Духовные астматики

 
Время спряталось...
За поворотом тропинкой заросшей,
В шутке злой, поступке хорошем,
В нашем будущем и в нашем прошлом
Время спряталось...

Школа была уже старая. Облупленная, сгорбленная, с печальными провалами окон. Тусклые серые стены, с подтеками от дождя. Штукатурка на них обваливалась огромными шершавыми кусками, и казалось, что здание вот-вот рухнет… И осень в этом году была серая и мокрая, тоже в каких-то непонятных подтеках. Все вокруг пропахло сыростью и гнилой древесиной.
Он стоит под школьным козырьком у главного входа и не может набраться смелости. Резкий дождь в конце сентября уже не такой теплый и дружелюбный как летом, поэтому дешевый китайский свитерок промок насквозь. Вьетнамки, похоже, к вечеру расклеятся. Вьетнамки, не в смысле женщин из далекой страны, это такие вот кеды, которые развалятся из-за проклятого ливня и завтра вообще будет не в чем ходить.
Он ждет по очень простой причине: в школе много одноклассников, целых тридцать человек. И пятеро из них активно любят его присутствие на переменах. Все что касается тычков, пинков и орбитальных полетов портфеля под потолком с улюлюканьем и радостными взвизгами, это всё к ним. Остальные любят посмеяться, как в кино. А так он все знает. Он знает, но боится. Их пятеро, а он один. А заводила у них - Сережа Смирнов...
Страшно... а ну как изобьют? Тут же сам себе отвечает бабушкиными словами: «Изобьют, обязательно изобьют, к гадалке не ходи!» - И зябко передергивает плечами, от таких невеселых мыслей. Ну и от дождя конечно тоже, куда без него...
Он сидит на школьном дворе, подозрительно хлюпая носом и кедами. Ждет, когда начнется первый урок. Тогда можно будет встать и пойти по гулким школьным коридорам. Потеряться в них на время. Спрятаться....
И звонок, наконец-то, разливается по школе. Он возникает из ниоткуда и заполняет собой все вокруг, набирает силу, становится все громче и громче. Потом взрывается в голове набатом, что-то катится кубарем, и Олег просыпается.
Звонили в дверь.
Олег с трудом разлепил глаза, почти нечем дышать: середина августа. Сощурился на часы… полдень! Однако засоня. Покряхтел, принимая сидячее положение, яростно размял ладонями влажное от пота лицо, и…вспомнил сон. Ухмыльнулся, сорок годиков живем, а до сих пор такие «приветы» из детства получаем. Интересненнько...
В дверь опять настойчиво позвонили.
Иду я, иду, кто ты ни есть, успокойся уже… Шорты на голое тело, тапочки, где они, кстати? Душно-то как. Распахнул окно, жизнь ворвалась в комнату звуками города, солнечных лучей и растеклась по груди...сразу же стало чуть свежее! Напротив, происходила непонятная возня, ДПС-ники что-то отмеряли на асфальте и с хмурым видом записывали в бумажки. С третьего этажа были хорошо видны их красные, измученные шеи.
Снова позвонили. Но на этот раз деликатно, мол: «Пустите, пожалуйста».
Всё ясно, понятые нужны этим товарищам. Есть официальная причина отказать. Лень. И, прежде чем открыть дверь, глянул в глазок.
Мать моя женщина! Мимо!
За порогом существовал Максим Александрович Сдобин, собственной персоной. Стоит, улыбается, а в руке пакет. Большой, даже отсюда видно. Поняяятно…
Максим парень такой, как бы это по-внятнее выразиться? Цыган славянской наружности. Не сидится ему на месте, все в тайгу тянет, на воздух, к горам поближе. Поэтому появляется он редко, примерно раз в 3-4 месяца, но на этот раз его не было больше года. Олег даже нарушил как-то негласное правило: связался с ним по осени. Постоянного телефона у Макса не бывает, в соцах он не сидит, поэтому оставил ему письмо на мыло, мол: "Жив ли ты, друг сердешный?". Друг сердешный ответил через пару недель: "Жив, не парься, налаживаю личную жизнь, когда возникну не знаю, отстань". Ну и на том спасибо.
И в гости Сдоба обычно ходит в грязных носках, а не с пакетом… Может и правда жениться надумал?
Олег быстренько смотрится в зеркало, на предмет помятости. Оттуда на него щурится смуглый, кареглазый парень, чуть склонный к полноте, но ничего такой, симпатичный, и естественно помятый по самое не могу. Да и черт с ним!
Сначала он распахивает двери, потом объятия, и торжественно, (полушепотом, чтобы чуткая на слух тетя Зина, вдруг за солью не зашла), выдает что-то вроде: "Маааааааэээээксссссс",- ну типа рад донельзя! И посетитель, радостно кивая головой, делает огромный шаг через порог. Ноги у него очень длинные, любая девушка от зависти бы... Да и сам он два метра ростом. В основном, благодаря ногам, конечно. Весь какой-то угловатый, нескладной. Смешной, в общем. Правда и весит чуть больше ста кг, и в основном это жилы, поэтому никто над ним особо не смеется. Дразнить его можно только близким. Олегу, например, можно. Олег счастлив.
Макс, позвякивая загадочной поклажей, снимает с себя обувь, и после стандартных ритуалов приветствия двух небритых мужиков, становится понятно, что привычкам он не изменяет. Так что Олег, тверд и не приклонен:
-Так, котяра ты облезлый, быстро в ванну стирать носки и ноги! Носки на батарею, ноги в тапки, тело на кухню, и будем завтракать.
Потом косится на пакет и обреченно добавляет:
-А заодно, похоже, и обедать и ужинать, и никуда сегодня не торопимся...

Максим плескается шумно;, с удовольствием, мурлычет под нос песни, которые придумал только что.
Олег мудрит на плите нехитрую яичницу, режет хлеб и думает...
Смутил его этот визит, и он даже знает, чем именно. Максим, человек вообще любопытный. Они познакомились с ним в клубе много лет назад. Олег только-только начинал подрабатывать фотографом и его пригласили снимать вечеринки, а Макс там работал охранником. Так и встретились. Но долго Максим не продержался, уволился. Официальная причина от Сдобы звучала так: «Провоцируют его бедного и несчастного на грехопадение через неестественное сплетение человеческих конечностей. От трёх до семи, не подходит.»
В общем ушел, но, что удивительно, с горизонта не пропал. Проявлялся по звонку, общались так, по-лёгкому, всегда ненавязчиво. Черт его знает, как они умудрились подружиться, два абсолютно разных мирка, но как-то вышло.
Как будто ниточка какая-то между ними. Знаешь, как бывает: один подумал - другой сделал. Правда один подумал одно, а другой сделал другое, но это вообще мало кого волновало. Есть ниточка, и всё тут!
Короче, со временем, Олег фотографией начал прилично зарабатывать, и решил попробовать параллельно что-то еще. Сначала наливайку свою открыл, но там в итоге долгая и неприятная история вышла. Макс, кстати, тогда очень здорово помог, одной фразой, можно сказать. Он просто спросил: «Лего, ты охуел?» Вправил мозги. И Олег это дело бросил, сосредоточился только на своей страсти. Постепенно открыл студию, сегодня она одна из лучших и востребованных в городе. Как-то крутится в общем. Летом на свадьбах хорошо прилетает, зимой студия кормит. Времени свободного хватает, деньжата есть, жены и тещи, слава богу, нет. Живет себе потихонечку, поддерживает форму в зале, чтобы жирком не заплывать, для своих сорока выглядит прилично. В общем ветер пинает, затвор спускает и чувствует себя комфортно, не парится.
С Максимом не так прозрачно. Вроде как тайга, север, вахта. Промышленный альпинизм. Все что касается техники, любой (легкой, тяжелой, краны там всякие), абсолютный дока. Из прав управления ТС, нет, пожалуй, только летных корочек. И то, Олег не удивится в случае чего. Деньги предпочитает наличкой и пачками. Кошельком не пользуется, жалуется что не влезают. Но сам особо что да как, не распространяется. А если поинтересничаешь за бутылочкой более подробно, то морщится. Мол: тебе зачем? У тебя же все хорошо? И у меня тоже. Это, братан, повод и выпить, и закусить. Скрытный такой чувачок. Дело конечно его, но Олег сначала даже немного обижался. Потом отступился.
В одном был точно уверен. Не бандит Максим Александрович Сдобин, человек не такой.
И вот сейчас, пока Сдоба через стенку рулады выводит, и сковородка на плите шкварчит, Олег Лень немного притормаживает. Очень, очень неестественно для Макса явиться без предупреждения. Он же на вид только грубиян, на деле же - сама деликатность. А сегодня ни звонка... Ни тапок этих, будь они не ладны! И искать лень.
Лень, это кстати, фамилия, официальная. Очень Олег ее не любил в отрочестве. Сейчас ему девушки разное на ушко мурчат, а в школе всё было иначе... Но не об этом сейчас.
Мало того, что Макс не позвонил, так еще и явился в полдень! Ещё и с такими однозначными и несвойственными для него намерениями. Вон у них, намерений этих, как весело горлышки поблёскивают из пакета. Намекают, что пора бы их уже достать, протереть с любовью и аккуратненько выставить на стол. Пусть значит все любуются.
Странно это все и чууууточку тревожно, но (Лень склонил голову набок и решил) ...но очень приятно. Он этой встрече рад. Только, кажется, что Максиму нужна помощь, но это мы с радостью. Так успел подумать Олег, а потом взмок.

Сдобин вывалился из ванной в таких клубах пара, что окна запотели сразу и похоже навсегда. Красный, довольный, побритый, завернутый в полотенце...и без тапок, сука!
Все как-то вокруг само пришло в движение. Пар клубился, Сдоба, шлепая мокрыми ногами, схватил вилку, сковородку, и поехал.
Олег стоял молча и обтекал во всех смыслах. Вроде как, тоже позавтракать собирался, но это уже было не важно.
«Ладно, еще пожарю». - Думает Лень. Чай не лень.
Максим справляется быстро. Старательно облизывает вилку, которая помещается во рту целиком, вздыхает горестно, озирая опустевший стол и, видимо, стараясь переубедить самого себя, рыгает сыто, и даже не говорит, а эдак молвит.
-Да ладно, Лего, не гляди на меня, как Ленин на буржуазию! Еще пожаришь, чай не...обеднеешь. - И лыбится так, жизнерадостно.
-Ну-ну... - Забрал сковородку пошел к плите. Что-то внутри закипало. Смотри какой, прям слово в слово. Разбивая яйца, начал осторожно возмущаться.
-Макс, давай-ка в порядке поступления: ты чего за парилку тут устроил? У меня соседка, бабушка Зина, женщина страстная, такие истории обожает, устанешь потом обороняться!
Любитель бань лениво пожимает голыми плечами.
-На даче она, не переживай, сейчас согреюсь, и все тип-топчик будет.
Олег даже возмущаться забыл. Посмотрел в окно, на майки, прилипшие к телу, на ДПС-ников гриль...
-Простыл что ли где-то?
-Да нет. Говорю же, замерз немного в дороге, сейчас отойду.
-Допустим. А тапки где? Че ты мне тут море Лаптевых устроил?
Максим хмыкает.
-Ты Сане напиши, он оценит.
-Типа умный?
-Ой слушай. Забудь ты про них, про тапки эти! Тапки что? Вжих, и улетели в неизвестном направлении. Ищи их теперь. Человеческая жизнь - вот, что важно.
И многозначительно поднимает указательный палец вверх: мол, впитал?
Олег смеется, нет сил злиться на этого болвана. Спрашивает о сокровенном.
-Долго тебя не было, бродяга. Не зря хоть прогуливал? Наладил личную жизнь? Где та самая, единственная? Почему не хвастаешься? - И еще не договорив, понимает, промазал. Зря спросил.
У Максима, как всегда в таких случаях, скучающее выражение лица, и краткость-сестра таланта.
-Не срослось, Лего. Не судьба.
Все. дальше можно не спрашивать. Олег знает, наученный уже.
-Ладно, лохматый, (говорит он Лысому Максиму) а чего ты... материализовался так не концептуально? Не позвонил, не поздоровался...
-Привет.
-Смешно... А если бы меня дома не было?
-А где тебе еще быть?
В груди снова шевелится.
-Борзеешь, мальчиша. Мест что ли нет?
Сдобин начинает тем же указательным пальцем ковыряться в ухе, типа после банные процедуры у него.
-Лего, не смеши мои легкие, какие у тебя могут быть еще места? У тебя сейчас может быть лишь одно место. И в это место лучше вместе (прости за тавтологию, братан) не ходить. Только по отдельности, и только по естественной надобности.
Затем внимательно разглядывает что-то интересное на кончике ногтя и неожиданно серьезно добавляет: "Отгулял ты свое, старый пень! Доходчиво объясняю?"
-Я не пень. - Обиделся Олег...- Я Лень.
И начал орудовать вилкой.
-Извини, брат, тебе не предлагаю, сам понимаешь.
-Кушай, кушай, не отвлекайся. Приятного аппетита.
Макс с явным кайфом потягивается, расправляя длинные руки, и тут же покрывается мурашками.
-Брр, слушай, а че так не жарко? Не топят на улице что ли?
И в этот момент Олег все понимает. В голове все сложилось как надо, и какая помощь нужна, тоже стало ясно... Как же он сразу-то не вычислил, вот же оно, перед глазами. Но Сдоба и наркота в одном предложении? Да неее. Или, все-таки, да?
Лень аккуратно откладывает вилку, не спеша берет салфетку, промакивает ей губы. Все это время они молча смотрят друг на друга, и уже оба поняли, что уже оба поняли. Олег кладет салфетку обратно.
-Рассказывай, Максим. Помощь нужна? Давай только серьезно.
-Ну если серьезно...
Максим лезет рукой под стол и начинает, не торопясь, доставать содержимое из пакета...
-Если серьезно, (дзинь) то да, помощь нужна. Очень. И дома ты поэтому и оказался, иначе и быть не могло. (дзинь)
-Не понял. Что за абракадабра?
-Да все просто, Лего. Ты мне друг. И ты всегда на месте, когда нужен. (дзинь) Потому что, если бы это было не так, ты был бы уже не друг, а просто...собутыльник. (дзинь)
Лень косится под ноги.
-Всё?
Макс, аккуратно складывает опустевший пакет уголок к уголку и неаккуратно запинывает его под стол.
-Всё, Олежка.
-Тогда объясни, что ты хотел всем этим сказать?
Сдоба на секундочку задумался, а потом бахнул ладонью по столу.
-Я хотел сказать: «Ну а хули тебе звонить, если ты дома, а?!»
И начинает сам над собой ржать.
В груди лопнуло, разбежалось по венам, задышалось неглубоко и часто. «Сейчас навеселишься, и кабзда тебе, кудрявый»! - В бешенстве думает Олег, а сам уже прикидывает как бы дать люлей этому нахалу и при этом самому не поломаться.
Максим все никак не может отсмеяться, вытирает слезы, успокаивается постепенно, понимающе косится на приятеля. В конце концов, молча достает сигарету, закуривает. Берет паузу-затяжку, выдыхает. Смотрит Олегу прямо в глаза и спокойно говорит:
-Я серьезно, Лего. Помощь нужна, срочно. Тебе. Моя.
Давай опрокинем по первой и поговорим. Это надолго. Кстати, завари чайку, а? По-братски, чтобы прямо кипяток. Что-то холодно мне.
Олег пока воду в чайник набирал, Максим курил в окно, смотрел как там оно вообще, всё ли на месте? И полюбопытствовал.
-Слушай, а что у вас там за движение такое нездоровое? Не знаешь?
-Чего? А, ты про этих... Не, не знаю, я, когда проснулся, оно уже само так было.
-Ммм. - Затяжка, - и что, не интересно, как профессионалу?
Олег поставил чайник на панель, глянул мельком в окно.
-Так что там интересного? Встретились, наверное, как всегда... Странно, что сами не разбежались. Евро-протокол там, все дела.
Макс докурил, высунулся по пояс, вглядываясь.
-Да я бы так не сказал. Вон тела прямо лежат, особо не трогают, похоже скорую ждут. Мне кажется, там пешеходов сбили, кегельбан устроили. И похоже, что уехали, оставили подыхать.
Всунулся обратно.
-Прикидываешь, суки какие?
-Прикидываю. Держи свой чай, кипяток, как и просил. Осторожно только, мерзкий извращенец.
У Сдобы аж глаза увлажнились, такую благодарность он испытал.
-А я выпью, с твоего позволения, раз уж ты в середине дня с таким арсеналом приперся.
Олег сел за стол, взял распечатанную Максом бутылку, набулькал обоим и только потом посмотрел на этикетку.
-Пф, Сдоба, вот именно Смирновку, именно сегодня, прямо в десяточку!
-А что, отличный напиток, в чем претензия?
-Да не, напиток, отличный, слов нет. Просто приснилась ерунда какая-то, - Олег уже пожалел, что заикнулся. - Забей короче.
-Так, стопе. Что значит забей? Обоснуйте, будьте любезны. Я старался, очередь на кассе стоял... Что не так? Ты чего покраснел-то?
Олег и сам понял, что сглупил. Надо что-то быстро придумать, не рассказывать же про школу. И тут Сдоба хлопнул себя ладошкой по лбу!
-Вспомнил, точно. Был там у тебя какой-то личный мучитель в школе, ты рассказывал. Паша Смирнов вроде звали его.
-Сережа. Подожди, в смысле рассказывал? Не было такого.
-Было-было, пару лет назад мы с тобой в «Коте» накатили не по-божески, ты мне в жилетку плакался. Рассказывал, как жаль, что не отмудохал его, хотя такой момент был. Ревел прям, рубашку на себе рвал.
-Да? Вообще не помню.
-Так это старость. Лего, столько лет прошло, неужели не простил?
-Кого?
-Сережу, лять, твоего Смирнова. Детьми же все были, сам понимаешь, в головах пусто... в крови густо. Блажь это все. На встрече выпускников подойди, поболтай мило, все само улетучится, как и не было... Вкусный чай, спасибо.
Пока Максим все это говорил, Олег ощущал, как разгораются щеки. Нога сама начала выбивать чечетку.
-Не было, говоришь?! Улетучится?
-Да ты успокойся, не кипятись.
-Да ты меня не успокаивай! Не было у него...
Олег замахнул рюмку, тут же наполнил следующую, взял сигарету.
-Ты же курить бросил, вроде как? - Максим все так же уютно сидел в трусах, завернувшись в плед в тридцатиградусную жару, попивал кипяток, смотрел на Олега невинно, бровки домиком.
Лень даже головой покачал от такого сюра. Ухмыльнулся зло. Щелкнул зажигалкой, закашлялся. Походил туда-сюда, не выдержал.
-Знаешь что, добряк?! Я всю жизнь учился в одной школе, и с третьего класса по девятый этот... этот Сережа, как ты говоришь, меня изводил каждый день. Я из-за него в десятый и одиннадцатый не пошел. Каждый день, как ад. Каждый день, скорее бы суббота! И каждое воскресенье, я, вместо того, чтобы радоваться выходным, с таким, знаешь, сосущим страхом, с этим говном внутри, ждал понедельника! Этот урод у меня детство забрал! Само улетучится, блять, да?! Тебя мучили когда-нибудь в детстве?!
Макс сделал глубокий глоток чая, замер на мгновение, смакуя удовольствие. Потом ответил:
-Похоже не простил. У меня немножко другое было.
-Да?! Какое?!
-Я в детдоме рос. Мы там все друг друга мучали. Слушай, хватит маячить передо мной, приземлись уже. Выдохни. Глаза сейчас выпадут.
Олег нарезал еще пару кругов по кухне, докуривая. Отвык, в легких першило. И правда выдохнул. Сел обратно.
-Извини, я не знал. С тебя же хрен что допытаешься.
-Это не суть. Ты мне лучше вот что скажи, что значит «не отмудохал, хотя возможность была»? Что за история такая любопытная?
-Да ну брось, дурацкая история.
-То есть как, дурацкая? Она меня уже пленила. Давай мы с тобой сейчас выпьем, твоей любимой смирновки кстати. Тих-тих, цени юмор, Лего, люби его. А потом ты всё расскажешь. Готов? Поехали.


Посидели молча. Думали каждый о своем.
Максим улыбался уголком рта, вспоминая ее беззаботный смех, немного гортанный и такой искренний, их палатку у подножья Аршана.
Губы Олега были сжаты, он вспоминал школу и тот день, когда, спустя годы решил отомстить. На улице что-то шевелилось, шепталось... Сирен так все и не было.
Потом Олег отпустил.
-Ты помнишь... Помнишь, когда вся эта фигня с наливайкой крутилась? Пэпсы там еще тиснуть пытались под себя, помнишь? Ну вот, примерно тогда я этого гада и нашел. Не то чтобы его сложно найти было, просто руки все не доходили. А тут как-то сошлось. И адресок мне его дали, и проблемы эти, злой ходил, как не знаю кто. Ну все, думаю, приплыл ты. Будет тебе битва! Не поверишь, я как узнал кем он работает, прямо чуть от обиды не заплакал. Угадай почему?
Макс почесал подбородок.
-Ну, может потому, что раз он такой хулиган дерзкий, то и стал в итоге фесером каким-нибудь. И значит спи спокойно, Лего, не дергайся. Ты ж не камикадзе.
Олег рассмеялся, налил по рюмахе.
-Вот и я так думал. А эта гроза всей моей жизни, этот великий и ужасный Бармоглот, оказался каким-то задрипанным товароведом в обувном магазине. Представляешь?! На фото усики, очечки, вид интеллигентный - не могу. Жена, дочка, все как положено. Разочарование, конечно, дикое. За себя обидно. Надо мной измывался товаровед. Позор.
-Так, понятно. И что в итоге?
-В итоге, пошел я к нему в гости.
Максим чуть кипятком не обварился.
-Что, прямо так?
-Да нет, конечно. Во двор вечером. Они же с дочкой как-то должны гулять, лет пять ей на тот момент было. Просто хотел посмотреть на него, для начала. Повезло в первый же вечер: в том смысле что гулял папа, а не мама. Потом, вообще оказалось, что он всегда с ней гуляет, примерный семьянин, видишь ли. И вот, выходят они на улицу, и у меня внутри все обрывается. Такая у него девочка! Ангел просто. Вот знаешь, бывают такие симпатичные дети, которых так и попичкать хочется. Милые такие, понимаешь, о чем я?
-Как не понять.
-Так вот. Они и рядом не стояли. Смотришь на нее и осознаешь, что вот это и есть наше будущее, будущее человечества, не знаю... Просто вся доброта, вся красота и вся гармония мира поселилась в этом ребенке. Это я тебе как художник говорю. Такое солнышко... Папку любит, просто нереально, ни на шаг! И он к ней...он к ней жизнью всей тянется, понимаешь? Идиллия в общем. - Олег достает из пачки сигарету, пальцы немного дрожат. - Смотрю я на нее, вспоминаю как ее отец мне на ботинки за школой перед всем классом ссал, и выть охота. Дай зажигалку, вон она... Так и не приходил я больше туда... Девочка эта мне потом снилась постоянно, год, наверное.
-Олег, не реви.
-Чего?
-Не плачь, говорю, ты молодец. Иди сюда, обниму тебя.
-Ты дурак что ли?
-Иди-иди, чего как не родной. Все правильно сделал, потом в жизни бы себе не простил. Давай, братишка, не держи, легче будет.
Так они и сидели какое-то время в обнимку на кухне. Один в трусах, завернутый в плед, второй в шортах на голое тело и трясущимися плечами.
И было им хорошо.
Час дня. Сирен все не было.

В голове уже ощущалось немного. Как такого опьянения еще не было, а легкость уже присутствовала. Максим наконец-то переоделся. Олег немного прибрался на кухне. Решили пока с алкоголем притормозить, спешить некуда. Наоборот, прогуляться до магазина, купить чего-то более подходящего к случаю. Единственная проблема была, ну вот совершенно нелепого характера.
Хоть босиком иди!!! Олег все никак не мог найти свои шлепанцы, те самые. Они такие были только у него, в прошлом году с Тая привез. Эксклюзив, так сказать. В кроссовках, ей богу, жариться не хотелось. Решили, что в магазине купит какие-никакие, а пока терпеть и мужаться.
На улице духота, но хоть какой-то ветерок присутствует. Макс все равно идет нахохлившись, типа прохладненько ему.
«Ладно, вернемся еще к этому моменту», - думает Олег.
Он все больше укрепляется в мысли, что подсел Сдоба на какую-то дрянь. Пытается сейчас с нее слезть, потому и заливает. Клин клином...
Чем ближе к дороге, тем оживленнее. Оцепление, зеваки, щелчки затворов, телефонные разговоры. Пацанчик рядом на трубке, от восторга, разве что не повизгивает: «Слышь, дурилка, да я тебе отвечаю, сам видел! Такой смачный шлепок был! Бамммм!!!! Прям как в кино! Только руки-ноги в разные стороны летят! Просто в мясо!! Я заколебался тебя уже ждать, тут скоро весь экшен на нет сойдет. Всё давай, будь резким!» - Даже пританцовывает от нетерпения.
Друзья переглянулись.
- Давай, всё-таки, поинтересуемся поближе. - Начинает пробираться через толпу Макс.
-Погоди. - Олег хватает его за руку. - Видишь, тут оцепление какое плотное, зевак полно. Пошли через пустырь пройдем. С обратной стороны выйдем, там спокойнее.
Пока обходили, Максим полез в новости. Нашёл.
Оказывается, юный гонщик на маминой машине решил погонять, пока та на работе. Ну и погнал на Комсомолку: там дорога прямая, широкая, разогнаться можно. В двенадцать дня въехал в толпу на пешеходном переходе на полной скорости и, даже не притормозив, уехал дальше. Перехватили через пять минут. Сам в столб воткнулся. Машина - премиум, поэтому цел, даже без ушибов.
На вопрос полиции про пешеходов, пожал плечами: "Не подумал как-то". На вопрос почему уехал, и про что он ЕЩЁ не подумал, ответил вообще не стесняясь:
Во-первых: "А чё мне там было делать?!"
А во-вторых: "Мне тринадцать лет, и мама у меня - адвокат, звоните ей!"
-Нормально. - Качает головой Максим, и читает дальше.
-Зовут маму Так-то Так-то (и тут же сноска мелким шрифтом: действительно, Так-то Так-то является адвокатом, очень влиятельная мадам, просто так не укусишь). И вообще, он устал, хочет домой и будет говорить только в присутствии родителя.

Пока Максим все это читал, настроение испортилось окончательно. Удивления или шока не было. Как-то в последнее время это становилось все привычнее и привычнее. В правовом государстве живем, все по закону. У всех права.
-Жалеешь, что инструмента с собой нет? - То ли в шутку, то ли не очень спрашивает Макс.
-Что? А, нет. Я треш не снимаю. Я же, типа, добрый фотограф, мне эмоции в кадре подавай, я их кушаю, они вкусные. Вообще падальщиков не очень люблю. Есть что про пострадавших?
-Точных данных пока нет, но по предварительным, пострадало пять человек. Один парень сам смог на ноги встать и на такси в больничку поехать. Девочка, восемнадцать – двадцать пять лет. Глубоко беременна, в стабильно-тяжелом состоянии, потеряла много крови. Так и лежит уже больше часа, реанимации все еще нет. Ей оказали первую помощь, как смогли, но сильно трогать опасаются. Женщину, лет сорока, сильно деформировало, сразу труп. Мужчина неопределенного возраста, сильно поломан, непонятно на чем держится, в ауте естественно. И школьник, двенадцать лет, труп. Последнего опознали, с портфелем был. Остальных пока выясняют.

С каждым словом из Олега как будто что-то доставали, а взамен клали кубометры пустоты. Олега становилось все меньше и меньше.
Наконец-то они вышли на шоссе со стороны пустыря и перебрались через отбойник. Что-то отсюда уже проглядывалось. Движение перекрыто, людей почти нет, каждый занят своим делом. На противоположной стороне, метрах в тридцати, два плотных полиэтиленовых мешка рядышком. Видимо школьник с женщиной ждут своего Харона. Ветерок наметает на них мелкий мусор, теребит, прощается. Кто-то прошел мимо, споткнулся нечаянно.
Жара давит на затылок. Внутри нарастает какой-то тремор.
«Родителям уже, наверное, сообщили.» - Понимает Олег, и неожиданно для себя, вдруг сидит на обочине, и ему сильно нехорошо. Рядом суетится Сдоба.
-Лего, ты чего? Ты это бросай, я тебя обратно снова на себе не потащу.
-Нормально всё, Макс. Сорян. Жара просто, замутило.
-На вот, глотни. Мы, когда пошли, я водички с собой прихватил на всякий случай. Подумал, вдруг прогуляться захотим по погоде.
И сует в руку полную бутылку. Олег делает несколько жадных глотков, начинает громко кашлять. Постепенно отпускает.
Менты кучкуются метрах в тридцати же, рядом с мешками. То ли не видят их, то ли не слышат, то ли плевать им просто. Стоят, покуривают. Они что могли сделали, дальше работа медиков.
«Лень вставать.» - Отрешенно думает Лень.
Максим, будто прочитав его мысли (хотя что там читать, все на лице написано), протягивает руку.
-Вот нахрена мы сюда приперлись? - Сипит Олег - чем мы от этих, с телефонами, отличаемся? - Кивает в строну зевак головой. Друг пожимает плечами: не знаю, мол, ты сам предложил.
Олег делает еще один глоток, уже аккуратнее, и решается.
-Ладно уж. Раз всё равно здесь, пройдемся потихоньку, пока не турнут. В конце концов, не через пустырь же снова возвращаться...
И начинает не спеша двигаться вдоль обочины, осматривая место трагедии.
Да, натворил малолетка дел.
Вот, судя по всему, девочка лежит, та самая восемнадцать – двадцать пять. Очень плохо лежит, живые так не умеют. По ней сложно сказать, что это девочка, выдаёт только беременность. Непонятное, пыльное нечто, со спутанными грязными волосами, которые еще совсем недавно играли на солнце. Жалкое тельце, переломанное, скомканное, изодранное в клочья каким-то мелким ублюдком, которому просто похуй даже.
«Чё мне там было делать?» Так он сказал?! Ты все уже сделал!
"Убью суку"... Олега начинает колотить от ярости. "УБЬЮ ЭТУ СУКУ!!!"
Дышать невозможно. Остановился на месте, сгорбился, затрясся всем телом...
И вдруг отчетливо и ясно понял: действительно убьёт. Найдет и придавит гаденыша.
И насрать вообще.

Сделал еще один шаг вдоль шоссе и что-то ощутил под ногой.
Посмотрел вниз и впал в ступор.
Тапок.
Такой же шлепанец, как у него дома. Ну надо же, точная копия!
Посмотрел на Макса.
-Прикинь, Сдоба! Вот это поворот: мой сбежал, чужой нашелся. Ирония, достойная Гомера.
Макс молчал.
Олег поискал глазами последнюю жертву, мужчину чуть дальше по дороге. Лежит на боку, весь грязный как бомж, и второй шлепок рядом с ним, тоже на боку. Такая вот у них солидарность.
-Жесть. Ты посмотри, полный набор. - Повернулся к другу. -Ты чё притих-то, тоже прибило? На, глотни.
Макс бутылку брать не стал, подошел поближе, взял за плечо.
-Лего. Это не такие же шлёпки...
-Да в смысле? Я тебе говорю, один в один! Что, я не знаю?!
-Олег, поздравлять не с чем, но ты нашел свои тапки. Глотни.
Вдалеке доносился звук сирен.
Олег смотрел на Макса и не понимал, о чем он.
Решил уточнить, на всякий случай, максимально деликатно.
-Чё?
-Это твой тапок. - Отвечает Макс. - А это ты. - Показывает на мужика, лежащего на дороге. – Ты-тот самый мужчина неопределенного возраста. Тебя этот ублюдок тоже сбил...
Олег не знал, как реагировать правильно. Похоже у этой дряни, на которую Сдоба подсел, есть своя "белочка". И похоже, она по жаре решила заглянуть в гости. Пока он пытался подобрать слова, Максим, видимо, всё понял. Молча развернулся и пошел к телу.
Олег тупо стоял и смотрел, как он идет посреди шоссе, мимо всех ментов, и никто на него даже глазом не повёл.
Вот он подошел к лежащему, присел рядом с ним, нежно погладил по плечу. Наклонился, поцеловал в окровавленную голову, прошептал что-то ободряющее на ухо. Руку с плеча так и не убрал, поглаживал.
Все шептал: "Тих-тих, Лего, потерпи родной, скоро все будет хорошо, цени юмор, люби его. Тапки что? Вжих, и улетели куда-то в неизвестном направлении, ищи их теперь. Человеческая жизнь - вот, что важно. Ты главное потерпи..."
Посмотрел на товарища, махнул рукой приглашающе: мол, чего уж, присоединяйся. Олег как в трансе поднял сланец, отряхнул его от пыли, не зная, чем себя занять. Постоял неуверенно, помялся, пошел к этим двоим. Никто на него не обращал внимания, не было его. Не было.
Тапок положил к собрату, рядышком.
Присел рядом с телом, приглядываясь, пытаясь увидеть в нем знакомые черты. Получалось с трудом. Мужчина был в пыли, сплошная гематома на лице, одежда почему-то порвана, дышал еле-еле. Осторожно дотронулся до него и сразу понял, что дотронулся до себя. Это как левой рукой взяться за правую; даже мысли не возникнет, что это не твое. Это ты, и ты это знаешь.
Паники не было, страха тоже. Было никак.
Он присел рядом с Максимом. Тот обнял его за плечо, вторая рука все так же находилась на лежачем.
Олег уткнулся лбом в колени. Пытался думать о чем-то, сосредоточиться: не получалось, сплошная каша в голове. Тогда он решил не думать ни о чем, так было проще. Сидел прибитый, не стремясь что-либо понимать или чувствовать.
Через какое-то время щекотливо начали неметь руки, он не обратил внимания. Его постепенно укутывала тишина, звуки уходили на второй план. Затягивало на какую-то глубину, было приятно. Он легко отдался этому чувству, поплыл вместе с ним, попадая в такт. Пульсируя, растворяясь в нем. И не заметил, пропустил тот момент, как оказался посреди необъятной пустоты. Его пронзила волна страха. Он попытался очнуться, но ничего не вышло. Тогда он рванулся что есть сил! Безрезультатно... Теряя рассудок, он забился в истерике... Дрыгался, извивался, пытался кричать, но лишь выгонял из себя сдавленный сип! Тогда попытался набрать в грудь как можно больше воздуха, чтобы заорать что есть мочи! И с всхлипом открыл глаза, судорожно задышал.
Вокруг ничего не изменилось, казалось прошло всего несколько секунд. Макс все так же сидел рядом, похлопывал его по плечу широкой ладонью. Сирены слышались все ближе и ближе.
-Ощутил? - Спросил Макс
Олег заплакал.
Максиму было знакомо это чувство.
Когда Лего поплыл, Макс четко ощутил этот импульс, который прошел через тело друга. Теоретически, Олег мог и не вернуться, но Максим был уверен, что тот выплывет. Даже более чем. Была причина. Нужно было только подождать. Он и ждал, придерживая рукой товарища.
Вспоминал Дюймовочку.

Они познакомились в начале осени в лагере альпинистов.
Он - длинный, нескладный, вечно пахнущий костром, и она - маленькая, миниатюрная, предпочитала пахнуть духами.
Он называл ее вполне предсказуемо, Дюймовочка. Она называла его Доширак, хрен знает почему.
Он - неспешный, расчетливый, осторожный, и она - энергичная, темпераментная, настойчивая.
В общем, буквально двух недель хватило, чтобы понять: кончился закоренелый холостяк Сдоба, вышел весь. Началась другая глава жизни.
Всё рассказывал ей как привезет домой, познакомит с одним чудиком, который слишком много думает и сомневается, так как натура, видите ли, тонкая и творческая. А на самом деле, классный интересный парень, который много знает и еще больше говорит.
А она обещала познакомить с родителями. Знала, как для него это важно.
Пока же, просто жили в свое удовольствие, радовались миру. В этом они были похожи: в городе для них душно, тесно. Да и вообще, что там?
В начале ноября отмечали ее день рождения у подножия Аршана.
В качестве подарка Света загадала желание: подъем на вершину Трехглавой, а на какой именно пик, пусть решит жребий.
Максим сначала решил, что она шутит: вдвоем, без связи, в ноябре. Потом пытался убедить её в том, что это глупо и опасно. В ответ был осмеян и отлучен от обнимашек на 5 минут.
Контрдоводы звучали убедительно. Все маршруты знакомы как линия жизни на ладони. Каждый камешек, каждая расщелинка на своём месте. Именно здесь, и именно таким образом она хочет выйти за него замуж. Маршрут на двоих, романтика. В загс пусть ходят слабаки!
Не то чтобы убедила, но противостоять этому натиску было сложно. Пригрозил, что перестанет называть Дюймовочкой, будет звать Наполеоном. Оказалось, нечаянно сделал комплимент.
В итоге договорились, что идут максимально осторожно, никакой самодеятельности. Радовалась, как ребёнок.
Жребий показал на Южный пик.

С утра выдвинулись. Сначала все было хорошо: привычный маршрут, ветра практически нет (насколько здесь это возможно).
Потом она решила провести разведку с севера. Там, где ни разу не ходили.
Максим уже возмутился.
-Слушай, Свет, вроде договорились: ни-ни!
-Так это когда было-то? Это же свадебное наше путешествие, в конце концов! Не просто на променад вышли, да? Новый маршрут нащупаем, потомки будут благодарны. А?
И улыбается счастливо.
Максиму не до улыбок.
-Светлана Витальевна, маршрута с северной стороны нет потому, что там есть снег. Круглый год! Ты это знаешь лучше меня. Сорваться легче, чем обморозиться. Не дури, пожалуйста.
-Ну у меня же сегодня днюха! Прикинь, какой подарок: маршрут имени Сдобиных!
-Свет...
-Ну Максимчик! Дошик мой любимый, ну пжалста-пжалста, просто разведочка, я тебя потом целый год слушаться буду! - И смотрит на него умоляюще.
А Макс злится. Сам на себя злится! Потому что знает: не сможет ей отказать.
-Я ведущий!
-Есть командир.
-Если сказал назад, значит назад! И без "Бэ"! Это понятно?
-Так точно! -Дурачится.
А чего дурачиться? Авантюра чистой воды...
Ладно, двинулись.

Угол, вроде как, позволяет. Обходят тихонечко на северную сторону. Двигаются медленно и, естественно, без страховки. Если вбиваться как положено, то можно тут прямо на склоне оставаться ночевать. А так, вроде как, разведка боем получается. Да и не собирался Макс, честно говоря, далеко заползать. Пройдет немного для видимости и повернет назад. Под ногами заскрипел снег. Коварная штука, сразу чувствуешь себя неуверенно. Глянул вниз.
Метрах в семи небольшое плато. Если бы шли группой и по всем правилам, действительно, можно было бы проложить маршрут с северной стороны. Со стоянкой, все по-взрослому.
Права Светка: есть возможность пройти здесь. Резона правда в этом ноль, но ей это без разницы. Ей открытия локального характера подавай!
Показал ей глазами вниз, закивала головой радостно, все правильно поняла. За баффом не видно, но Макс уверен, что улыбается шире некуда. Будем считать, что подарок удался. Показывает рукой, назад. Рубежи разведаны, маленький Наполеон сыт, можно возвращаться на маршрут.
Дюймовочка разворачивается аккуратно, все по правилам. Теперь ведет она. Делает осторожный шаг. Максим повторяет движение вслед за ней, внимательно смотря под ноги, когда слышит резкий (как будто брезент кто-то разрезал) звук и сдавленный вскрик. Машинально вскидывает голову и не видит Светки перед собой, только камушки осыпаются. Сердце сдавило, по нервам стегануло паникой. Смотрит вниз и чуть не смеется от счастья. Облегчение нереальное, пронесло! Здесь она, здесь родненькая. На том самом плато лежит. Спасибо тебе, Господи!
-Света!
Молчит.
-Светка!!!!
Не отвечает.
"Ну ничего, ничего. Головушкой приложилась, так шлем для того и есть, чтобы целее быть. Сейчас главное аккуратненько вбиться, спуститься к тебе на веревочке, а там мы все поправим, всех вылечим и на ноги поставим. Самое главное, чтобы ты лежала тихонечко, особо не двигалась, чтобы случайно дальше с площадочки этой не ушла."
Так думает Максим, аккуратно расстегивая на груди застежку рюкзака и одновременно глядя на Дюймовочку, стараясь подметить каждую деталь. И с ужасом, эту деталь подмечает. Он видит, как быстро начинает набухать красным ее левая штанина. Слишком быстро.
Снова паника.
Вдруг артерия? Тогда ****ец.
Тогда у него нет времени вбиваться! Надо срочно спускаться- катиться- левитировать к Светке и накладывать жгут! Либо она истечет кровью буквально за несколько минут, и уже все бесполезно.
Он начинает судорожно срывать рюкзак, когда до него доходит, что если он сейчас скатится вниз, и даже если повезет, и не утащит инерция дальше, и он успеет перетянуть Светке рану; то все равно выжить у них шансов мало! Потому что обратно забраться уже вряд ли получится. Можно звать на помощь, но их крики, скорее всего, никто не услышит: северная сторона пика, ветер, и здесь никого нет! Ночь им на этом плато не пережить, замерзнут...
Внутри кто-то нашёптывает: "Нужно на маршрут, за помощью!"
И тут же обрывает сам себя: "Ты че несешь-то? У тебя максимум две-три минуты ".
Машинально продолжая теребить рюкзак, Максим приходит к очевидному выводу.
Либо Дюймовочка сейчас умрет, либо, в попытке спасти ее, у них все шансы остаться здесь вместе.
Как-то так...
Он перестает мучать застежку, наваливается спиной на склон и обреченно спрашивает сам себя.
-Ну и хули будем делать, Дошик?
Спустя какое-то время они сидели, курили, наблюдали за суетой, как на первых рядах кинотеатра.
Наконец-то подъехала первая реанимация. Занимались беременной девушкой, быстро цепляли к ней какие-то датчики. Мужчина с гематомой во все лицо (Олег никак не мог привыкнуть, что это он сам) признаков жизни не подавал. Начал синеть. Олег так и не понял, когда он успел отъехать. Может в тот момент, когда его затянуло?
Он достаточно легко всё принял, не стал устраивать сцен, всё отрицать. Сложно обманывать себя, когда ты сидишь посреди огражденной улицы, за оцеплением мелькают журналисты, менты ходят рядом с тобой, что-то обсуждают, заполняют протоколы, и никто, ни одна живая душа не интересуется: "Ребята, а вы, собственно, как здесь?".
И про Максима он тоже всё понял, только не знал, как спросить. Стеснялся. Сдоба всегда был немного в себе, лишних вопросов не любил.
-Макс?
-Ммм?
-Ты же того..?
-Угу.
Помолчали...
-Сочувствую.
-Да брось ты, давно это было и не правда. Лучше о себе подумай.
Олег подумал. Один момент в разговоре с другом сегодня весь день не давал ему покоя.
-Слушай, ты когда сказал, что я пьяный тебе в жилетку плакался и про школу рассказывал, про Смирнова этого. Ведь не было такого?
Макс поворачивает голову к Олегу, смотрит на него молча.
-А зачем тогда?
-А сам как думаешь?
Олег замялся, отвечать было неловко...
-Не знаю...Может, чтобы я простил его? Не держал зла перед смертью?
-Близко. Но не совсем.
Макс отбрасывает чинарик в сторону.
-Чтобы ты СЕБЯ простил, чудик. За то, что позволил с собой так в школе обращаться. Что потом, когда была возможность отомстить обидчику, не нашел для этого достаточно сил. - Макс смотрит на друга и продолжает. -Точнее это ты так думал. На самом деле, Лего, ты нашел в себе силы не мстить, а это огромная разница! В тот вечер, когда ты во дворе увидел их с дочкой, тогда и простил его. Только сам этого не понял. А вот себя не смог. Не получилось.
Макс сжимает кулаки, сам того не замечая. Задумчиво смотрит в небо, с горечью вспоминает Трёхглавую, Южный пик… Потом придвигается к Олегу вплотную.
-Понимаешь?
Какое-то время тот молчит, переваривает, потом с благодарностью смотрит на друга.
-Понимаю… Спасибо, брат. Спасибо...
Максим подмигивает ему с хитрецой и между делом спрашивает.
-И с чего ты взял, что перед смертью? Тебя откачают, если ты захочешь, все будет нормально. Жить будешь.
Вот тут у Олега случилась настоящая истерика.
-Что? Как? В смысле????!!!!-Он вскочил на ноги-  Так я не сдох что ли?!!! И ты молчишь?!!!
Максим поднялся вслед за ним.
-Тих-тих, Лего, ты так не нервничай, в твоем состоянии это вредно.
-Ты че, гад, еще и издеваешься?! -Олег метался, не знал куда себя деть. Макс стоял на месте, не двигался. Абсолютно спокойный и безучастный.
- Мы тут значит речи неспешные ведем, о прощении философствуем, а я еще жив! Жииив, понимаешь!? Чего они не бегут ко мне, проводки там разные не цепляют? Вон, тёлку же откачивают! А на меня похер значит или что!?
-Лего, первая бригада подъехала, выбрали ее, потому что беременна. В приоритете, сам понимаешь. -Макс по-прежнему спокоен, но что-то в его тоне меняется.
-Так в этом значит моя беда, я, блять, не беременный?!
-Лего, успокойся. Вторая машина на подходе. Они тебя откачают, успеют. Тебе здорово повезло.
-Да ты-то откуда знаешь?!
-Я многое знаю, поверь.
-Знаешь?!
-Знаю.
-Точно?!
-Зуб даю.
Олег перестает метаться и недоверчиво смотрит на Макса. Тот улыбается в ответ.
-Я хочу сказать: ну а хули тебе звонить, если ты дома, а?!
И снова начинает ржать, как на кухне. Сначала Олег не врубается в смысл, потом начинает гоготать вслед за ним. Они истерично смеются посреди трупов, битого стекла и пластика, посреди множества людей. И им по барабану. Их нет.



Когда истерика пошла на убыль, Олег наконец понимает, что за вопрос зрел в его голове, пока они тут радовались жизни (жизни ли?). Повертел его под разными углами, обдумал...
-Слушай, Сдоба. -Обращается он к товарищу, вытирая слезы. - Я не ослышался? Ты сказал "если захочешь?". Я все верно понял?
Максим присаживается обратно на асфальт, видимо пригревает его на солнышке. Согласно кивает головой.
-Все правильно, если захочешь. -Улыбается, щурится, как довольный кот.
Так, это уже становится интересным. Олег присаживается рядом.
-А это как? Могу не захотеть, что ли? Какие тут могут быть колебания?
Максим хмыкает.
-Как ты интересно сказал, "колебания". -Ложится на спину, на горячий асфальт, кряхтит удовлетворенно. Явно хорошо ему там, где по-жарче.
Не смотря на всю насущность заданного вопроса, Олег не выдерживает.
-Слушай, а чего тебя так от тепла плющит? То кипяток ему налей, то на сковородке поваляйся... Ты как кончился, если не секрет?
Сдоба пялится на облака молча. Олег даже испугался, что переборщил, но тот отвечает.
-Замерз, Олежка...
-Вот так вот просто? Замерз? Пьяный в сугробе, что ли?
Шутка не прошла.
-Да нет. Трезвый, в горах. Умер от недостатка тепла и ума, в первую очередь.
-Тебя где похоронили?
-Меня не нашли. Я хорошо спрятался.
Вот так дааа.
Олег быстро прикидывает сроки, вспоминает короткую переписку с другом в октябре. Запускает пробный шар...
-Да ни за что не поверю, что бы ты, у себя дома, в горах, сам замерз! Спасал кого-то, признавайся?
Молчание...
Олег не сдавался, проявлял догадливость.
-Это там не срослось?
Сдоба приподнялся на локте, заговорил задумчиво.
-Послушай, Лего. Касательно твоих "колебаний"...
Соскочил с темы. Но Олег, дальше на запретную территорию не полез.
-Так-так? Вещай.
-Это ты очень удачное слово подобрал. Даже не подозреваешь, насколько. Прислушайся.
-К чему? К себе?
-Да кому ты нужен, рефлексирующий фотограф! К миру вокруг, к планете... Закрой глаза, быстрей поймешь.
Олег послушно закрыл глаза. Начал слушал.
Суета вокруг, голоса, возня.
За него (который с гематомой) наконец-то принялись. Что-то вкалывают, щупают на предмет переломов, разрывов. Город гудит, все как обычно. Эхо от зданий пульсирует. Вдалеке визжит спорт-байк, менты рядом матерятся лениво на своем ментовском...
И тут до него дошло. Эхо от зданий пульсирует. Пульсирует!


Олег открывает глаза и понимает, что дома напротив (и его дом тоже), действительно пульсируют. Как пульс на руке, только его видно. Тук-тук. Тук-тук.
Он все еще не может понять, как это. Тук-тук, видит своими глазами, тук-тук. Вспоминает, что нечто похожее уже ощущал совсем недавно. Максим внимательно наблюдает за ним.
-Видишь?
-Вижу. -Тупо повторяет Олег.
-Что видишь?
-Ээээ... дома...пульсируют?
Макс смеется.
-Дома пульсируют, хах. Это же надо! Ну ты даешь... Не, дома не могут. Пульс есть только у живого. Люди, деревья, трава, природный камень, не переработанный, животные там, рыбы. Ну ты понял.
-А что с домами тогда?- не врубается Олег.
-А в домах люди, Лего. Много людей, вот и кажется, что это сами дома. Ты оглядись.
Олег встает на ноги, начинает осматриваться и удивляется, как он этого раньше не замечал.
Среди толпы людей у детей пульс самый сильный и размеренный, от них так и прет энергией. Взрослые, по-разному. Олег схватывает все на лету. Сразу видно, у кого со здоровьем не очень. С сожалением понимает, что у большинства.
Мелкие животные пульсируют тоньше и чаще. Они и живут меньше. Прислушивается. Все, что под землей, червячки там всякие, паучки, вообще на ультра-настройках: у них цикл, как миллисекундная стрелка. Он начинает понимать и ощущать эту глобальную экосистему. Так, хорошо. А если посмотреть в другую сторону?
Он задирает голову и пытается услышать макромир, и внезапно мир вокруг замирает. Замедляется в тысячи раз.
Он чувствует, как необъятная волна незримого, где-то за горизонтом событий, набирает неотвратимую амплитуду, закладывая уши, сдавливая мозг. Каак эттаа пппппеееееррррееееегггггрууууууузззззкаааааааааа........
валит его на землю хлёстким ударом, и почему-то саднит скула.
Над ним стоит перепуганный не на шутку Максим, потирая костяшки.
-Научи дурака молиться! Ты куда полез-то? Для тебя это все равно, что под пресс промышленный лечь, фактурой не вышел!
-Я фудошник, я так фишу- держась рукой за челюсть, мямлит Олег. Он понимает, что прошелся по самому краешку.
-Спасибо! Не дал сгинуть, во имя науки. -Благодарит неловко.
При этом, он отмечает, что у Максима пульс практически отсутствует. Еле-еле что-то там есть, как будто взаймы дали, не больше чем нужно. Мальчик и женщина в запечатанных мешках фонят и то сильнее, хотя видно, что это уже нисходящая. Скоро и она угаснет, примерно через 3 дня. Олег осмысливает этот факт, и ему становится не по себе.
Он встает на ноги, ошарашенно смотрит на Максима.
Тот правильно понимает невысказанный вопрос, разводит руками, как бы говоря: "А мне откуда знать? Такие вот у нас колебания, друг сердешный. Я сам не в курсе"
-Реально? - Спрашивает Олег.
-Реально. - Отвечает Максим. -У меня вообще сначала такое чувство было, что повидаться с тобой разрешили. Только, пожалуйста, не спрашивай кто, я знаю не больше тебя. Ощутил себя у твоего подъезда и сразу как-то знал, что ты попал в эту аварию, что тебя вытащат. Ты только посмотри на себя, видишь какой уже румяный. -Кивает на того, с гематомой. Олег оглядывается, и правда вытащат. Впритык, но все должно получиться.
-Думал мы с тобой на кухне просто посидим, поболтаем напоследок. -Продолжает, Макс. -Но потом понял, точнее ощутил, сюда тебя надо вести. Здесь твой план, твой выбор.
Олег согласно кивает головой. Да, здесь, все верно. Он себе слово дал. И, если выживет (а он выживет, уже уверен в этом), то слово сдержит. Ради того и останется. Не должен этот гаденыш землю топтать...
А Максиму и объяснять ничего не надо. Он и так все, о чем Олег думает, знает.
-Уверен? -спрашивает с усмешкой.
-А в чем тут можно быть не уверенным?! Ты оглядись! -Зло отвечает Олег, и сам оглядывается в подтверждение своих слов.
Взгляд цепляется за девушку, которую пытаются откачать. Ее готовят к погрузке в реанимобиль. Из-за слаженной работы медиков, складывается обманчивое впечатление неторопливости происходящего. Это смотрится немного пугающе. Как-будто: успеем, так успеем. Нет, так нет.
Он смотрит на ее пульсацию, и ему не нравится то, что он видит. Олег понимает: ее не смогут вытащить, при всем желании. Организм отдал все силы будущему малышу, и сейчас, в последнем усилии, пытается искать энергию вокруг, протягивая свои сполохи во все стороны. И с каждой новой попыткой они истончаются...
-Это Елизавета Сергеевна Смирнова, двадцать лет. -Говорит подошедший Максим.
-Что? -Не понимает Олег. Он пытается разглядеть пульсацию плода. Самое обидное, что не хватает совсем немного. Приехали бы чуть раньше, и ребенка удалось бы спасти...
-Я говорю, это Лиза Смирнова! - Делает акцент на фамилию любитель горячего чая. -Вы с ней некоторым образом знакомы...


И тут Олег вспоминает.
Двор. Ангелочек, тянущий ручки к большому и сильному папе (прости, Господи) Сереже. Это ощущение красоты и гармонии мира, которое наполнило тогда его сердце вопреки всему. Вспоминает большие ясные глазки, наполненные чистым детским счастьем, слышит ее радостный заливистый смех. Смотрит на ее изломанное грязное тело, с изодранной в лоскуты кожей. Видит ее судорожные попытки сохранить не свою даже жизнь, а жизнь внутри нее. Тщетно.
И начинает выть. Не рыдать, не кричать, безнадежно выть. Уже не понимая ничего, не принимая происходящего, отказываясь верить. Выть, раздирая легкие, последний раз в жизни, потому что зачем жить?! Если гибнут на дорогах девочки-ангелочки, несущие в себе новую искру, а эти малолетние мажоры даже не хотят понять, что они натворили. Зачем жить в этом ****ом мире, если по лесам находят детей по частям, а этих ублюдков никто даже и не пытается искать!? Зачем существовать в этой ****ской вселенной, где каждый день грабят, убивают, насилуют, морят голодом, ведут людей на людей войной, заставляют друг друга ненавидеть, а хуже того, срать на всех, в том числе на себя! Зачем!? Если мы душим эту планету своими миазмами. Мы-ее астма! В нас пусто, в нас нет ничего кроме говна, ей нечем дышать ИЗ-ЗА НАС! Это из-за нас Она задыхается! В наших испражнениях тонет! Она загибается, как эта невинная девочка посреди дороги, и мы ничем, абсолютно ничем не можем ей помочь!!!
-Можем. -Пробивается сквозь дикое отчаяние голос Максима. - Можем!!!!!
-Чтооо??!!!! Что мы можем для нее сделать?! Она не выживет! Ты же видишь!!!!
-Она -нет! Но он -да! ОН -ДА, ПОНИМАЕШЬ?! ТЕБЯ НА НЕГО ХВАТИТ!!!
Олег с трудом осознает сказанное. Яростно мотает головой, отказываясь от того, что услышал. Жажда мести переполняет всего без остатка: ему нужно задавить этого гада, очистить от него мир, чего бы это ни стоило!!
Голос Макса продолжает пробиваться из-за пелены.
-Твой выбор, тебе решать! Можешь дать шанс этому малышу, а можешь забрать обе жизни!
-Почему обе?! - И тут же сам понимает почему.
Вскакивает с колен. Всего колотит. Яростно нападает на своего новоявленного пророка. Полукричит-полушепчет.
-Вот ты скажи мне, добряк! Ты же ВСЁ знаешь! Если я останусь жить и через пару лет достану этого гаденыша... У меня выйдет, то что хочу?
Макс на мгновение задумывается, потом уверенно кивает головой.
-Да, у тебя все получится, это точно.
-Хорошо! - продолжает Олег, его даже не интересует, что будет с ним самим в этом случае. -А если я отдам свои остатки этому малышу! Если я отдам ему свою жизнь, ты можешь гарантировать, что из него вырастет кто-то достойный, а не такое же ничтожество?!
Максим отрицательно мотает головой.
-Нет, это так не работает! Он же чистый лист, его еще нет! Может прожить долго и счастливо, а может умереть на следующий день после родов, ты же сам все видишь!
-То есть, ты хочешь, чтобы я отдал свою жизнь вслепую, не зная выйдет толк или нет?! -Олег наступает на Макса, наставив на него палец, обличая в чем-то. Голос срывается все сильнее. - И при этом подарил внука человеку, который издевался надо мной все детство?! Так что ли?! Этого ты хочешь?!
Максим своими длинными ногами сделал шаг навстречу, заключил друга в своих неуклюжие объятия, обнял крепко, как только мог. Олег рыдал не стесняясь, как девчонка.
-Тих-тих, Лего. Все хорошо, родной. Мне тоже было страшно до жути. Послушай, я лишь хочу сказать, что если ты что-то делаешь, хорошо делаешь, зная точный результат наперед, то ты классный, хороший исполнитель, не более. Пусть даже и в таком поганом деле, которое задумал. Но если ты отдаешь свою душу, без знания, но с верой в то дело, за которое горишь, ты становишься Творцом! Без кавычек! Самым настоящим... Понимаешь?
И твой одноклассник не только получает в дар внука, прежде всего  он теряет любимую дочь! Не забывай об этом! Найти злость для мести и найти силы для того чтобы не мстить, вот разница, Лего! Помнишь? Но в одном ты прав. Это твой выбор, только твой!
Олег поднял глаза снизу-вверх, впился взглядом в друга.
-Макс, сделай одолжение!
-Да?
-Постарайся себя простить, где бы ты там ни был.
Макс, сглотнул. Явно не ожидал. Заморгал часто-часто.
-Постараюсь.
ПОСЛЕСЛОВИЕ.


Потом, когда все случилось, даже не могли вспомнить кто изначально предложил Новогодние каникулы провести в горах. Но что не зря, это точно.
Уехали к Трехглавой всей группой, выделили по одному дню на каждый пик. Девочки, конечно, настояли: нужно начинать с Пика Любви, кто бы сомневался. Потом было решено брать Центральный и напоследок оставили Южный.
Все шло лучше некуда: четвертый курс геологов, все ребята веселые. Гитаристов каждый второй, хоть конкурс на лучшего проводи. А его, кстати, и провели!
За штатного фотографа -Ильич, тот вообще талант от Бога. В общем, весело проводили время.
Ровно до тех пор, пока не начали брать Южный.

Тут Ильича (Вообще-то Илью, но так всем привычнее) немного законтачило. Целый день ходил сам не свой, потом все-таки выдал.
Где-то на середине маршрута форменно остановил группу и попросил, как он выразился, "свернуть чуть севернее". У старшего инструктора глаза на лоб полезли от такой наглости. Ильича послали лесом, причем не стесняясь в выражениях и девочек. Он благоразумно смолчал.
Уже вечером, в лагере, собрал вокруг себя всех старших и очень долго о чем-то с ними разговаривал. Что он им пообещал осталось за кулисами, только на следующее утро собралась группа самых опытных, самых злых, со всей необходимой снарягой.
Если бы кто-то спросил Ильича (а его спрашивали), что ему там приспичило, он бы пожал плечами (он и пожимал).
Он и сам не знал, честно. Но была у него такая чуйка особенная, о ней многие знали. Он говорил, что иногда (только лишь иногда) "чувствует вибрации". И доказывал это делом. В поле в основном. По специальности, так сказать. В общем, верили ему. Но тут уж, конечно, пришлось приложить все усилия, авторитет на карту поставил.
Два раза "сворачивали севернее" не там. На третий раз попали.
Это маленькое плато никто бы и не заметил, если бы не юный фотограф-любитель. Так себе плато. Полностью заметено снегом, с большим сугробом. Только вот Ильич утверждал, что это не просто сугроб.
"Откуда знаешь?"-Спрашивают. Пожимает плечами, чуйка.
Ну смотри, Смирнов, не сносить тебе головы, если ошибся. А возможно, и диплома.
Пробились на плато.
Погода -сказка, ветра нет, солнце до рези в глазах, без очков никуда. Аккуратно расчищают сугроб...
А там альпинист. Сохранился в снегу, насколько это возможно, отлично. Практически мумия. Одежа крепкая, для профи, тоже не расползлась.
Явно мужчина. Сидит, широко расставив ноги и руки, согнувшись внутрь себя, как бы коконом. Очень странная поза согреться. Особо не трогали, переживали за сохранность. Бог знает сколько лет он уже здесь вот так сидит.
Потом кого-то осенило. Осторожно заглянули во внутрь "кокона" и обнаружили там еще одно тело. Маленькое, если не сказать миниатюрное. Поняли: не согревался -согревал. До последнего. Не поняли только как они тут оказались.
Зато вспомнили про Ильича! Его же заслуга, не подвела легендарная чуйка. Со всеми предосторожностями транспортировали его на место, вот мол, любуйся на дело "вибраций своих".
А Ильич чуть не плачет, сам не знает почему. Подходит ближе, садится перед этими, когда-то живыми людьми, а в груди доносится полушепотом, что-то типа: "Маааааааэээээксссссс". И как будто с другом обнялся. Как старого товарища увидел, с кем тыщу лет не виделся. И уже не увидится. И в глазах щиплет.
И никого не стесняясь, достает он свой вездесущий фотик и уверенно делает несколько кадров.
Те, кто постарше, начинают невольно роптать: "Ильич, ты давно ли в падальщики заделался?".
А Ильич шмыгает носом и говорит: "Вы че, пацаны, как можно? Мы этим лютым ребятам памятник у подножья Аршана поставим. По фото потом закажем!" Люди переглядываются, вроде как недешево.
-Не дороже денег, скинемся! -Отрезает уверенно. И все понимают, скинутся.
Ильич поворачивается к павшим в последний раз, прощаясь, шепчет: "Тих-тих, ребят, потерпите, скоро все будет хорошо. Спите спокойно"...

Памятник вышел на загляденье, получились как живые. Маленькая дюймовочка внутри мощного склоненного над ней тела. Обнимает его с любовью, с немым вопросом "зачем?". Его облик, уверенный и одновременно печальный, как будто просит о прощении. Широкие ладони крепко держат ее в объятиях и видно, что не отпустят. Никогда.
Сначала хотели назвать "Неизвестным альпинистам." Но когда поняли, что парень прыгнул к девчонке, наверняка зная, что они скорее всего не выберутся. Прыгнул, по сути не за ней, а к ней, все, конечно, немного охренели. Возник вариант: "Настоящему герою". Потом, все-таки решили, что так ведут себя не герои. Так ведут себя мужчины. Так и назвали.
"ПАМЯТНИК НАСТОЯЩЕМУ МУЖЧИНЕ"
Похоронили ребят прямо под ним. Вместе.


Апрель 2020.