И всё же я скучаю по годам,
Которые мной прожиты в деревне;
Не всё, конечно, нравилось мне там,
Не всё я и сегодня в ней приемлю.
Но в ней жила я девочкой совсем,
И девушкой в ней стала незаметно.
В начале было странно всё и все:
Нечаянно, нежданно, беззаветно.
Я как чужая в ней была сперва:
Непризванная, новая, другая,
И нравом диковатым не права,
Колючая, холодная, немая.
И полюбить меня уж не смогли,
И подружиться крепко и на долго;
Но ноги в школу вновь меня вели,
Во имя знаний, и по чувству долга.
Я поняла лишь позже этот мир,
Взглянув в глаза ему - едва, пугливо,
И ту пугливость он мне не простил,
А я простить его и не просила.
Я потеряла то, в чём вся жила!
Той жизни след, со мной был чемоданом;
Его я сокровенно берегла,
Его потери и живые раны.
Я раненая в новый мир вошла, -
Отца похоронила в прошлой жизни.
Как с тем тогда я девочкой жила?!
И что со мной тогда могло свершиться?
Мне девять было, брату ещё шесть,
На половину мы осиротели!
В деревню, с мамой, к дяде, не Бог весть...
Туда куда мы явно не хотели.
Но кто ж спросил нас маленьких тогда?
Поговорил кто с нами? Подготовил?...
Не позабыть мне это никогда!
Не вспомнить это без особой боли!
Но разве ж знал тот деревенский свет,
Что так тоской душа моя разбита?!
Что для него и места теперь нет,
Не просочиться, кажется, чрез плиты.
Не лечит время, но и не стоит!
И гонит дни, за днями и недели...
И изменяет нас, наш прежний вид,
И дня рожденья снова ждёшь в апреле.
Прощаться память не спешит в пути,
Но молодость играет неустанно!
И нет в ней бесконечности рутины,
И временно не чувствуются раны.
Ну а когда в деревне вновь весна!
Когда она в тебя ворвётся вихрем!
И от волненья сердца - не до сна!
И горести уж все твои затихли!
Когда бежат стремительно ручьи,
Журчат и манят льющиеся в лужи!
Когда неугомонно воробьи -
Кричат и радуются, переживши стужу!...
Волнует сердце звонкая капель,
Мелодия из детства, из деревни,
Но я не жду тридцать восьмой апрель,
С годами и его я не приемлю.