Я помню, как всерьез загадывала: лети, лети, лепесток, быть по-моему вели,
и в навигатор вбивала маршрут «Сицилия», а потом меняла на «берега обетованной земли»;
как я шла мимо затонувших рыб и ржавой воды, а диспетчера обещали прошлое обнулить,
шла уже без мотора, разухабистых штормов, весел, сил, а всё вокруг наливается, зреет, бурлит,
а я истончалась в крошку, сухой пергамент; по всем пунктам налажала и на мели,
хотя ведь училась счастью здесь, в моменте, была себе царем, исповедником и отдушиной,
плевала на идеалы и в своё отражение, влезала, втянув живот, в чужие успехи подслушанные,
врывалась в чужие монастыри с отлитыми тяжелыми колоколами, которые не влезали в проушины,
смотрела в глазок и не открывала дверь, хотя умереть, как хотелось открыть и сказать: иди ты на!
и съела столько быстрой глюкозы и некачественной лапши, что даже тем, кто вешал, тошно уже,
а ведь не поникла, не ожесточились от травли, от бытового стресса, сейчас просто запредельного,
как умела, прощала, как умела, была свободной, выгуливала новые наряды и уязвимое самомнение,
и вроде бы удавалось проложить нужный курс по линиям ладони и меридианам, но по ощущениям
не хватало чего-то важного. И когда я уже была съедены подчистую сомнениями,
случилось чудо, из настоящих:
Здравствуй, мама, я твоей жизни новое измерение.
Апрель 2020