а ты прикинься соловьём,
дождись цветения сирени,
дай волю внутренней свирели,
когда безумие совьёт
своё прекрасное гнездо
в ветвях податливого мая,
рассвету божьему внимая,
издай предутренний гудок
так вдохновенно и легко,
как это может только птица,
и грубый голос превратится
в неосязаемый аккорд
из соловьиных и иных,
нам не известных нежных трелей,
быть может, ангелов сирени
или ходатаев весны.