Я хочу попросить у огромного Бога
Ничтожную малость на душу взамен.
Грустный рассказ подошёл к эпилогу
И рвётся наружу обшарпанных стен.
От Космоса, Хроноса, расы и вируса,
Как ни старайся укрыться теперь,
Не удастся забаррикадироваться,
И останется выйти за дверь.
Стены оставив под гнётом сомнений,
Выйду наружу из тела на час,
Я запнусь об порог, потеряв равновесие,
И путь завершу, не решившись начать.
(И мою неустойчивость изобличат)
На парапете следы мои. Выше
Лампочки гаснут на облачной кухне.
Падение с заспанной крыши -
Беззвучно и гордо. Свеча моя тухнет.
Рухнет в бетон житие мое,
Руки, как лучики мертвой звезды.
Окрасится в красный безвестное
Утро прохожих, глотающих дым.
Сосуд протекает, и жидкость сбежит
По улицам, в поисках дома.
В разбитом сосуде не хочется жить,
Там холодно, сыро и мокро.
Дождь прилетит и размоет следы,
Остатки ненужного хлама.
Место кончины оставив пустым,
Зеваки уйдут, чтобы спамить.
Никто не узнаёт, что падая вниз
Просило у Бога то тело.
Да мало ли, сколько там встретилось лиц,
Одно лишь увидеть хотело.
В глаза заглянуть, утонуть в голубом,
Утопить весь свой страх в океане,
Телу нужен был сон, а душе нужен дом,
Но кто он, чтобы лезть в эти сани?
Разрывал пустоту горем сдавленный стон,
Телу громко воскликнуть хотелось -
Я прошу тебя, Бог, я прошу лишь о том,
Чтобы встретилось с ним мое тело.
В ответ - тишина. Может, некогда Богу.
Так много людей - а по факту, лишь тлен.
Грустный рассказ подошёл к эпилогу,
И рвётся наружу обшарпанных стен.