Эти женщины злы.
Беспощадно кусают в экстазе.
Каменеют в руках.
И химерами стынут в ночи.
По карнизу бредёт
Лунатический князь Эстерхази,
Всё бормочет под нос
И встревоженной птицей кричит.
Он пропащий игрок.
Неразменную ставил монету.
Алчность хуже, чем страх —
Это древний и властный мотив.
Да когда б не его,
Разве и х притянули б к ответу?
И горгульи хрипят,
И сбивают беднягу с пути.
Может, он и взлетит.
Им придётся питаться ненастьем,
Изрыгая поток
Мутной ревности на горожан.
Но ссутулился князь,
Содрогаясь от низменной страсти,
Собираясь забыть
В сердце каждой обломок ножа.
А цыганская месть,
Что на гроб кинет рупь одинокий,
Не спешит. Не зовёт.
Приподымет цветастый подол.
Заструится, журча,
Гипнотический взгляд волоокий.
Князь качнётся. Икнёт.
И похмельный сглотнёт корвалол.