Я продолжаю по привычке, не со зла,
беспрекословно ритуально разлагаться, и теперь
луга моей ублюдочной согбенной головы
съедает солнечная тля.
И крепко запечатан череп мой,
но это всё вотще:
струятся стружкой перепуганные мысли из ушей
и заползает в них весёлый алый страх.
Мои поэзы грабят мертвецы, сыны пустынь,
и сочный пухлый воровской съедают хлеб,
и это всё, сынок,
зовётся лишь «реальный мир».
О сочная перчатка Бога сладострастников-отцов!
О земляничный день сквозь сладостную оптику расстройств!
И пусть дисфункций куст
пышнеет и цветёт во мне, не ведая преград.