На третьем курсе вся наша лафа на Московском проспекте стала постепенно заканчиваться. Сначала нас уплотнили. Да, забыла сказать: буквально в первые месяцы нашей жизни в огромной квартире мы решили, что одну комнату вполне можем сдавать, тем более, найти жильцов было не проблема. В дальнюю комнату мы пустили молодую семью татар: Зилю и Володю. Вскоре у них родился малыш Алеша. Соседи сначала держались очень замкнуто, но постепенно у нас сложились очень ровные, теплые отношения. С тех пор прошло много лет, а я до сих пор общаюсь с Зилей: она стала провизором в аптеке, купила две квартиры: себе и сыну, живет и работает как бог. С Володей они разошлись. А ведь как любил её, и обеды готовил, и даже платья ей шил, он был мастер на все руки!
И вот теперь, много-много лет спустя, в редкие встречи Зиля жадно вглядывается в мое лицо и говорит: Саша, я потому так тебя люблю, что ты - единственный осколок счастья из прошлого, что мне остался! Я смотрю на тебя и вспоминаю то счастье на Московском проспекте.
Вот ведь воспоминания! Что пройдет, то будет мило...
А потом нас стали "уплотнять": сначала подселили одну медсестру в нашу квартиру, потом другую. С Зилей и Володей пришлось попрощаться, а потом уехали и тётя Люба с Аськой. Но её сын Антон остался у нас, он к тому времени уже учился в ПТУ на токаря, да и с Надей у него были шуры-муры. Мы впятером сгрудились в самой большой комнате, и мы все прекрасно там помещались. Но руководству больницы и этого показалось мало, и вскоре нам тоже было велено убираться восвояси... В доме на Москвовском проспекте решили устроить общежитие для медсестер. Мы пытались протестовать, ходили к главврачу на приём, мы с сестрой, две сопливые девчонки. Конечно, это ничего не принесло, но маме было приятно потом узнать, что мы такие борцы за справедливость, ходили отстаивать наши права к самому главврачу.
А мама тогда проводила опыты, они в больнице осваивали новый метод - плазмаферез крови. Не спрашивайте меня о подробностях, но метод этот был новаторский, уникальный, и потом более 30 лет использовался в специально созданном отделении гемосорбции и плазмафереза крови. Мама со своими коллегами пришли к открытию, что если больным детям вместо крови переливать плазму крови, то эффект гораздо больший, и несколько лет, в свободное от работы время, на добровольных началах ставили опыты, осваивая этот новый метод. Сначала на кроликах. Потом мама приносила этих кроликов домой, и мы варили их на обед.
Так вот, нам пришлось покинуть Московский проспект, но в Терволово мы возвращаться не хотели. И посему сняли жилье поближе - денег на квартиру у нас не было, а на полдома - хватило. Мы поселились в Красном селе, это в черте города, полчаса на электричке от Балтийского вокзала. После огромной комнаты с высоким потолком это жилье казалось нам убогим и тесным, и потом, приходилось топить котел и печку для обогрева. Но вскоре наступила весна, возле дома был сад, а у дома - жасминовый куст, и мы по-другому оценили свое новое пристанище.
У хозяйки дома было два сына, Игорь и Славик, и опять, как под копирку, младший, Славик, увлекся моей сестрой, а я сначала увлеклась старшим, Игорем. Но не выгорело ни то, ни другое. Аня с презрением отринула Славика, а Игорь, который был старше и уже работал авиамехаником в аэропорту Пулково, не обращал на меня никакого внимания. Ну и пусть, подумала я.
А потом наступило лето, и я совершила свой первый прыжок в неизвестность: записалась в стройтряд и поехала на Енисей со студентами Политехнического института на целых два месяца! В Политехе был недобор в стройотряд, и они искали желающих по другим институтам, и мы с однокурсницей Таней Сосницкой решили, что поедем. В Политехе были одни мальчики, в нашем отряде на 10 девчонок приходилось 30 ребят. Помню наши орг.собрания в Политехе, выдачу рабочих форм: это был такой костюм цвета хакки - куртка и брюки. Самый большой размер был мне маловат. В промежутках между экзаменами, по ночам, я "расшивала" брюки, ведь недаром я изучила азы кройки и шитья на курсах. В тот же июнь я сшила себе платье и кофточки для поездки в стройотряд. Жаркое сибирское лето пугало меня. Вы теперь уже знаете: я плохо переношу солнце. Но поехать на Енисей с Политехом мне очень хотелось! Поэтому я сшила себе "защитные доспехи" - кофточки с воротником-стоечкой и закрытое платье из индийского ситца.
Летели мы долго, но весело, через Красноярск - Саяногорск, с долгим ожиданием рейса в Красноярске, с песнями под гитару, мы с девчонками быстро перезнакомились.
Селение, в котором нас поселили, называлось Черемушки, оно находилось у подножья Саян, Енисей в тех местах был бурный и очень холодный, ведь вода стекала прямо с гор. По ночам мы конечно мало спали, а ходили с гитарой большой гурьбой, на нас сразу набросились огромные злющие комары! Мой голос от ночных песнопений быстро сделался хриплый, грубоватый, но мне это нравилось. Это была новая жизнь: бесшабашная, закаляющая, стройотрядовская! Созвездия на небе выглядели совсем по-другому, чем на белёсом питерском небе. В Питере в это время всё ещё довольно "белые" ночи, и звезды едва видны. А тут ночи были черные, звезды - огромные, и как-то очень близко, казалось, что вот вытяни руку, и возьмешься за ковш Большой Медведицы.
Нам постоянно очень хотелось есть, и ближе к августу мы стали совершать ночные набеги на колхозные поля: огурцы, помидоры, огромные, как арбузы, а потом стали выкапывать картошку, таскать лук, всё шло в дело.
Романа у меня в стройотряде не вышло, но это был совершенно новый жизненный опыт. В стройотряде мне исполнилось 20 лет, об этом товарищи узнали из поздравительной телеграммы бабушки, и устроили мне вечеринку.
А работали мы на стройке, отделывали домики для людей, чьи дома затопило при разливе Енисея. Работали мы не очень быстро и не всегда хорошо, многое приходилось переделывать: ведь ни опыта, ни сноровки в деле строительства у нас не было. Поэтому заработали мы крохи. Но не за деньгами ехала я на Енисей, а за впечатлениями. В конце августа мы вернулись в Ленинград, я - на 7 кг легче, с короткой стрижкой, с лицом, опаленным солнцем. И застряли в Пулково глухой ночью. Что делать? Выход был один - оставаться тут ночевать, с рюкзаком и сумкой. Мои попутчики как-то растворились, я летела первым рейсом, а все мои подружки собирались лететь на пару дней позже, вторым. И тут я решила: разыщу-ка я Игоря, он же авиамеханик в Пулково, вдруг он сейчас на дежурстве? А что, и пошла, мне, стройотрядовке, теперь море по колено.
"Игорь, там тебя спрашивает очень симпатичная девушка!" - и тут вышел он, не сразу меня узнал, ахнул! Показал мне самолет, в рубку завел, - вот тут я и работаю, всё проверяю, чиню, настраиваю, чтоб самолет долетел. А вообще "быстро, дешево и без забот вас похоронит Аэрофлот" - была любимая поговорка Игоря.
А потом отвез домой на машине, и среди ночи я стала колотить в окошко нашего тогдашнего дома в Красном селе. - "Саша! Да ты что? Ты стала наполовину меньше"-ахнула мама!
Ах, каким удовольствием для меня было на следующий день мерить все те шмотки, которые до Енисея были мне безнадежно малы!
Да, а куртку и брюки я за 2 месяца не только ушила до первоначального вида, но и
уменьшила. Потому что к концу стройотряда и брюки, и куртка стали болтаться на мне, как паруса на мачтах, я подобралась и постройнела. Кроме того, выучила много новых песен. Некоторые помню до сих пор: "Я помню давно, учили меня отец мой и мать: лечить так лечить, любить так любить, гулять так гулять, стрелять так стрелять! Но утки уже летят высоко, летать-так летать, я им помашу рукой".
Ну и конечно, много песен о Политехе, в частности о факультете Энергомаш. Никогда не забуду имен моих товарищей по стройотряду, их песен, шуток и всех тех приключений, которые нам пришлось пережить вместе.
Вот такая поездка на Енисей, да. Жаль, фотографий осталось очень мало. У меня тогда фотика не было, а телефонов мобильных, сами понимаете, тогда ещё не существовало.