Чистейший нежно-белый унитаз
торчит нелепо в тусклом хламе баррикады.
Один булыжник,— много раз,—
завис параболой: от них… до нас… обратно,—
последний камень мостовой.
Мне захотелось вдруг домой.
В разорванных бутылках Клейна,
в потоках мёртвых измерений,—
завязано узлом пространство-время,
И слёз, и кала,— мёрзлые кристаллы,—
всё одинаково трещит под сапогом.
Я почему-то снова вспоминаю дом.
Мир обесцвечен,— бурым, серым…
И жирный пепел вместо снега,
А сердце мечется под снайперским прицелом
А сердце колет снайперским прицелом
Cжимает сердце снайперским прицелом
Вот параша…
Но вдруг, сквозь дым,— пасхальное сияние Небес.
Я и не знал, что Вечность наступила здесь.