тепло сказало
«слушай свое дрожание
кипяченое, свое ненаглядное
кроваво-красное месиво, свое
ржавое золото, слушай дрызг
колоколов под кожей, чернилами
вылижи кислое белое поле, да
потекут
грязными черными пятно-линие-
точками
сердечные колики, душевные
судороги, огрызки припадков
припадками рвать», «рвать
бумагу
рвать
зубами
глотку
кому-нибудь, лишь бы рвать
лишь бы что-то
новое, хочу градусы
юга, достали отныне
параметры севера»
- сказало тепло
мне
забавно,
крепко
и немножечко
тупо.
тепло передает
пунктиром:
«хоть ты тресни, но
брать будешь молча -
я слишком плюшевая,
не даю ответов, можешь
грызть меня
перфоратором,
я - облако. не скажу
ни слова, вода
и сахар - тебе попалась
капризная наглая и
жадная до внимания и времени
и времени и внимания
морда, я не говорю, когда
надо» - вообще, я тоже,
но сейчас
я скажу:
спасибо, родимая,
что выплюнулась так расхлябанно,
спасибо, наверное, что мне
дорисовывать
контуры, гадают ли на
уже совершенное? спасибо, что
вовремя, донесла, что смогла,
через месяца два
сплющило бы до пяток -
где бы меня искали
где бы не искали
меня
обстоятельства -
хотелось бани мяса и тела,
кровопека, кишковых бурлений,
коконов в соку желудочном,
не хватало примеси дуновения
грустного «надо», не такого грустного
но не самого правдивого доклада-
отчета самому себе, который
счах
который куда-то
грохнулся
который куда-то
лопнул, визжа «хотелось, не хватало
ли»
и
«это -
как начать курить
под забором
с малолетними дурами
не поэтично и не красиво»
но при этом, я отмечу,
думать о том, как пахнут доски,
от снега мокрые, какой свежий
танцует лес.
есть ли толку с
черты, от которой ползет
стрелка, коли
уже не вернешь
прокуренные килограммы
плоти
короче, спасибо за сердце
ему и в грязи и в шевелениях
не ссохнуться
не ссохнуться еще
словам
от тепла
бы.