт, исчезнет– в стогу игла.
Дробно топай, в бубен лупи, камлай,
Жги костры, рисуй на воде круги,
Стой на месте, в припадке дурном беги,
Чёртом-бесом вой, ведьмаком зови...
Слуха нет у этой слепой любви.