Эдик

                Эдик                Конечно, его имя было совсем другим. Он был грек, из самих Афин, которые покинул с родителями в своём детстве. Но все вокруг , в том числе и мы , трое студентов первокурсников , вселившихся в сороковую комнату десятого общежития города Ростова-на-Дону, знали его , как Эдика , хотя он и называл своё настоящее греческое имя. Имя стёрлось в моей памяти , а вот фамилия – нет , Папазахариади. В тот год ( 1979 ) в вузе сменился ректор ( на защите диплома , при московской комиссии, оказалось, что выпускник из кавказской республики вообще не знает русского языка ), а коменданту общежития пришлось потеснить часть торговцев с близлежащего рынка для студентов первокурсников. Толпы кавказцев с висящем в воздухе : - Ара , ара , ара, ещё долго клубились перед входом в общежитие.  А Эдик – остался, он один был студентом вечерником на втором курсе института. Ему было явно больше двадцати лет , высокий, черноволосый с начинающей лысеть  кучерявинкой, немного выпученными глазами и акцентом. Он , как оказалось, ещё и играл в ВИА ( вокально инструментальном ансамбле) одного из цехов Ростсельмаша , кажется, Акрополюс и был старше каждого из нас. Над его кроватью одно время висел его греческий инструмент «бузуки» - красивая и мелодичная бандура, исчезнувшая после визита одного из его соплеменников : -« Эдик, нужны деньги , продай бузуки , надо сдавать экзамены». Если ты не знаешь предмета – надо платить. Так было и так будет. Вряд ли что изменилось с того времени. Эдик редко ночевал в общежитии и нас это вполне устраивало. Как то застав нас за выполнением деталировки приспособления он попросил меня сделать и ему.  – Это невозможно , Эдик. Твой, как и любой другой вариант приспособления – на кафедре , выносить категорически запрещено , эскизы можно делать только на месте, наличие единиц ежедневно проверяется и опечатывается.  -  Тебя это не касается. Если я принесу его сюда, на вечер, сделаешь ? Ватман мой.  – Если сдам своё …  Чего только не бывает. Нам с Виктором ( мы жили в одной комнате общежития, хотя и учились на разных факультетах и в разных группах ) попался один и тот же узел приспособления. Виктор поступил в институт после техникума, а для меня, бывшего школьника, это были первые чертежи. Мы сдавали свои работы одним вечером ,и как оказалось одному и тому же преподавателю.  Когда дошла моя очередь ,  профессор оживился : - Кажется, это сегодня я уже видел. Ты знаешь Казеева с ОМД ?  -  Мы живём в одной комнате в общежитии.     – И кто у кого  «светил» ?   - Никто.     -  А это мы сейчас узнаем…  Он бегло просмотрел десяток листов деталировки , не находя никаких ошибок и с удовлетворением добрался до листа с аксонометрией ( объёмного изображения ) всего механизма. Он был явно разочарован. После внимательного изучения рассмеялся : - Давай зачётку . «Отлично».   -  А что получил Виктор ?   -  Сам узнаешь.   Настроение у нас с профессором было превосходным.   Тем же вечером, в общежитии , Виктор сразу начал с просмотра моей аксонометрии :  -  Да, у тебя правильно. А я ошибся. Я начертил в закрытом состоянии, а у тебя в открытом, как и должно быть.    У нас были два совершенно разных изображения одного и того же механизма.  И надо же тут появиться Эдику. - Ну как, сдали ?    Победители благодушны : - Неси свою железку.   На следующий вечер механизм был передо мной : он был самым маленьким из возможных и с минимумом деталей. Утром Эдик его забрал , а вечером я сделал все чертежи.   Его подружка с кафедры очень рисковала , её могли просто выгнать из института , но , по видимому, достоинства и обаяние Эдика перевесили всё.   Вечером, на неделе, Эдик занёс нам тортик . – Сдал ?   -  «Хорошо». Эдик улыбался. Профессор поинтересовался , где я живу и сказал :  - Ребята отлично чертят.  Радуйтесь черти.                А как то летним вечером  вместе с Эдиком явился весь его вокально- инструментальный ансамбль.  Молодые ребята в ярких сценических костюмах весело заносили  коробки с аппаратурой своего ансамбля.  -  Утром заберём. После выступления ,уже поздно, далеко везти.  На нас с Виктором этот поздний визит не произвёл впечатления , а наш третий житель , Сергей,  зачарованно начал осматривать коробки. Оказалось, у себя в Тихорецке, он сам играл в ВИА.  Наши : - Не трогай , Карась, чужое., Не возымели никакого действия.  После получаса борьбы с собственной совестью, он выставил  звуковую колонку в  раскрытое окно, достал гитары из чехлов , выбрал басовую, растыкал шнуры , подключил усилитель и над ночным Ростовом ,далеко за полночь, вначале медленно , а потом всё ускоряясь , полились аккорды Дип  Пёпл  «Дым над водой». Музыка была завораживающей. Начали зажигаться окна жилой многоэтажки напротив, на балконах появились что то жестикулирующие жители , не ожидавшие такого грохота и вида парня в одних трусах с ногой на подоконнике и беснующейся гитарой в руках.. После наконец услышанных настойчивых ударов в нашу дверь, Виктор не выдержал и повыдёргивал вилки усилителей из розеток. Удары стихли. Серёга закончил концерт из Ричи Блэкмора  «Не один ты дурак» уже без усилителей. Ростов погрузился в сон.  Рано утром мы ушли кто на учёбу, кто на работу, убрав всю аппаратуру под кровати. Наверное, этого не надо было делать. Вечером, Эдик выговаривал нам всем троим : - Вы даже не представляете, что наделали. Утром мы заходим за аппаратурой, а её нет. Меня чуть инфаркт не хватил. Что делать, где и у кого искать ? Хорошо догадались заглянуть под кровати… Никогда так больше не делайте…Рассеянно слушая Эдика, я почему то вспоминал другое недавнее летнее ростовское утро . Над совершенно тихим Доном клубился лёгкий туман. Первые солнечные лучи ласкали речную рябь. Набережная была совершенно безлюдна. И тогда я ещё помнил, что меня занесло туда в такую рань. Лёгкий стеклянный перезвон, как у Пинка с Флойдом заставил меня, стоявшего у речных перил, оглянуться на проходившего мимо меня бугая. Молодой парень, упитанный, прилично одетый, чем то похожий на  Эдика, неторопливо нёс две авоськи с пустыми бутылками, создававшими такой мелодичный перезвон в утреннем свежем воздухе.  Заметив меня ,  бугай улыбнулся и набережная наполнилась чистым, совершенно непропитым тенором : - Ах колокольчики бубенчики ! А завтра снова на работу…..Сценическая, выверенная до долей секунды пауза….не пойду !   Это был мир артистов. Солнечный, беззаботный, где не надо по  восемь часов в день стоять у станка, пахать землю, чистить свинарники и думать, что будет завтра. А осенью  Эдик перевёлся в другой институт и уехал в Тбилиси. Уже после окончания института, находясь в Батуми, я хотел заскочить и в Тбилиси, но что то не сложилось. Все страхи и неприятности первых курсов забылись, а ведь всё было совсем не так уж и весело, как кажется сейчас, 40 лет спустя.