когда появлялась на небе луна
то слышала странную песню она
звала эта песня в неведомый путь
в сердечко вселяла неясную жуть
сверкал в темноте чей-то рыцарский меч
и белые, белые кудри до плеч
тот голос казался знакомым давно
но не было встретиться им суждено
врывался в бойницы из города гул
и в утренних сумерках призрак тонул
и что-то дурное с принцессой с тех пор
не ладится с ней никогда разговор
бледней и худей она день ото дня
боится креста и молитв, как огня
блуждает ее затуманенный взгляд
и призрачный в нем отражается сад
но дни всё проходят своей чередой
и праздник весны наступил городской
на площади главной собрался народ
чету королевскую с дочерью ждёт
луна не взошла и ещё так светло
но что-то на площадь ее повлекло
в прокуренном воздухе слышался хмель
заезжий толпу развлекал менестрель
она поняла: он ту песню поёт
что глаз ей ночами сомкнуть не даёт
но был то не парень, а дряхлый старик
он весь словно труп ослабел и поник
лохмотья на нем вместо рыцарских лат
и вместо оружия кости гремят
лишь голос его был совсем молодым
с хозяином не сочетаясь своим
и встретились взгляды их, только на миг
истошный раздался на площади крик
на камни без чувств опустилась она
и красная в небе сверкнула луна
напрасно зовёте врачей, господа
она не проснётся уже никогда
от сонной артерии шрам до плеча
шрам старый, и он от чьего-то меча
того старика разыскать не смогли
лишь нож подобрали в дорожной пыли
не знает о старце никто ничего
за поясом видели нож у него
у всех горожан нелегко на душе
неладное что-то есть в этом ноже
последний во тьме потеряется дом –
и свежая кровь проступает на нем
по улицам что-то гуляет пустым
и что-то по стенам ползёт крепостным
и жажда во всех шевелится тогда
но им не нужна ни вода, ни еда
в канаве зеваки найдут поутру
ещё один с горлом разрезанным труп