Ближе к ночи в окошке рождественская свеча
до сих пор загорается после отбоя.
Нет ни мальчика больше, ни того москвича.
Только то, что осталось от нас обоих.
Холод каждой снежинки немного меняет мир,
или время так втихаря несётся.
У меня две бутылки, какой-то ещё зефир,
и вот это в груди... мой осколок солнца.
Проходи, здесь тепло, здесь игра в июнь,
и плесни нам вина для начала.
Сядь, напомнив мне фотографию,
что не мне назначалась.
Меж горящих от жизни и смерти сердец,
в их кусочках, поту и засохшем мыле —
всё-таки, какая же ты, какая же ты молодец,
что меня не забыла.