Моей душе, как будто сотни лет,
Она впитала в фибры все столетия;
Закат династий, войны, лихолетье,
Былых культур сомнительный рассвет.
Знакомо все до боли, до отрыжки,
Тщеславность власти, суета иуд,
Как плесенью забвенья отдают
Великих мудрецов на полках книжки.
Вновь из огня ныряя в полымя,
Я к высшим сферам всей душой рвался,
Но всякий раз споткнувшись, разбивался
Потом гадал, очнувшись: я – ни я.
Всё спуталось, всё в памяти сплелось,
Всё так морским узлом связалось прочно,
Что стало всё и лживо, и порочно,
А для святого мало что нашлось.
Подчас постыла жизни кутерьма
И я противлюсь злому произволу,
Где в сотый раз опять с приставкой «полу»
Любовь, надежда, вера, жизнь сама.
Но вновь я рад рассветному лучу,
Прости, Господь, моё непостоянство,
С больной душою немощного старца,
Я даже этой жизнью жить хочу.