У стены стены.
Только ничей голос.
Только ничья рука.
А за стеной голубое, овальное,
какое-то конструктивное,
как бы девочка,
как бы батюшка,
как бы красный шар в салоне.
И взгляд опуса.
И кекса начало.
И ротор, который агностик,
ведь нету у лета своего парика.
Только лысина и звук:
горловой, металлический, бархатный.
А это я, я в себе, вне себя, без себя,
в каком-то облаке,
где начинается река.