поля
тетрадные
белые
рисовые поля
в дрожащих капельках влаги.
они – раздолье для парящего журавля,
даже если он из бумаги.
летит кругами
журавлик оригами
из обрезков, фантиков
и типографского брака.
лучший друг японской девочки Саса’ки
Сада’ко.
среди разлившейся зыбкости наших пустынных улиц,
где цветы попрятались, деревья пригнулись,
между домов натянулись верёвками
людские страхи...
всё чаще ловлю силуэт маленькой робкой птахи.
мне было 7, когда нам задали этот невыносимый
рассказ про лучевую болезнь, про Садако из Хиросимы.
смерть всегда побеждает.
в Японии и России,
и даже на крошечной Мальте.
даже если её попросить по-братски.
даже если не наступать на трещинки на асфальте,
беречь здоровье...
всё равно умирать придётся. глупо и по-дурацки.
но это не значит, что нужно сдаваться.
и поэтому не говори мне, что ничего не поделать.
не говори, что я ничего не делаю.
я беру бумагу клетчатую и белую.
я делаю журавлей.
|сложить-согнуть-развернуть|
методика очень проста.
при должной сноровке получится стая
из одного листа.
я всего лишь маленький человечек.
но шелестящие птицы наполняют квартиру до потолка,
рвутся из окон, текут, как река,
вдоль по улице Москворечье.
летят на запад
сквозь пьяный весенний запах.
провожаю глазами этот полёт.
и пускай мы не вечные,
но мне почему-то кажется, что хотя бы до завтра
никто не умрёт.