I. Иду давно вперёд я одинокий странник.
Иду, встречаю каждый раз из года в год одно и тоже,
Встречаю мрак и тишину; останки душ людей - один песчанник.
Я волокусь как раб, и не могу я изъяснить, на что это похоже.
Темно в не идеальном мире,
Повсюду пылкий мрак.
Попробуй ты открыться шире,
Так сразу же тебе найдётся враг.
Иду всю жизнь я в темноте,
Не видел дальше я руки своей.
Я так не разобрался в своей сердечной ломоте,
Поэтому в душе так холодно моей.
И вот вам всем изрядный мир, но почему-то лживый.
Поникли люди, так и сам себя сгубил,
Ведь нету даже элементарного добра и новости правдивой.
Без этих принципов простейший как может мир быть мил?
Иду, смотрю, повсюду пепел падает с небес.
Сгорела правда, сгорела ложь, сгорело всё подряд,
Рухнули "колонны жизни" вниз, а вслед "хранительный навес".
Всё валит пепел на усопший грунт, и добивает всё живое, словно яд.
Иду во мраке я давно, смертельно я устал,
Устал от этой темноты, безжалостной пустыни.
И покатилась в тот момент слеза скупая, и на колени я упал,
И замолил я Бога, чтоб мне вернули то, что тьма и сумрак изменили.
Упал на землю каменным столбом,
И сил мне встать их больше нету.
Тьма наполняла понемногу изнутри, как будто страшным. сном.
Глаза прикрыл. Последний вздох. И больше не скажу "привет" рассвету.
II. И вдруг, откуда не возьмись, в глаза мне вбила вспышка.
Открыл глаза. Увидел всплеск лучей, который никогда я в жизни не видал,
Ведь в темноте всегда я жил и не встречал такой малышки,
Ведь в этой пустоши глухой она одна такая, одна чей взгляд меня очаровал.
Она нисколько не похожа на других,
Ведь в мраке этом все пусты и равнодушны.
Она хранитель помыслов своих,
И всяк созданию та радушна.
И встал, поднялся я с колен,
И отпустил меня тот мрак,
Тот сущий страхом плен,
И вынул я из сердца и души своей тесак.
Прозрел, увидел я
Что в мире есть не только темнота,
Что есть в ночи горящая заря,
Недостающая моей душонке теплота.
Подала руку она мне, чтоб я забыл тот безымянный мир,
Чтоб начал жизни новую страницу,
Чтоб научился я летать, лелеять тот чарующий эфир,
Чтоб позабыла прошлое, увидела судьбу моя зеница.
Старался рядом быть со светом этим я всегда,
Ведь всё равно вокруг её темно,
А рядом с ней лучисто, её бы я не бросил никогда,
Ведь я привык к теплу, а хлад забыл весьма давно.
Прекрасен Огонёк, подобных в мире нет,
Я понял, я не смогу без ней прожить,
Ведь сколько без неё во мраке я тащился лет,
Поэтому мне больше нечем дорожить.
III. Но вот однажды я заметил,
Как Огонёк мой потихоньку меркнул.
И вспомнил, как её я встретил,
Я не хочу терять её, я не хочу, чтоб гром внезапно между нами сверкнул.
Вот, если бы не Огонёк тогда,
Повяз бы я в пучине черноты,
От страшного кошмара я б не проснулся никогда,
Не исцелилился б я от той душевной слепоты.
А Лучик отдалялся всё дальше, дальше от меня,
И я хотел, во что бы то ни стало, догнать её.
Я не боялся града возмущений, запалмного огня,
Ведь не смогу прожить я хоть минуты без неё.
Из-за того, что тьму покинул я давно.
Забыл, как в предрассудках помирать и тлеять.
Не примет меня мгла обратно, ей будет всё равно.
Как словно ветошь на ветру я буду в мраке реять.
Она уходит, я вслед за ней бегу,
И ухватился за руку её я крепко,
Смотрю я прям в глаза чудесному огниву и говорю: "Тебя я сберегу,
Ведь ты запала в душу мне невыносимо метко".
И я тотчас заплакал, смотрю я ей в глаза, но нету лишнего часочка.
Держа её за нежную ладонь, последний я вопрос спросил:
"Могу ли я узнать, какое имя сей неземного Огонёчка?"
И вырываясь она на ушко прошептала мне:"Мария".Нутро её я уловил.
Но понимаю я, что есть всему конец.
Потухнет свет, и тьма меня в тески свои затянет.
Упал на землю я, заплакал. "Скажи, ну что не так я сотворил, отец!?".
А огонёк ушёл, и нету больше света, только тьма, и навсегда в пучину тьмы душу мою утянет.
IV. Лежит бездыханное тело и ветер его обдувает.
Мрак заполняет, терзает и всяк насыщает его, как будто погибель пришла,
Но есть тот самый Лучик надежды, его она всегда вспоминает,
И не даёт мраку его погубить, ведь Огонёчек в сердце осталась, она никуда не ушла.
Огонёк лишь только вздыхателю верна своему,
Ведь до последнего вздоха нужна была только ему.