Она никак не хочет уходить,
Сидит, понурив голову, до ночи.
Но кто-то все же встанет проводить,
Она уходит, но во тьме бормочет.
Вслед остальные смотрят из окна:
Она идет, на посох опираясь.
Фигурка вдалеке едва видна,
Все дальше, больше с темнотой сливаясь
Ее рассказы, длинные порой,
Нас плакать и смеяться заставляли,
Но за той праздничною мишурой
Боль, плач и крик души ее стояли.
Мы обещали в гости приходить,
Но обещания едва держали.
Она ждала и боль своих обид
Топила в океане слез, печалей…
И все ж, когда мы приходили к ней,
Металась, радостно нас прижимая.
И ей казалось, не было тех дней,
Когда одна сидела, как немая.
И ароматный яблочный пирог,
И пышущий, горячий суп с фасолью,
И крепкий чай, а иногда и грог,
На стол были поставлены с любовью.
Но съев пирог и чувствуя неловкость,
Мы вновь спешим, и выйдя на свободу,
Ей наслаждаясь, ощущаем легкость,
И взгляды устремляем к небосводу.
Теперь она вслед смотрит из окна,
Душа дрожит едва, и слезы льются…
Опять одна, опять совсем одна,
А мысли в голове друг к другу жмутся…