Входит в дверь ко мне
Мамочка твоя…
Вздрогнул я невольно,
Тотчас оглянулся…
Ф. Рюккерт
Ты деревянная дева – вместо спины корабль
И у тебя два брата – брат колодец и брат журавль
А. Горенко
Мы пили перед зеркалом сгустившееся время,
вдыхали свежесть сахарной осенней синевы,
но вот топор небес пробил фарфоровое темя.
Кто больше мёртв теперь, не знаем – мы иль всё же вы?
Теперь мы – словно пыльные подспудные котята.
Окуклившись в свернувшейся морозной черноте,
мы ожидаем виновато и подслеповато,
что мотыльками выпорхнем в янтарь румяных тел.
В ключицах – холодок, прозрачный и неимоверный.
Бугрится в глотках комьями щербатый мёртвый свет.
Мы ненавидим гнилостный людской уют безмерно
за то, вы на свете есть, а нас на свете нет.
Зачем боитесь нас, чудные взмыленные люди,
сбегая в кружева сентиментальной кутерьмы?
Кто был хоть раз ребёнком, взрослым никогда не будет.
Он только мёртвое дитя – такое же, как мы.