Пьеса.
Действующие лица:
КЛОТО
ЛАХЕЗИС
АТРОПОС
АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ
ДИОГЕН СИНОПСКИЙ
СТАЛИН
ЖУКОВ
ГИТЛЕР
ЭРНСТ РЁМ
ЭРИХ ХАРТМАНН
АЛЕКСАНДР ПОКРЫШКИН
МУССОЛИНИ
ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ
МАРТИН БОРМАН
ГЕНРИХ МЮЛЛЕР
ОТТО СКОРЦЕНИ
ХАН БАТУ (БАТЫЙ)
КНЯЗЬ ИВАН ТРЕТИЙ
ЕЛЕНА СПАРТАНСКАЯ
ПАРИС ТРОЯНСКИЙ
ДЖОН ЛЕННОН
ПОЛ МАККАРТНИ
КАРЛ МАРКС
НАТАНИЭЛЬ РОТШИЛЬД
РОМАН АБРАМОВИЧ
АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН
Время действия – 9 мая 1945 года плюс-минус бесконечность.
Место действия – Берлин плюс весь Земной шар.
КАРТИНА 1.
Берлин, одна из уцелевших от бомбёжек кафешек на Унтер-ден-Линден. Зал почти пуст, только за одним из столиков за кофе и пирожными восседают КЛОТО и ЛАХЕЗИС.
КЛОТО. (Орудуя вязальными спицами) Сестричка Лахезис, что-то у меня узор не прядётся. Война-то вроде к концу идёт…
Из стоящего неподалёку радиоприёмника доносится бодрый голос Юрия Левитана: «От Советского Информбюро! Сегодня части Советской Армии освободили от немецко-фашистских оккупантов столицу Чехословакии, город Прага. Закончилась самая кровопролитная война в истории человечества…»
ЛАХЕЗИС. Ну вот, войне и конец…
КЛОТО. А наша Атропос куда-то запропастилась. Странно: ей тут сейчас самая работа. Раскинь-ка картишки, сестра Лахезис – может они чего подскажут?
ЛАХЕЗИС (достаёт колоду карт, раскладывает). Так-так… дорога на север, хлопоты…
КЛОТО. Кажется, понимаю… Гамбург! Ну, ясен день: союзнички, конечно, Берлин хорошо причесали, но уж Гамбургу-то досталось разве что чуть поменьше, чем от немцев – Сталинграду…
ЛАХЕЗИС. Да уж, расквитались англичане за свой Ковентри! Стоп… а это что у нас? Два валета – червонный и бубновый!
КЛОТО(напевает). Ну, дела – ночь была! По ходу, наша гробовых дел мастерица по случаю Победы решила с малолетками оргию закрутить? Вот не нашла лучшего времени!
Дверь распахивается. Вваливается АТРОПОС, с ног до головы перемазанная в грязи.
АТРОПОС. Всё сплетничаете?
КЛОТО (с трудом сдерживая смех). Да ладно бурчать, сестра! Ты лучше на себя в зеркало глянь!
ЛАХЕЗИС (прыскает в кулачок). Уж не завалилась ли ты в какую-нибудь могилу?
АТРОПОС (в бешенстве). Ну, давайте, давайте, поиздевайтесь ещё – тоже мне сёстры называются! Конечно, у вас-то работёнка почище будет! Одной только и дел, что спицами сучить… лучше бы за своей ученицей Пенелопой приглядывала – а то эта дурища то свяжет рубашку, то опять распустит – вот и промаялась двадцать лет соломенной вдовой, пока её разлюбезный Одиссей шуры-муры вертел со всякими там Цирцеями-Навсикаями! Другая тоже неплохо устроилась – всё цыганит со своими картами… лохотронщица! Одной только Атропос за вами жмуриков подбирать, да ещё пинать этих бездельниц валькирий, у которых на уме только со своими конунгами тили-тили-трали-вали, а как покойников в Вальхаллу отправлять – фигушки, это мы не проходили, это нам не задавали!
КЛОТО (примирительно). Да ладно тебе, Атропушка, чего уж ты так-то расходилась? Ну да, пряду я эти трижды неладные нити, а то, что тебе их обрезать – не взыщи, тут все вопросы к Зевсу с папашей Кроносом, на то их монаршая воля. И чужие косяки не тебе одной разгребать. Вон, Арес с Афродитой намутили эту дурацкую Троянскую войну из-за спартанской вертихвостки, которая в своих хахалях запуталась, как муха в паутине. И кто всю эту кашу расхлёбывал? Мы втроём!
ЛАХЕЗИС. Вот ты меня в цыганки нарядила. А у них что, жизнь – сплошные радости? Гитлер их объявил «паразитической нацией», и огребли они на свою душу не меньше, чем евреи… ладно, сёстры, замнём эти глупые тёрки! Скажи лучше, Атропос, что это за детский сад ты с собой привела?
В дверях стояли два мальчугана лет по пять – и негромко переругивались по-английски.
АТРОПОС. Джон! Пол! А ну-ка, идите сюда!
Они подбегают – ДЖОН, еле волоча на плече немецкий «шмайссер», и ПОЛ, сжимая в левой руке кинжал с надписью «Alles fuer Deutschland!» («Всё для Германии»!)
ДЖОН. Вот вечно от Пола одни обломы! Я его сколько уговаривал – поплыли с нашими морпехами в Нормандию, покажем этим нацистским скотам, чего стоят британские пацаны! А ему бы всё отсиживаться в Ливерпуле под крылышком мамы Мэри…
ПОЛ. Слушай, ты, леди Годива в штанах! Маму Мэри оставь в покое – она меня хоть не бросала, как твоя маменька Джули!
ДЖОН. Да ты… да ты…
ПОЛ. Да, я… да, я повёлся на твою авантюру… и что?
ДЖОН. А вот и то – ты всегда был охотником до безделушек и кумиром девчонок – вот и спёр у первого встречного немца какой-то идиотский ножик! А я его грохнул дубиной по башке и отобрал у него аж целый автомат!
ПОЛ. Ой-ой, полюбуйтесь-ка на этого Ричарда Львиное Сердце в круглых очках! Да ты на себя еле-еле напялил эту пушку, а потом так под ней скрючился, что чуть носом в грязи не увяз! А мой кинжал реально бы пригодился – если бы нас в плен взяли и связали, я бы им верёвки перерезал! Жаль, тётя Атропос не вовремя вмешалась…
АТРОПОС. Йес, оф коз, опять я крайняя… да ладно уж, я привыкла, не будем отвлекаться. Вот пожалуйста, сёстры – мы с вами собачимся из-за всякой ерунды, а людишки чем лучше? Я ведь для чего сюда этих двух балбесов притащила? Раз уж мы взялись рулить мировыми конфликтами, то начинать надо с разборок между отдельно взятыми оболтусами – причём, именно в этом сопливом возрасте!
КЛОТО. О, гляньте-ка, наконец-то у меня узор нарисовался! (поднимает пряжу и любуется результатами своего труда. На экран проецируется узор: улыбающиеся лица ДЖОНА ЛЕННОНА и ПОЛА МАККАРТНИ, поющих в один микрофон). Ну, вот, и чего вам, чудики, ещё не хватает? Будете богаче Креза и знаменитее Иисуса – что вам ещё делить?
ДЖОН. Ага, так Пол и поделился! Ему бы вечно на себя одеяло тянуть…
ПОЛ. Чья бы корова мычала! Твоего одеяла не на двоих – на четверых хватит, да поди у тебя хоть кусочек выпроси!
ЛАХЕЗИС. Нет, эта болезнь незлечима! (раскладывает карты). Да-а, эта шпана не только Иисуса обставит – Зевса с Олимпа скинет! Ого, дама пик! А что это она такая жёлтая – китаянка, что ли?
АТРОПОС(заглядывает в карты). Ну, мать, ты даёшь – китаянку от японки отличить не можешь! Тебе бы на этих картах не гадать, а в дурака играть… а лучше – в дурочку…
ЛАХЕЗИС(взрывается). То есть, в тебя? А не пошла бы ты… своих могильщиков учить лопатами махать!
КЛОТО(теряя терпение). Ну, хватит! Устроили тут собачий питомник! Я вижу, болезнь-то не только неизлечимая, но и заразная – хуже этого дурацкого китайского вируса! Лахезис, закончи гадание – а ты, Атропос, не мешай.
АТРОПОС дуется, но молчит. ЛАХЕЗИС выкладывает новую карту
ЛАХЕЗИС. О, боги! Туз пик, да ещё и перевёрнутый – смерть!
КЛОТО, АТРОПОС, ДЖОН и ПОЛ: ЧЬЯ?!!
ЛАХЕЗИС. Потом скажу…(смешивает карты).
АТРОПОС. Пора вам по домам, мальчики. Возвращайтесь в Ливерпуль – и не забудьте свои трофеи. Вы там героями станете, от девчонок отбоя не будет – хоть из-за них-то не поссоритесь?
ЛАХЕЗИС(вполголоса). Пока – нет…
АТРОПОС делает пасс рукой – ДЖОН и ПОЛ исчезают.
КЛОТО. А теперь, сёстры, продолжим наше исследование. Сюда мы ещё вернёмся, а пока – полетели-ка в Вавилон, в 4-й век до Рождества Христова.
ЛАХЕЗИС. В столицу империи Александра Македонского? А почему именно туда?
КЛОТО. Всякий мировой конфликт имеет целью создание мировой империи. Македонская империя была первой. Финальной задачей Александр ставил себе захват Индии – ведь именно там, по его представлениям, кончалась Ойкумена, обитаемая земля. Кстати, туда же рвался и Гитлер.
АТРОПОС. К тому же, между нынешней мировой заварухой и тогдашними тёрками между Македонией, Грецией и Азией есть существенные параллели. Благородные эллины без конца мочили друг друга, чем дали македонцам взять себя за жабры, как карасей. Тот же облом вышел и у колбасников с макаронниками: пока всякие саксонцы-баварцы-туринцы- генуэзцы толкались задницами, все мыслимые колонии расхватали, кто поумнее. А синьоры-фонбароны, оставшись со своими пиццами и сосисками, в панике бросились к разным там фюрерам, дуче и прочим параноикам. Итак, в путь!
- - - - - - - - -
КАРТИНА 2. Афины, 335 г. до н.э. На площади возлежит возле своей бочки ДИОГЕН СИНОПСКИЙ.
ДИОГЕН. Эй, люди!
На площади собирается толпа афинян. Все оживлённо говорят, предвкушая очередную выходку ДИОГЕНА.
ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ. Ты звал нас, Диоген? Вот и мы.
ДИОГЕН. Я звал людей, а не мерзавцев.
Толпа смолкает, затем почтительно расступается. Из толпы выходит АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ.
АЛЕКСАНДР. Ты и меня считаешь мерзавцем?
ДИОГЕН. А чем ты лучше других? Или ты скажешь, что, обрядившись в латы, ты изменил свою сущность?
АЛЕКСАНДР. Опять мне дерзишь? Вчера ты прогнал меня: я, видишь ли, застилаю тебе солнце! А сегодня я у тебя ещё и мерзавец! А ты не боишься меня?
ДИОГЕН. Скажи мне: ты – добро или зло?
АЛЕКСАНДР(подумав). Добро.
ДИОГЕН. Я не боюсь добра. А за тебя мне скорее стыдно – точнее, за твоё лицемерие. А лицемер и мерзавец – разве не одно и то же?
АЛЕКСАНДР. Почему ты считаешь меня лицемером?
ДИОГЕН. А вот смотри. Тебя окружают такие же лицемеры. Вот учитель истории. Он плачет над тоской Пенелопы - и не знает, как сладить с собственной тёщей. Вот винодел. Его ремесло не мешает ему восхвалять трезвенность. Вот музыкант. Строит лады лиры, а не может сладить с собственной завистью к более талантливым коллегам. Вот аскет. Проповедует отказ от плотских наслаждений , а сам думает, что бы соврать людям, когда они его застукают в постели с чужой женой. Вот ростовщик. Представь себе, он – ОН! проклинает деньги! Улыбаешься? Ну-ну… а вот ты – считаешь себя добром, а в твоих войнах уже погибли тысячи людей, и ты явно не собираешься останавливаться на достигнутом. А твой наставник Аристотель, который, вместо того, чтобы учить тебя доброте и справедливости, втемяшивал тебе премудрости политики и войны – не мерзавец ли он после этого? А может, ты и войну назовёшь добром?
АЛЕКСАНДР. Война – в природе человека, а стало быть – его судьба.
ДИОГЕН. А что ты знаешь о судьбе?
Появляются КЛОТО, ЛАХЕЗИС и АТРОПОС.
КЛОТО(разворачивает холст). Не твои ли это слова, философ?
На холсте проступает фраза: «Сначала война, потом союз».
ДИОГЕН(с вызовом). Если ты такая умная, то должна бы знать не только фразу, но и обстоятельства, при которых она была сказана.
ЛАХЕЗИС(раскладывая карты). Король бубен, червонная дама… это было сказано на свадьбе богатого, властолюбивого и довольно скрытного мужчины с красивой мягкосердечной женщиной. Похоже, брак был неравным.
ДИОГЕН. А теперь расшифровываю. Союз, заключённый в результате войны, редко бывает прочным и долговечным. В этом союзе всегда один – победитель, другой – побеждённый. А в душе побеждённого, если он ещё не окончательно сломлен, всегда будет зреть зерно отмщения. А это – тема для новой войны.
АТРОПОС. И, чтобы эта новая война вспыхнула, мне останется только обрезать нити пряжи Клото.
КЛОТО. Ну вот, царь, все слова сказаны. Вывод делай сам. Нам пора, сёстры – нас ждут в других эпохах.
- - - - - - - - - - - - - -
КАРТИНА 3. Рим, май 1945 г. За столом сидят КЛОТО, ЛАХЕЗИС и АТРОПОС. Чуть поодаль сидит в кресле римский император ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ.
КЛОТО. Ну, вот, ещё один творец очередной империи.
АТРОПОС. Ну и как, трупных дел мастер? Доволен ли ты результатами своего труда?
ЛАХЕЗИС. А был такой русский поэт Пушкин, который сказал: «Свободой Рим возрос, а рабством он погублен».
ЦЕЗАРЬ. Ну вот, насели своим триумфеминатом! Да, я боролся за свободу своего народа. А что из этого наворочали всякие там нероны-калигулы, вы меня за это будете винить?
КЛОТО. Оригинальный у тебя способ борьбы за свободу своего народа ценой порабощения других. Так что не отнекивайся и не лукавь. И Калигула, и Нерон – твои прямые последователи.
ЛАХЕЗИС. Так, сестрёнки, закончили споры. Тут нас пришёл развлекать какой-то клоун.
Вбегает МУССОЛИНИ, весь в крови и царапинах.
АТРОПОС. О, гляньте-ка – синьор дуче! Опять будешь рассказывать страшные сказки, как ты спал со львицей? Да, ты обошёл своих предков. Те бросали в клетки к голодным львам последователей Христа, а ты решил сам туда полезть.
МУССОЛИНИ(надуваясь от гордости). Ну ещё бы! Я – потомок самого Цезаря!
ЦЕЗАРЬ(вскакивая с кресла). Это что тут за рожа плебейская мне в преемники набивается?
КЛОТО. А это фашистский диктатор. Ну, правда, полководец из него вышел на два балла - прощёлкал клювом сначала Албанию, а потом – аж всю Северную Африку.
ЦЕЗАРЬ. Что-о-о?!!! И вот такой вот червяк ещё имеет наглость называть себя моим преемником? О Юпитер, о Марс, о, горе мне!! Просрать Северную Африку, которую ценой таких жертв завоевал мой истинный последователь –Великий Сципион?!!!
МУССОЛИНИ(хорохорясь). И это мне говорит тот, кто бросил Египет к ногам своей шлюхи Клеопатры? Недаром тебя зарезали твои же родственники!!
ЦЕЗАРЬ(хватаясь за меч). Заткнись, ничтожество!!!
МУССОЛИНИ(раздухаряясь). И кого ты тут затыкаешь? Того, которого два дня назад повесила вниз головой восставшая чернь? И это ты меня ещё после этого плебеем обзываешь?
КЛОТО. Ладно, сёстры. Пусть они рядятся, пока не охрипнут.
АТРОПОС. И пусть! Усмирять живых – ну да, мы с Клото с этой обязанностью неплохо вроде бы справляемся, но лезть в тёрки к покойникам – от этого увольте. В путь, сёстры!
КАРТИНА 4. Поле под Сталинградом. Зима 1943 г. Из строп парашюта выпутывается Эрих ХАРТМАНН, ведущий АС люфтваффе. Рядом приземляется «аэрокобра», открывается «фонарь», из- под коего бодро выпрыгивает АЛЕКСАНДР ПОКРЫШКИН.
ПОКРЫШКИН(подходя к ХАРТМАННУ). Ну что, люфтвафля, не привык ещё катапультироваться?
ХАРТМАНН. Давай-давай! Сбил меня – так ещё и глумишься?
ПОКРЫШКИН. Это кто мне тут насчёт глумления мозги вправляет? А ты, когда сюда летел на своём «Мессере», не видел, что ли, наших разрушенных городов и сожжённых деревень?
ХАРТМАНН. А вот на меня это вешать не надо! Я ваши города не бомбил и деревень не жёг. Кроме того, сбивая ваш очередной «ЯК» или «МИГ», я никогда не достреливал из пулемёта лётчика, который успел выпрыгнуть – хотя и неслабо за это огребал от эсэсовских шавок.
ПОКРЫШКИН. Что ж, суд тебе это, надеюсь, зачтёт. А уж я похлопочу. Но, между прочим, я тебя тоже не стал достреливать, хотя, признаюсь, руки чесались. Так что квиты.
ХАРТМАНН. Ладно, выкладывай: что дальше со мной собираешься делать?
Появляются КЛОТО, ЛАХЕЗИС и АТРОПОС.
ЛАХЕЗИС(выкладывает шестёрку пик). Дорога… Да, Александр, недолго твоя добыча в плену промается – сбежит.
ПОКРЫШКИН. Чтоб я его опять сбил? Сделаем, не впервой!
ХАРТМАНН. И что – убьёт?
ЛАХЕЗИС(выкладывает шестёрку треф и червонную даму). В Чехословакии, где Александр закончит твою боевую карьеру, ты опять спасёшься, но уж свои десять лет на стройках пятилетки отбомбишь.
ХАРТМАНН. А как же моя Урсула?
КЛОТО. Ты вроде не слепой. Видишь, сестра Лахезис выложила червонную даму? Дождётся тебя твоя красавица, как срок отмотаешь. Ещё и детишек нарожаете.
АТРОПОС. А дальше ты пойдёшь служить в бундесвер. Ну, правда, там ты будешь вести себя так же вызывающе(вот же бунтарь-то!), как до этого вёл себя со своим эсэсовским начальством, а также с ГУЛАГовскими вертухаями. Во всяком случае, ты хорошо взбесишь американскую компанию Lockheed Aircraft, убедив руководство ФРГ не закупать у них старфайтеры, которые ты вполне резонно назовёшь летающими гробами. Ну, и пострадаешь, как всякий борец за правду – за это тебя и уволят. А всё-таки мирно доживёшь свой век в кругу семьи.
ЛАХЕЗИС. У тебя, товарищ Покрышкин, тоже сложится шоколадно: закончишь войну трижды Героем Советского Союза, разделив лавры с Иваном Кожедубом.
КЛОТО. Ну, наконец-то, в кои это веки – всем сестрам по серьгам. Летим дальше!
- - - - - - - -
КАРТИНА 5. Берег речки Угры под Калугой, ноябрь 1480 г. На земле за пиалой кумыса сидит хан Батый.
БАТЫЙ. О, Ахматка, внебрачный сын самки шакала! Я завоевал половину Руси, Киев взял, а он всё это спустил на раз.
Подходит ИВАН ТРЕТИЙ, Великий князь московский и всея Руси.
ИВАН. Ну и что ты тут разорался, внебрачный внук Чингисхана? Ахматка, конечно, тот ещё лопух, а что ему оставили в наследство твои потомки? Жалкие огрызки Золотой Орды? Казань на себя одеяло тянет, Астрахань – на себя, а крымский хан Менгли-Гирей вообще мне в ноги кланяется… правда, я ему верю не больше, чем тебе… да ладно уж, выплесни ты своё кобылье молоко! Прими-ка нашей медовухи.
БАТЫЙ. Чтобы я осквернился этим вашим пойлом?!
Появляются КЛОТО, ЛАХЕЗИС и АТРОПОС.
КЛОТО. Ладно, Батыга, хорош ножками дрыгать, прошла твоя пора. Иван тебе от души предлагает, а ты ещё брыкаешься?
ЛАХЕЗИС. Ну что ж, я даже и карт доставать не буду – и так всё ясно. Дуй к своему дедушке Чингизу, отчитайся ему о хорошо проделанной работе, думаю, что он тебя за всяких мамаев-тохтамышей-ахматок анафеме не подвергнет. Тем более что мусульманам анафематствовать – негоже. Всё, брысь! (БАТЫЙ исчезает).
ИВАН. А что вы мне скажете, сёстры?
АТРОПОС. Связь времён не прервётся. Мне сейчас и ножницы без надобности. Тут свою роль сыграют поляки. Ахмат с жалкими остатками своей орды пойдёт грабить польского короля Казимира, в каковом процессе и сдохнет. А родственница Казимира, Елена Глинская, произведёт на свет твоего внука, Ивана Четвёртого. Тот возьмёт под свою руку и Казань, и Астрахань. А уж Крым двумя столетиями позже вернёт в родное лоно императрица Екатерина Вторая. Правда, потом с Крымом будут и ещё некоторые проблемы, но всё кончится благополучно, причём в вашу пользу.
ИВАН. Порадовали, сёстры: теперь могу со спокойной душой сдавать власть сыну Ваське.
КЛОТО. Ну, в путь!
КАРТИНА 6. Берлин, 30 июня 1934 г. В комнате – АДОЛЬФ ГИТЛЕР и ЭРНСТ РЁМ, командир штурмовых отрядов(СА).
ГИТЛЕР. Как бы тебе сказать, Эрнст…
РЁМ. А не надо ничего говорить, Адольф. Тебе уже всё сказано Круппом, Ротшильдом, Бехштейном и прочим жидовьем, которые купили тебя с потрохами за свои сребреники. А мне всё сказали те выстрелы, которые я отсюда слышу. Эти твои нововербованные эсэсовцы расстреливают моих штурмовиков, не так ли?
ГИТЛЕР. Но послушай, Эрнст…
РЁМ. Это ты меня сейчас будешь слушать. Последнего слова у приговорённого никакой прокурор не отнимет! Так вот слушай сюда, тварь продажная!! Мои ребята привели тебя к власти – сейчас ты их отправляешь в Вальхаллу! А вот твоё место в последнем круге ада, выкидыш Иуды…
ГИТЛЕР. Пасть заткни!!!
Появляются, КЛОТО, ЛАХЕЗИС и АТРОПОС.
КЛОТО. Нет, фюреришка, это ты сейчас заткнёшься – наораться ещё успеешь. Рём абсолютно прав - ты обожрёшься теми деньгами, которыми тебя напичкали евреи, чьих соплеменников ты потом будешь гнобить в концлагерях. Но справедливость в мире всё-таки есть, и ты получишь своё.
ЛАХЕЗИС. Твоя шестёрка по фамилии Гейдрих напишет на воротах Бухенвальда: Jedem das Seine – каждому своё. Ну, он своё и получил от своих же соплеменников среди евреев. Тебя твоя доля тоже ждёт.
РЁМ. Да, ничего под луной не изменилось: Ромул убил Рема, а Гитлер – Рёма. Ну, действуй, бывший друг!
ГИТЛЕР(в истерике). Конвой!!! Увести его!!!!!!!!!!
АТРОПОС. Отдохни маленько и своим людоедам тоже дай отдохнуть – им ещё хватит работы. Эрнст, идём со мной! (Взмахом руки отправляет РЁМА в небытие).
КАРТИНА 7. Москва, Кремль, ночь с 1 на 2 мая 1945 г.
За столом СТАЛИН и ЖУКОВ.
СТАЛИН. Ну, таварищ Жюков, далажите абстановку.
ЖУКОВ. Обстановка такова, товарищ Сталин. Немцы пока ещё брыкаются, но деваться им уже некуда. Не сегодня-завтра Кейтель подпишет акт о капитуляции. Уж тут поверьте мне на слово.
СТАЛИН. А что дальше, Георгий?
ЖУКОВ. А вот дальше, Иосиф, будет самое интересное. Штирлиц перехватил шифровку Даллеса Черчиллю. «Уинстон, русские уже зашкаливают за предел. Надо что-то предпринимать».
СТАЛИН. И что изволил ответить мистер Чахохбили?
ЖУКОВ. Он ответил: «Что-нибудь предпримем, Аллен». Ну что, товарищ главком, даёшь добро на десант в Англию?
Появляются КЛОТО, ЛАХЕЗИС и АТРОПОС.
КЛОТО(рассматривая свою пряжу). Вижу: американцы готовят новое супероружие, которое они ухватили у немцев… Слава Богам, что Гитлер не успел пустить его в ход.
ЛАХЕЗИС. Так что, доблестные вояки, не спешите с резкими движениями, пока не создали у себя такое же оружие.
АТРОПОС. Рекомендую потеребить ваши лучшие научные умы, в первую очередь – академика Курчатова.
КЛОТО. Мы всё сказали. Имеющий уши – да слышит. Летим дальше!
- - - - - - - - - -
КАРТИНА 8. Испания, Мадрид, 1970 год. За столом сидит Отто Скорцени. Перед ним стоит откупоренная бутылка «Малаги» и три бокала. Хозяин явно ждёт гостей. Входят Мартин БОРМАН, рейхсляйтер ГИТЛЕРА, и Генрих МЮЛЛЕР, шеф гестапо.
СКОРЦЕНИ. Я пригласил вас, господа…
МЮЛЛЕР(ехидно). …Чтобы сообщить нам пренеприятное известие? Ну, валяй, Отто, с тебя станется.
СКОРЦЕНИ. Ой-ой-ой, и это кто мне тут предъявы двигает? Шеф гестапо, чьё одно только имя уже само по себе есть такое вот известие? Генрих, я тебя знаю как профессионального костолома, но ханжество вроде не твой фасон.
БОРМАН. Господа, сейчас не до выяснения отношений. Отто, давайте карты на стол – зачем позвали?
Входят КЛОТО, ЛАХЕЗИС и АТРОПОС.
ЛАХЕЗИС. Ну, карты на стол – это уже моя епархия. (Выкладывает бубновый туз). О, я вижу, тут дело идёт о серьёзных деньгах.
СКОРЦЕНИ. Синьора Лахезис абсолютно права. Ну что, Мартин Теодорович, когда же мы будем делить наши деньги?
БОРМАН( с наигранным удивлением). Какие деньги?
СКОРЦЕНИ. Партайгеноссе, не надо так страшно морщить лоб. Морщин мы и так на войне немало нахватали. Вы с герром Мюллером этак грамотно слиняли из-под пушек «тридцатьчетвёрок»…
АТРОПОС. И при этом так профессионально инсценировали свою якобы смерть, что даже я не знала, с какого боку мне подрезать пряжу Клото!..
КЛОТО. Ладно, сестрица, это не так важно. Важнее то, что было дальше.
АТРОПОС. А что было дальше – да тут не нужно ни вашей пряжи, ни ваших карт. Борман свалил в Аргентину, Мюллер – в Парагвай под крылышко своему единомышленнику СтреSSнеру, а денежки НСДАП всё-таки не разбазарили.
СКОРЦЕНИ. Так что, коллеги, выкладывайте-ка мне мою долю.
МЮЛЛЕР(взрывается). Тебе – твою долю? После того, как ты, диверсантишка, просрал все задания, данные тебе фюрером,( он на тебя полагался, когда в 43-ем надо было убрать в Тегеране Сталина, Черчилля и Рузвельта), а двумя годами раньше ты еле ноги унёс из-под Москвы, единственное, что тебе удалось – это освобождение Муссолини из лап итальянской резистенции.
И после этого ты ещё претендуешь на равную долю?
СКОРЦЕНИ. Слушай, гестапишка, ты своему шефу Гиммлеру мог мозги замасливать, а со мной уж – ОБЛОМАЙСЯ. Я прикрыл ваши с герром Борманом задницы, когда вы сваливали в Латину через американскую зону оккупации, а ты мне что-то ещё трёшь о моих ошибках? Когда я вытаскивал дуче, вас двоих Штирлиц водил за нос, как мелких щенков! Молчишь? Вот так вот и молчи дальше.
КЛОТО. Итак, майне херн, вывод ясен, как вердикт присяжных. Выдайте-ка этому диверсанту его честную долю ( если, конечно, в вашей работе может быть хоть что-то честное) и квартируйтесь по Мадриду. В Латину вам сейчас возвращаться – без резона, а уж здешний король Хуан-Карлос вас уж как-нибудь приютит. Да и Отто о вас позаботится.
СКОРЦЕНИ. Так что, партайгеноссе, расстёгивай свой кейс.
- - - - - - - - -
КАРТИНА 9. Нью-Йорк, «Дакота» - дом ДЖОНА ЛЕННОНА. Он сидит за столом в одиночестве, помешивая кофе. Сверх того, стол украшают ещё бутылка виски и две рюмки. ДЖОН явно кого-то ждёт).
Входит ПОЛ МАККАРТНИ.
ПОЛ(косясь на бутылку). Нет, Джон, тебя не исправили даже пули Чепмэна! Ты же знаешь, что я не пью уже лет сто!
ДЖОН(упрямо наливает виски на двоих). Ничего, ради встречи с покойником можешь разок и нарушить свой пост. Присаживайся, выпьем за бессмертие! (ПОЛ садится, чокается с ДЖОНОМ, пригубляет из рюмки). А скажи-ка, Пол, вот ты мне забил стрелу именно здесь, где я жил с Йоко и где мне был выписан билет в один конец… это так, от балды – или опять твоя очередная интрига?
ПОЛ (с горькой иронией). А ты бы что, предложил встречу в токийском отеле «Окура»? Да уж, япошки умеют издеваться даже в названиях отелей! Именно там меня за 200 граммов травы приняли в каталажку – кстати, по стукограмме от твоей зазнобы! И кто это мне тут будет тереть уши о каких-то там интригах?
ДЖОН. Ты ещё скажи своё любимое: «чья бы корова мычала!» Ну, ты же известный русофил!
ПОЛ(холодно). Во всяком случае, жить мне это не мешает.
ДЖОН (примирительно). Ладно, не заводись, старина, лучше добавь пару капель. Ты ведь помнишь тот майский день 45-го, гадание Лахезис, когда она мне выдала жёлтую пиковую даму? Ясно ведь сказала: китаянка! А ведь Мэй Пэнг как раз и уговаривала меня замять нашу склоку и возродить «Битлз». Если бы в 74-м я остался с ней и послал подальше эту стерву Йоко, всё могло бы пойти по-другому – глядишь, и не было бы никакой «Окуры», и я был бы до сих пор на этом свете, и жгли бы мы опять вчетвером, как тогда в 60-х… но надо же было влезть этой старой дуре Атропос и всё перепутать, подсунуть мне вместо китаянки – японку! Или в её коллекции жмуриков некем было вакансию заполнить?
ПОЛ (мрачно). Да… и жгли бы мы… до смерти Джорджа…
Появляется АТРОПОС
АТРОПОС. Ну, да, и Джорджа тоже я уморила… как же вы все мне надоели! Наплетёте такого, что потом сами расплести не можете, а крайней, как всегда, будет старая дура Атропос!
ДЖОН. Ну, извини, тётка, погорячился…
АТРОПОС(язвительно). А ты бери пример с Пола – завязывай с пьянкой, авось поумнеешь…
ДЖОН(продолжает оправдываться). Я ведь это к чему… Пол упомянул Джорджа, а тот сказал: «Пол с Джоном могут помириться – но только если помирятся их бабы».
Появляется ЛАХЕЗИС.
ЛАХЕЗИС (к АТРОПОС). А чего ты ещё хочешь, сестра? Мужики - они мужики и есть: сами напаскудят, а бабы виноваты! У греков с троянцами во всех бедах виновата Елена. Ленин вечным челноком мотался между Крупской и Арманд – не хуже нашего Зевса. У Гитлера не вставал на Еву Браун. И всё это отыгрывается на серой скотинке в шинелях. Плюс к тому – ни в чём не виноватые мирные пахари и пряхи.
АТРОПОС. Кстати, а где наша пряха?
Появляется КЛОТО.
КЛОТО. Да туточки мы. А ну-ка, спорщики, гляньте-ка сюда. Вам это ничего не напоминает?
КЛОТО разворачивает свою пряжу. Взорам ПОЛА и ДЖОНА предстаёт уже известный зрителю узор: двое битлов, поющих в один микрофон «Love Me Do».
ПОЛ(ностальгически). Да, были времена. Ого, Джон, глянь-ка, узор преображается !
Действительно, с узора исчезает ностальгическая картинка, и её сменяет другая: молодой воин в античных доспехах внимательно слушает седого старца в тунике.
ДЖОН. Да чтоб мне сдохнуть во второй раз, если это не Александр Македонский, которому лечит мозги Диоген Синопский!
ПОЛ. Наверное, Диоген лечит его от того занудства, которым напичкал его Аристотель!
- - - - - - - - -
КАРТИНА 10. Те же, кроме ПОЛА и ДЖОНА, прогуливаются по нью-йоркскому Центральному парку.
КЛОТО. Ну вот, твоё царское величество, мы и преподнесли тебе урок всемирной истории.
АЛЕКСАНДР. Да уж, тут за вами не угонится ни Геродот, ни сама муза Клио!
АТРОПОС. И что скажешь?
АЛЕКСАНДР (с грустной иронией). Во всяком случае, тебе , вкупе с Танатосом, безработица не грозит!
ЛАХЕЗИС. Причём, как видно, сестра, работы тебе будет чем дальше, тем больше – да и нам с Клото бездельничать не светит. Ведь с каждым новым веком – да что там, с каждым годом – масштабы войнушек растут. Вон человечкам земного шара уже мало: в космос вылезли. Правда, я слышала от одного умного дедули, что Вселенная расширяется…
Сзади слышен голос с лёгкой ехидцей.
ГОЛОС. Вселенная-то расширяется, да вот только человеческая глупость опережает и этот процесс.
Все четверо оборачиваются. К ним неспешной походкой приближается старичок, седой, как вершина Эвереста – и такой же величавый.
КЛОТО. Кажется, дедушка, я тебя знаю.
СТАРИЧОК. Ещё бы вам меня не знать! Ваше вольное, чтобы не сказать фамильярное, обращение с временем и пространством, как раз и натолкнули меня на известную вам теорию относительности.
АЛЕКСАНДР. Старик, но кто же ты?
ЛАХЕЗИС. Продолжаем твоё образование. Это Альберт Эйнштейн, учёный, которому ваши Пифагор с Фалесом в ученики годятся.
ЭЙНШТЕЙН. Не скажи, Лахезис – как раз у этих мужей я и набирался ума-разума – да и Архимед мне немало подсобил. Да, я доказал относительность пространства и времени – но как мне доказать людям относительность войны, когда они с ослиной упёртостью продолжают считать её самой абсолютной из человеческих ценностей? О, есть идея! Среди нас находится не самая заурядная личность в человеческой истории. Как ты понимаешь, царь, я говорю о тебе. Вот ты сейчас вернёшься к себе в Македонию, вооружённый новыми знаниями – а это оружие посильнее меча и копья. Вот и подумай: стоит ли устраивать всю эту свистопляску в Греции и Азии?
АЛЕКСАНДР. Прикажешь отказаться от войны? И это при том, что Афины и Спарта – а с ними и остальные греки – двух лет без войны прожить не могли? Да если бы я не бросил туда свою фалангу, они бы друг друга на корню перебили!
ЭЙНШТЕЙН. Надо же, какой голубь мира выискался!! Не с тебя ли берут пример нынешние американские «миротворцы», для которых любая заваруха в любой точке мира – как индейка к Рождеству? А ты, я вижу, с них берёшь пример в лицемерии. Греки убивают друг друга – как же не воспользоваться таким подарком судьбы? Но, повторяю, ты теперь знаешь об истории и мировой политике побольше своего учителя Аристотеля. После того как ты отправился в свой Аид, твои наследники точно так же растащили по кускам твою империю и устроили там точно такой же бедлам. И уж тогда римлянам не надо было долго объяснять, что делать. А если уж ты действительно намерен быть царём-миротворцем, так учился бы лучше у Аристофана. После того как его «Лисистрата» с триумфом прошла по всем театрам Эллады, войны там прекратились на целых десять лет. Тебе такие победы и не снились. Когда говорят музы, пушки должны молчать!
АЛЕКСАНДР(задумчиво). Значит, ты предлагаешь махнуть рукой на Ареса в пользу Аполлона? Идея заманчивая, не знаю только, как лучше за дело взяться. Эх, сюда бы мудреца Диогена – у него на любой вопрос ответ найдётся.
Появляется ДИОГЕН.
ДИОГЕН. Звал? Ну, выкладывай, что там тебя заботит?
АЛЕКСАНДР. Как полководцу стать покровителем муз? Подбрось идею, будь человеком!
ДИОГЕН. Я не человек. Я – собака. И мне не стыдно в этом признаться. У людей почему-то слово «собака» считается ругательным. Почему?!! Покажите мне существо более преданное человеку, чем собака! А разве можно то же самое сказать о вас? Нет! Вы бросаете собак на произвол судьбы, они становятся бездомными и кончают свои дни в петле живодёра! Зато вы раболепствуете перед кошками, которые готовы предать вас за кусок рыбы, даже не задумываясь, что подачка-то может быть и отравленной! Помнишь, царь, ты сказал мне: «война – в природе человека, а стало быть – его судьба»? Волей-неволей приходится с тобой согласиться: человек за мешок монет готов предавать и убивать себе подобных, не задумываясь о том, что этот желанный мешок станет его надгробным камнем!
АЛЕКСАНДР. И где же выход? Стать подобными собакам?
ДИОГЕН. Ответ – в твоём вопросе. Как ни странно, именно так человек станет более человечным. А будет он заниматься искусством, наукой или ремеслом – второй вопрос.
АЛЕКСАНДР. Ладно, киник, допустим… а что скажешь насчёт любви?
ЛАХЕЗИС. Нет, царь вот тут слово мне!(достаёт свою колоду) Опаньки! Червонные король и дама! Царь Трои и царица Спарты – Аллилуйя возлюбленной паре!
КЛОТО. Ну, любовники, на сцену!
Входят, обнявшись, ЕЛЕНА и ПАРИС.
АТРОПОС(со вздохом) Вот тут, сестра, мне уж совсем не хочется подрезать твою пряжу!
АЛЕКСАНДР. И что, мне теперь в виде примера любви подсовывают эту блудливую парочку?
ПАРИС (обнажая меч), Слушай, ты, варвар македонский, ты язык-то на цепь посади, а то отрежу – и облом твоему походу в Азию! Ну-ка, ты, кто нас с Ленкой обвиняет в блуде, почисть-ка свой щит и глянь в него – ну, что, увидел там всех своих Горгон, коих ты обхаживал и в Элладе, и в Персии, и в Египте, и в Индии… да, уж тут ты переплюнул своего папашу Филиппа, который спьяну от бабы до бабы дойти не мог – интересно, от которой из них ты на свет изъявился?
АЛЕКСАНДР(выхватывает меч) Вот ты сейчас у меня изъявишься на тот свет – и никаких баб тут не понадобится!
ЕЛЕНА. Стоять, вояки! Баб, может, и не понадобится, а вот без истинной ЖЕНЩИНЫ вам никак не обойтись! Так вот, Александр, ты вскинулся на Париса за сказанную им правду, а я тебе добавочку выдам. Из своих многочисленных пассий кого ты поистине любил?
АЛЕКСАНДР. Ну, дай вспомнить…
ЕЛЕНА. Не парь себе мозги, я сама напомню: одну афинскую гетерочку…
АЛЕКСАНДР. О-о… ты о Таис…
ДИОГЕН
А вот теперь, граждане, позвольте беспардонному кинику привнести ложечку KCN в бочечку вашего тутового варенья! Да, у меня с Таис кое-что было… а потом я ей сказал: ладно, Таюшка, хватит тебе ублажать такого вот трепача-нищеброда из Синопа, а то ведь так и состаришься в моей бочке! А вот сейчас сюда припрётся некий Александр из Македонии , так он тебя не только отлюбит, но и озолотит, он уже ограбил всю Элладу, а дальше больше будет! Ну, а то, что он – лицемер и мерзавец – это же так себе, моральные издержки, что тебе до этих мелочей, гетера?
АЛЕКСАНДР (на грани истерики). Да хватит уже!!!
ЕЛЕНА. Что?!! Хватит?!! Это Зевс тебя, царишка, так молнией хватит – второй раз сдохнешь! А теперь – всем молчать, слово Елене Спартанской, оскорблённой этим вот македонским хамлом! Ты посмел нас с Парисом обозвать «блудливой парочкой» и думаешь, что я это на тормозах спущу - не дождёшься! (АЛЕКСАНДР пытается что-то возразить, но ЕЛЕНА входит в раж). А ну-ка, царская морда, закрыл пасть и отверзил уши! Вы, моралисты фальшивой чеканки, обвиняете нас с Парисом в том, что мы наставили рога Менелаю, да так, что они у него аж сквозь шлем проросли?
ПАРИС. А что, Ленок, разве твой суженый-ряженый заслуживал чего-то другого?
ЕЛЕНА. Верно, милый, он как раз получил, что заслужил! Почему-то принято считать, что жена должна прозябать в гинекее за всякими дурацкими вышивками гладью, покуда муж торчит с афинской … сам рифмуй, зритель, не маленький!(АЛЕКСАНДРА передёргивает). Но нет же, Менелаю этого было мало! Когда к нему в гости приезжали его сотрапезники-собутыльники, всякие там Аяксы, Диомеды и его братец Агамемнон – муженёк считал долгом дружеской солидарности меня под них подкладывать, и я, как рабыня, должна была покорно терпеть их потные ласки! А женщине, чтоб ты это понимал, нужна не только мужская похоть, но и истинная любовь!
ДИОГЕН (со своей обычной хитринкой). Кстати, твоё величество, именно с этого слова – любовь – и началось наше сегодняшнее общение. Что теперь скажешь, Александр?
ЕЛЕНА. Стоп-стоп, любезные мужи, я ещё не закончила! Вот этот вот авантюряга (бурно обнимает Париса) вот он-то и дал мне ту самую любовь, которую мне не дали все эллинские цари, претендовавшие на моё сердце… и Менелай был такой же, как все они…ну-ка, сёстры-Мойры, какой мужчина может быть для женщины желаннее, чем тот, кто не похож на остальных?
(КЛОТО, ЛАХЕЗИС и АТРОПОС сладострастно вздыхают)
ЕЛЕНА(развивая успех). Кстати, ты, царь, засеял своими Александриями чуть не полмира, только твоя Таис от этого что-то счастливей не стала!А вот мой Парис просто отдал за меня жизнь в Трое, а потом галлы отказались от навязанного римлянами названия своей столицы – Лютеция – и переобозвали её: PARIS!
ПАРИС наконец-то затыкает прелестный ротик своей милой самым верным способом – жарким поцелуем.
АЛЕКСАНДР хмуро бормочет из Пушкина:
«Нет! Легче мне сражаться с Годуновым
Или хитрить с придворным езуитом,
Чем с женщиной – чёрт с ними, мочи нет!»
ЭЙНШТЕЙН( до сих пор сидевший на скамейке молча). А вот теперь, спорщики, позвольте вставить словечко не самому глупому еврею в этом мире. Вам, Елена и Парис, могу пожелать только дальнейшей любви: в любовь глупо вмешиваться, ибо всё в этом мире относительно, а любовь абсолютна. Александр, вернись в объятия Таис и подтверди этим сказанное мною чуть выше. Диоген, мне нечего добавить к твоей философии, ибо она, может быть, ещё и повыше моей. А вот вы, сестрицы Мойры - вот с вами я пошепчусь так это по-своему, по-мужски. Я надеюсь, вы меня поймёте.
АТРОПОС(АЛЕКСАНДРУ). А я тебе вот что скажу. И вам, сёстры, тоже. Не пора ли нам немножко отдохнуть? Не знаю, как вы, а я от своего гробокопательства устала до невозможности, тем более что Александр мне для этого подкинул столько материала – дальше некуда. Так вот, дружок, потрудись-ка некоторое время за нас. Клото, отдай ему своё вязание.
АЛЕКСАНДР(возмущённо). Царю – ПРЯСТЬ?!
КЛОТО. А ты что, хочешь, как Павел Первый, в оловянные солдатики играть?
ЛАХЕЗИС. И, кстати, возьми мою колоду – пригодится. (Кладёт перед ним карты). Не умеешь – научу.
КЛОТО(отдавая ему пряжу) . Прядите, Шура, нити - золотые!
- - - - - -
ЭПИЛОГ.
КАРЛ МАРКС, БАРОН РОТШИЛЬД и РОМАН АБРАМОВИЧ
МАРКС. Ну, вот тебе, бабушка и Пейсах с Пуримом в одном флаконе! Сколько ни втемяшивай этим шлемазлам, что смысл жизни – в кошельке и в желудке – нет, как об стенку горох, они всё ищут его в мозгах и душах! Таки как так дальше работать?
РОТШИЛЬД. Да ещё и эти мойры-тунеядки решили кости на курорте погреть и ничего лучше не придумали, как сдать дела этому македонскому гою! Эйнштейн тоже тот ещё поц – вместо того, чтобы нас, соплеменников, поддержать, подвякивает этим старым шиксам!
АБРАМОВИЧ. Да пошли они все в тухес! Всё, братва, гасим этот беспредел! Отныне рулить судьбами мира будут не мойры, а МОЙШИ!
Входит ЭЙНШТЕЙН.
ЭЙНШТЕЙН. Да, мне только одного жаль: те Мойши, о которых вы говорите, будут потомками не тех Мойш, которые гибли в Освенциме и Бабьем Яру, а тех, которые кормили Гитлера деньгами и посадили его на шею не только еврейскому народу, а всему миру. Но есть одно утешение. Как гитлеровский «тысячелетний Рейх» протянул чуть больше одного десятилетия, так и ваше господство недолго продлится.
АБРАМОВИЧ. А может, вы ещё скажете, мистер Относительность, когда и где это господство закончится?
ЭЙНШТЕЙН. Когда… повременю с ответом. А вот насчёт где – отвечу достаточно прозрачным намёком: прошлое человечества – это Европа, настоящее – Америка, а будущее – Россия. Имеющий уши – да слышит, имеющий мозги – да осмыслит. А если кому Бог дал мозги, способные лишь подсчитывать наворованные деньги – так меня Всевышний в ассистенты не приглашал. Dixi!
ЗАНАВЕС.