1
Обугленною тканью детства
и пеплом юности мятежной
отягощён. И по соседству –
иной огонь, лаская нежно,
уводит в юность, где руины,
фундаменты, осколки, балки,
запущенность и паутина,
где ничего уже не жалко...
Где ветер свищет, выпь хохочет,
и выворачивает душу,
как леший, не дождавшись ночи –
доху, изнанкою наружу...
Где робкий путник, озираясь,
не видит за собою тени,
и ствол замшелый, к слову "старость"
указывает направленье...
Ни тени, ни имён, ни прозвищ,
отсутствие следов, последствий,
и кладовые без сокровищ,
разруха без стихийных бедствий.
2
Где лес и дол, и дуб с цепями,
оцепеневший от натуг,
и носится кругами память:
чужого сердца перестук,
предчувствие... Восторг, смятенье,
опять восторг, тупая боль,
и снова призрачные тени,
и пустота перед тобой...
И снова сказки, где в финале
всё сладостно и мёд – рекой,
чужой, изысканный сценарий
изящной, вольною строкой.
Всё хорошо, бывает хуже,
и сказка – ложь да в ней намёк,
а всё, что истине не чуждо
исходит кровью между строк
и входит в кровь, торопит сердце...
Гони, ямщик, куда-нибудь!
И снова никуда не деться,
и воздух распирает грудь...
3
И всё искрится, как в бокале –
вино, – оттенком золотистым,
и ветер радостно макает
свои размашистые кисти
в зарю рассветную, живую,
в её надежды, устремления,
смывает рану ножевую,
сметает призрачные тени.
Роскошен день и ярок вечер,
закат уже не замечаешь,
воспламеняются, как свечи
над позабытой чашкой чая
стихи, в которых солнца лучик,
печаль разлуки, радость встречи,
разогнанные ветром тучи,
уверенность – ещё не вечер,
забота о далёком близком,
молитва, пожеланья счастья...
и пасмурные обелиски
разламываются на части!