Сорвался трос.
Истерлись пальцы в кровь,
Пропитана верёвка влагой с запахом железа.
Конечности немеют -
Не ощущают боль,
Что так для выдержки души полезна.
Взревело огненное небо,
Ослепив глаза,
В испуге содрогнулся лес от ярой вспышки молний;
Доносится пытливый гул:
"Нет тока в проводах,
Также как в жилах твоих нет борьбы самоотверженной и воли.
Зачем же жить?
Зачем держаться из последних сил?
Ты отпусти и сразу станет легче!"
И стихло небо, дав право на ответ;
Стемнело, словно выключили свет.
До самого нутра прожжет внезапный хладный дождь
Из слез несчастных ангелов за искалеченные судьбы мучеников;
Стеной обрушится на плечи, чуть взбодрит
Сознание уставшее, едва потухшее.
С губ полумертвых обветренных дрожащих
Сорвется приглушенный дикий стон
Молва? Прошение?
Нет, не сойдет до унижения,
Тот, чей дух горячей сталью, временем и испытаниями закален!
Лишь бы ресурсов внутренних хватило
рывком коротким подтянуться, выбраться наверх,
Лишь бы совсем не стало поздно...
Но вместо помощи пронзает слух скрипучий смех -
Никто не верит, что он сможет.
"Ты есть никто, - нашепчет едкий ветер,
Щеки касание подобно оплеухе, -
и не помогут здесь иконы, божья благодать и упование.
Здесь нет защитников, заступников и миротворцев,
Здесь ты один.
Застрял меж двух начал: короткой жизнью - вечной смертью.
Меж двух миров. Меж двух границ».
Внизу живая тьма:
Роятся черти, плещутся в смердящих водах,
Царапают за ноги, пытаясь утянуть в свой дом.
Глазами желтыми сверкают, мол,
"Недолго уж ему осталось!"
А неизбежность нарастая,
петлей затягивает шею туже,
Страх разум пеленой укрыл,
Звучат удары неритмичные в висках,
И пар со рта клубком выходит -
Застрявший ком чувства забытого дыхание сдавил.
Мелькают огоньки средь толщи крон и лиственных дорожек,
Озоном пропитался горный воздух;
Рваный как ткань плохого качества неспешный вдох -
Глотает жадно с болью жизнь.
Жизнь, что потоком жидкости из крана утекает.
Изящны змеи,
что крепко обвивая ветки, тянутся, шипя.
Принюхиваясь языком раздвоенным к добыче;
Они на вкус ее попробовать хотят,
Из стороны качаясь в сторону, пристраиваясь ближе.
Над головою кружат, проклиная,
Стая голодных хищных черных птиц
От смерти весточку вручая,
Они в ряды не выживших негласно записали
Того, кто твердо выкарабкаться для себя решил.
И пусть испачканы в крови и грязи руки,
По локоть пусть змея неугомонная изранит,
Глаза щипают пусть, пусть зуб на зуб не попадает.
Рывок порывистый.
Еще рывок.
И вопреки насмешкам, предсказаниям, недобрым взглядам,
Истошный рык раздался эхом над вершинами могучих скал;
Он подтянулся вверх.
Упав, поднялся.
Дух закаленный не сломить
Ни языкам злым ядовитым,
Ни непогоде, ни препятствиям, ни самой смерти.