С утра, отправленный в наряд,
В пустыне чахлой я влачился.
Вдруг длинноносый демократ
На перепутье мне явился.
Подпрыгнул, в ухо заорал:
«Восстань скорее! Виждь и внемли!» —
Он мне грозил, потом стращал
И матом слал в родные земли.
Я слушал, не перебивал,
Потом, решив уединиться,
Четыре очереди дал
По диссидентским ягодицам.
Он завопил и убежал
За горизонт быстрее лани —
И на судьбу свою роптал,
Воздев горе худые длани.
Я же цыгарку засмолил,
Втянул сухой дымок чужбины...
«Пускай живет, — себе решил, —
Пусть машет веткой Палестины.
А я тем временем пойду
Сапог омою в Иордане,
Потом портянку простирну
В Индийском теплом океане,
С японки кимоно стяну,
И с китаянки сдую пудру,
Потом солдатиком нырну
С индуской в реку Брахмапутру.
А ты во храме воззови
И перед Господом покайся...
Короче, хрен с тобой, живи,
Но больше мне не попадайся».