Свежий горный воздух, вопреки ожиданиям, не сильно помогал. Она чувствовала мороз, но дышать было тяжело. Я кутал ее в большие одеяла и возил по местным дорогам, возвращал обратно на процедуры. Никогда бы не подумал, что окажусь в одном из романов Ремарка, но теперь я любил человека, на лице которого тонкой маской видел бледную тень близкой смерти. Мы были без ума друг от друга. Я любил слушать ее часами напролет (с этими редкими перерывами, чтобы откашляться). После уколов и трехчасовых капельниц ей становилось легче, и я чувствовал, как сжимается ее рука, которую держал я на протяжении этих трех часов.
— Я устала. Хочу отдохнуть.
Этими словами она давала мне разрешение оставить ее.
— Спи. — Я целовал девушку в кровати.
Я уходил в свой номер, спал, принимал горячую ванну и приходил к ней вновь. Я и сам чувствовал себя хуже, но при ней старался не показывать этого. Через месяц мое сердце уже не позволяло так много гулять и поэтому мы все чаще проводили свои дни на террасе: я заваривал себе горячий шоколад, ей готовил кофе без сахара, и мы разговаривали, пока напитки не остывали. Потом мы поднимались наверх, и я читал ей очередную главу новой книги, которую давно хотели прочесть оба. Она засыпала под мой голос, а на следующий день узнавала, чем кончилась глава. И говорила, что в этот раз уж точно не уснет.
Я не могу ответить, почему так быстро привязался к ней. Не могу ответить, почему я не боялся ее болезни. Наверное, я просто любил ее, просто наслаждался каждым днем, проведенным рядом с ней, брал от него все и совсем не думал о том, что когда-нибудь это кончится. А может, не хотел верить. Жалею ли я сейчас о чем-то? Нет. Я достаточно говорил ей о своей любви. Она знала мои чувства. У нас была славная жизнь. Мы были вместе всего три месяца, а чувствовали, будто знакомы уже 3 года.
Она смеялась и говорила, что я совсем не умею петь. Я обещал ей наши будущие путешествия.
В середине апреля ее не стало. А через пару дней и мое сердце остановилось. Я всегда считал, что мне будет страшно, когда это произойдет, всегда боялся боли. Но в день, когда мое сердце остановилось, я почувствовал только жар и невесомость. Говорят, что когда умираешь, время замедляет свой ход. Я вспоминал ее улыбку, как она смеется и как горели ее глаза, когда я впервые приехал к ней: сошедший с поезда, шагнув на платформу в новый мир, неизведанный город, я – такой далекий для этих мест – остался с ней. Вечно.