Когда я проснулся, на часах было, кажется, около полудня. Без понятия, сколько я провалялся в анабиозе, в каком веке сейчас потерялся счёт дней и когда успело прокиснуть молоко в холодильнике, но одно было ясно точно – на круги своя уже ничего не вернётся. Песня из Мэри Попинс осталась где-то в отдаленных чертогах памяти, в которых пакеты с молоком появлялись почти сами по себе. Твоей рукой.
С тех пор, как я устал от шума и остался один, прошло уже так много времени, что я перестал замечать изменения на календаре. Снег падает – вот оно, опять наказание. Тает – слава парню сверху, в законные права вступила весна. Изнываешь от жары и бережёшь, как зеницу ока, холодное пиво – значит, наступило лето. Как только оно начнёт биться в истерике и заливать дороги листьями – стало быть, на арену вышла осень. Где-то на её территории оборонился и мой день рождения. Я уже не помню какой по счёту. Точнее, не хочу помнить – мне просто стыдно.
В телефоне с утра уже маячат уведомления о непрочитанных сообщениях – забавно, значит, ещё остались те, кто обо мне волнуется. Ещё более примечательно – у меня в принципе остались какие-то друзья.
Они по-прежнему переживают за мое эмоциональное состояние и пытаются с экспедицией Виктора Весково разведать загадочное дно этого вязкого болота из моих мыслей. Правда, после каждой попытки погружения исследователей становится все меньше. Увы.
Я тоже тревожусь за них (остались же во мне крупицы совести) – ведь каждый из моих знакомых мог бы подавать большие надежды в области психологии, диагностики или общей терапии – но они посвятили себя совершенно сторонним вещам. И, тем не менее, все еще продолжают лечить своими советами чужие головы, не имея на это ни официального разрешения, ни банального понимания, что мы никогда друг друга не поймем.
Они всегда складывали из меня пазл идеальной картинки, думая лишь о том, что будут любоваться ей сами. Но я подложил им пару десятков лишних деталей. Они ошибались.
Бог с ними (и правда, пусть будет), телефон в сторону, мой ещё не до конца проснувшийся взгляд упал на работающий уже вечность ноутбук. Там в ворде напечатан один легион символов, построивший из себя фаланги в виде вырванных с потолка слов. Эта грозная армия в теории должна была бы захватить чьи-то сердца, если бы она смогла занять крепкие оборонительные позиции в моей очередной книге. Но этих солдат кто-то без устали отбрасывает с желаемой высоты, откуда слышны лишь бесконечные выстрелы пулемета – "Не то. Не то. Не то. Не то. Не то"
Бездарность, как приговор.
Чай. Две ложки с горкой. Не у кого спросить, был ли уже в кружке сахар до моих бросков или нет. Очевидно уже, что нет и не будет.
Листаю новости – в мире стабильное дерьмо. Хоть в чем-то и с кем-то я держусь параллельного курса.
Отсутствие свежего молока не даёт мне удержать парусник спокойствия на волнах – серьезно, мне кажется, что ещё немного, и я свихнусь. При всем нежелании мне нужно было-таки вынырнуть на улицу. Туда, где жабрам опять будет не хватать воздуха.
Впервые в этой кишащем муравьями городе, где в подземных тоннелях каждый намеревался притянуться магнитом к твоему плечу и выстрелить неприветливым взглядом – стало так тихо.
На оживленных некогда улицах не было ни единой души, автобусы мчались пустые, под вывеской караоке пели лишь пьяные от своей безграничной власти бездомные коты. Помещение бара, в который я обещал тебя сводить, украсилось табличкой "сдаётся в аренду". Мы так и не выпили там арбузного сидра.
Этот город из стекла и бетона все так же вызывает у меня порывы рвоты. Мальчик, что всегда хотел сбежать на опушку леса и валяться часами под сольные концерты местных соловьев, всё ещё тычет в меня еловой веткой, обезоруживая осуждающим взглядом.
Прости, малыш, я так и не построил нам шалаш на дереве. И для тебя, дорогая, тоже – ничего не построил.
Добравшись до магазина, я решительно ухватил знакомую пачку с молоком и направился к кассе. Там милая женщина оценивающе взглянула на мое заросшее новой цивилизацией лицо и, кажется, глазами стреляла в сторону стенда с бритвами. С тех пор, как в этом городе для меня стало пусто – я перестал обращать внимание на то, как я выгляжу. Ещё живой. И ладно.
Единственный, кто теперь ждет меня дома – это Рудольф – цветок, названный в честь оленя Санты Клауса. Наверное, если бы ты была рядом, то я не забывал бы его поливать. Но увы. Руди страдает так часто, что я уже чувствую себя садистом.
Когда свежее молоко заменило в холодильнике испорченное, я упал в глубокое кресло. Больше важных дел не было – я мог снова перебирать в памяти наши лучшие дни и мои смелые, такие искренние, мечты.
День сменялся ночью так же быстро, как и перегорают самые яркие звезды.
Моя уже давно никому не светит.
Тем временем, за окном слонялись толпы людей. И машины по-прежнему сражались в схватке за свободный сантиметр дороги. Просто без тебя я перестал их замечать.
Без тебя – мое сердце превратилось в ноющую рану, которая так и не смогла покрыться рубцом.
Без тебя я разучился плавать в этом море, которое столько раз обещал переплыть в твою честь. И в тот день, когда мы впервые встретились, я нашел в нем самое ценное сокровище своей жизни. Но так и не смог его сберечь.
С тех самых пор, как в этой квартире исчез твой запах волос, мои легкие забыли как, а главное, зачем им нужно дышать.
С тех пор, как тебя нет рядом со мной, прошло уже больше 10-ти лет.
Но я по-прежнему покупаю тебе молоко.
и оно всегда будет
ждать тебя
здесь.