Пусть не отмотать жизнь, как плёнку в кассете,
Я просто хотел в блеске лучей солнца греться.
Но в миг короткий остановятся все процессы,
И я не сочиню больше стихов новых и песен.
Твой друг не выкупит мои эклектичные тексты,
Топча дороги мироздания в стилёвых кедах.
Под колесом событий я, словно Герман Гессе.
Точно знаю, в чьих-то сюжетах мне не место.
Тогда за что держатся, трепать кому-то нервы?
Правда будет круче, если я погибну первым.
Пусть живёт всё то, что я оставлю напоследок,
Если это искренне кто-то ещё любит и ценит.
Взять лучшие строки и озаглавить последними,
Но всё ж писать, пока пальцы не заледенели,
Пока не двинулся в странствие я по забвению,
Ведь нам неподвластны ни случай, ни время.
Куда душу грешную влекут цветные измерения,
Нарисованы во снах красками акварельными.
Ты не скорби, оставь своё сожаление,
Ведь по сути у меня будет всё ох*енно.
Выдумал вдоволь, а смерть будет совсем иная,
Страшнее, чем потерянный паспорт по-пьяне,
Бессоница жуткая, коль мысли сыпятся рьяно,
И не уместить их в строке энцефалограммы.
Смерть с косой, сука, всё разберёт филигранно,
Заберёт всё то, что мы считали сакральным.
Так хирургически точно отделит филе от раны.
То в жар, то в холод бросит - там же оставит.
И я замешкаюсь так нерешительно у ворот рая,
А меня прогонит ангел, сидевший на вахте,
Туда, где Хайденггер про пресловутое Dasein
Читает свои лекции, ни разу не запинаясь.
Этот миг придет, в какого бога ты б не верил,
Ведь есть закон вселенской неизбежности.
Вы не скорбите по мне только, коль я исчезну,
Ведь нам неподвластны ни случай, ни время
Куда душу грешную влекут цветные измерения,
Нарисованы во снах красками акварельными.
Ты не скорби, оставь своё сожаление,
Ведь по сути у меня будет всё ох*енно.