опоясанный, словно планета, лентами звёздной ночи,
потерявшейся в закоулках вокзалов спешащих куда-то
больших городов,
совершенно оставленный
без ответа,
тот обет - заключительный в списке сонетов,
что писал наш поэт про любовь,
наполняя квартиру, в которой творил,
и душу нетленную
лучами дающего импульс
нежнейшего света.
мысль, одна за другой уходящая в стол,
становилась деталью лишнею,
паром в турбине отчаяния
масштабов галактики,
счастьем, потушенным как-нибудь,
взглядом опустошённо опущенным.
деятель воссоздавал на страницах лишь то,
что в реальности было
безвозвратно разрушенным.
здравомыслие тихо сказало ему однажды, раздвигая завесу из тёмной ткани:
"крик не пробуй, акафистов не читай.
стань отважным хоть в чём-то,
хоть в самом малом.
просто помни,
беда только так, придя, не застанет врасплох,
когда труд твой не будет излишним.
ты молиться должен так тихо, чтоб знал об этом один лишь Бог,
и тогда ты будешь услышан".
он отныне решил никогда не влюбляться
и не писать стихов.