Копыта били,
как будто пели,
дробя булыжники мостовой.
Недолгим было моё веселье -
я оземь грохнулась головой.
И в переулке пустом и гулком,
где дробный цокот от стен отстал,
зеваки взялись надсадно булькать,
злорадно щерясь во весь оскал.
В момент вокруг наползли как воши,
спеша злословием закусать:
– Упала лошадь!
– Да разве лошадь!
– Ошмёток падали!
– Колбаса!
От этой злобы без сил, немая,
металась между насмешек я,
куда деваться, не понимая,
но вдруг распалась толпы шлея -
из дома только что, не иначе,
голодной сворой не смят едва,
смотрел в глаза мне какой-то мальчик,
глотая слёзы, кричал:
“Вставай!”
С колен рванула я чуть не вскачь и,
уже сбегая, косила глаз –
пока есть мальчик,
который плачет над старой клячей,
ещё есть шанс!