Недовольство солдат тлело медленно, а потом рвануло так, что мало уже никому не показалось. В феврале 1992 года вспыхнули беспорядки в строительных войсках, дислоцированных на территории космодрома. Следом за ними взбунтовались солдаты гарнизона города Ленинска. В газетах об этом было сделано всего несколько коротких сообщений. В те времена и без солдатских выступлений хватало тяжелых и кровавых событий. Шел передел большой страны. Несмотря на кажущуюся незначительность этих событий и прошедшее время, споры их участников и свидетелей не утихли до сих пор.
«Стройбат»… особая, как тогда говорили, низшая каста в армии или «королевские войска»... По негласным правилам туда брали всех, кого не следовало по разным причинам призывать в другие рода войск. Военные строители не ходили на стрельбище, они рыли котлованы, заливали бетон под будущие космические старты и возводили монтажно - испытательные корпуса. Двенадцать управлений начальников работ, строительных отрядов - это почти двадцать тысяч солдат, отрезанных голой казахской степью от внешнего мира. Рядом с ними объекты испытательного полигона, ракетные комплексы, стоящие на боевом дежурстве.
На пике общих трудностей в стране положение в «стройбатах» становится просто катастрофическим. Условия жизни военных строителей во временных сборных бараках простыми не были никогда. Только теперь им уже перестали менять постельное бельё, кормили всё хуже, причём часто продуктами самого низкого качества.
Накануне Дня Советской армии военная комендатура на 110-й площадке подверглась нападению военных строителей, попытавшихся освободить арестованных сослуживцев. Солдатская толпа видела в них героев, пострадавших за «правое дело». Несколько сот военных строителей двинулись на выручку товарищам, по пути едва не захватив оружие в комендатуре. Автоматная очередь часового, ранила водителя грузовика, шедшего на таран ворот комендатуры. Это не позволило разъярённой, пьяной толпе вооружиться. Потом часового самого запрут в камеру этой же гауптвахты, будут долго выяснять обстоятельства дела и степень его вины…
Огромная взбунтовавшаяся солдатская масса была опасна и без оружия. Следом они буквально снесли с лица земли ближайший городок военных строителей. Оставив позади себя разгромленный штаб, сожжённые казармы, разграбленные склады, магазины и пополняясь солдатами из соседних строительных военных городков, мятежники на пятнадцати грузовиках двинулись к Ленинску. Шли не мирно, а попутно мародёрствуя и избивая встречных офицеров своих гарнизонов.
Среди бунтовщиков подавляющее большинство тогда составляли выходцы из соседних областей Казахстана. Говорили, что там не обошлось без участия представителей радикального крыла национальной организации «Азат». Они уже успели отметиться призывами о закрытии Семипалатинского ядерного полигона, космодрома Байконур и столкновениями с казачеством в северо-восточных районах республики.
Городу тогда сильно повезло. Несмотря на призывы громить Ленинск, большинство солдат все-таки увлекли мятежную толпу к вокзалу. Иначе, всё могло закончиться настоящей трагедией с жертвами среди мирного населения. Просто многие бунтари, устав от своей службы и участия в беспорядках, теперь просто захотели уехать домой.
На станции Тюра - Там, находившейся рядом с городом, их уже ожидал глава городской администрации и командование строительных частей. Весь день на привокзальной площади шёл жаркий стихийный митинг, едва не перешедший в новые погромы. К вечеру толпу солдат увели на ночлег в одну из войсковых частей строительного главка. Уехать домой в тот день они всё равно не смогли бы. По специальной правительственной директиве все поезда в течение двух суток проходили станцию без остановок. В конце концов, всех мятежных солдат потом отравили домой. Документы им выписывали в отпуск, из которого на Байконур среди них вернулись только единицы. Уже на следующий год в вооружённых силах приняли решение о сокращении сроков действительной военной службы…
Всё это время город жил исключительно поступавшими тревожными слухами. Командование полигона скупо сообщало об этих событиях, не желая накалять общую обстановку в городе. Как водится, образовавшийся информационный вакуум, обеспечил обратный результат. Досрочное увольнение военных строителей вызвало цепную реакцию на самом космодроме. Солдаты поняли, что вопросы увольнения из армии можно решать силой. Теперь взбунтовались солдаты войсковых частей обеспечения Байконура. Особую опасность представляло то, что все они располагались уже непосредственно в городе. Часто солдаты знали больше своих командиров, поскольку сами обслуживали поезда «мотовозы», курсировавшие между городом и всеми площадками, круглосуточно несли дежурство на узлах связи. Живой «солдатский телефон» каждый раз срабатывал быстрее нерасторопных командиров, ожидавших распоряжений от своих старших начальников.
Вся эта, на первый взгляд, неуправляемая масса оказалась неплохо организованной изнутри. Отказавшиеся подчиняться своим командирам солдаты, даже попытались создать свой рабочий комитет. Примеров в стране хватало, тогда многие спорные вопросы решались на митингах. Взбунтовавшиеся солдаты хотели взять под контроль и остановить важнейшие объекты жизнеобеспечения города: хлебозавод, ТЭЦ, водозаборную насосную станцию на 17-й площадке. После этого можно было смело выдвигать командованию свои требования. Вооружённые прутьями и камнями они попытались блокировать ТЭЦ. Толпу остановили на самых подступах. Снова начались долгие переговоры, а в город, по слухам, уже готовили перебросить казахстанский ОМОН. Офицеры космодрома и подразделения батальона охраны для подобных принудительных и карательных акций не годились.
На политзанятиях ленинскую работу «Марксизм и восстание» с солдатами никогда не изучали, но они неплохо применили её на практике. Дальше уже всё шло уже хрестоматийное: «Взять мосты, почту, телефон и телеграф…» Баркову приходилось в очередной раз констатировать для себя, что глубинный русский народ, всегда оставался сильно недооценёнными его верховными правителями. Была ли в том самоуверенность власти или своим долготерпением люди в очередной раз давали такой повод, осталось неизвестным по сей день. И всё же, было полезным извлекать нужные уроки, поскольку в отечественной истории не раз наступали на эти грабли. «Не приведи бог, видеть русский бунт - бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка». Всё это по тексту повести «Капитанская дочка» великого Александра Сергеевича Пушкина. Что тут ещё добавить?
Барков видел, как солдаты свободно разгуливали по городу, толпами собирались на центральной площади перед штабом полигона. Еще недавно слаженные и организованные строи подразделений теперь превратились в неуправляемую массу в солдатской военной форме. Любая неосторожность в действиях могла окончательно взорвать обстановку. По степени морального разложения военнослужащих, это сильно напоминало ему события февраля 1917 года. Все же до откровенных погромов, грабежа и насилия на объектах космодрома тогда не дошло.
На космодроме работа всех служб отлаживалась многими десятилетиями. Это было нечто большим, чем обычный воинский порядок в армейских гарнизонах. Байконур не мог иначе выполнять сложные задачи по подготовке и запуску космических кораблей и аппаратов. Как же было соединить всё это с гневной солдатской толпой, выплёскивавшей грубым языком улицы политические лозунги и больше не желавшей выполнять приказы своих командиров? Можно было нанести непоправимый ущерб космодрому, общему делу. Приходилось многое терпеть, договариваться с солдатами без нажима и постепенно налаживать прежний порядок. Барков в числе других офицеров принимал участие в этой непростой работе. По странному стечению обстоятельств, он тогда ни разу не увидел там сотрудников безопасности. Многие откровенно говорили, что «особисты» на космодроме просмотрели эти события и оказались к ним совершенно не готовы.
В прежние времена Баркову доводилось попадать в их кабинеты и давать объяснения по поводу своей работы. Это было не самым приятным воспоминанием, но он, как другие, относился к этому с пониманием. Все тогда работали «под неусыпным контролем», этого требовал характер их службы на космодроме. Другое дело, что к тому времени, сами органы безопасности подверглись кадровым чисткам и большим сокращениям. Как они тогда вообще могли работать, ему было не известно.
К тому времени в штабах соединений уже появились подготовленные офицеры специалисты по связям с общественностью и политическими партиями. Они следили, чтобы военнослужащие не попадали под нежелательное влияние. Это оказалось чрезвычайно трудным делом. Политика часто врывалась в работу воинских частей стихийно, ломала привычные схемы работы с людьми.
Уже на следующий год в вооружённых силах приняли решение о сокращении сроков действительной военной службы в армии до полутора лет. К этому времени кто-то уже успел прослужить уже больше этого срока. Опять вспыхнули солдатские беспорядки. В воинских частях едва успевали подсчитывать военнослужащих, самовольно оставивших свои подразделения. В ряде случаев это приобретало массовый характер. На самой дальней 95-й площадке, где раньше проходил службу Николай Барков, снова взбунтовалась группа солдат. Они попытались уехать с площадки на поезде. После неудачи солдаты захватили грузовой автомобиль и скрылись в степи. Как потом сообщали, «причиной недовольства военнослужащих стала нехватка личного состава в подразделениях, из-за которой всем приходилось больше работать». На этот раз, обошлось без стрельбы и грабежей. Такие настроения у военнослужащих не способствовали четкому выполнению космических программ. Дошло до того, что в монтажно-испытательном корпусе на этой же площадке при невыясненных обстоятельствах вспыхнул пожар, который полностью уничтожил готовящийся к полету космический аппарат. .
Беспорядки в строительных частях впоследствии привели практически к катастрофе - космодром стали спешно покидать офицеры-строители вместе с семьями. А ведь всю космическую гавань, в том числе и город Ленинск, возводили именно они...
Массовый отъезд военных строителей с Байконура порой напоминал паническое бегство. Уезжали, часто, не дожидаясь появления свободных контейнеров, бросая своё имущество. В результате исхода большого числа жителей в городе появилось много свободных квартир. Туда сразу же стали самовольно вселяться жители окрестных посёлков. К тому времени в городе уже работала гражданская администрация, которая принялась узаконивать эти действия, сделав военный город совершенно открытым. Впрочем, это была уже совсем другая страница его истории…
Фото из архива автора