глава 3. Берлин - открытый город.
Шрамов прибыл в цветущий Шенген не в лучшее время - с юга и востока напирали мигранты из нищей Африки и раздолбанного войной востока. Народ измученными толпами пер сюда по морю на утлых переполненных корытах, мигранты тонули сотнями и все одно, на последние кровные пытались достичь земли обетованной. Болтали, что и Россия охотно их сюда подталкивает. А вдруг зажравшийся Евросоюз от разноперой восточной орды развалится напрочь. И проще будет вертеть свои мутные интересы. Гуманные законы Шенгена о гостеприимстве беженцев не всюду принимались однозначно - Прибалтика и венгры не соглашались на квоты и открыто издевались над пришлыми, тем паче, что те вообще чувствовали себя обиженными и оскорбленными- нормы гуманизма исповедывать отказывались.
Более того, наученные горькими уроками войны, беженцы не тушевались в толерантном мире и предпочитали решать свои разнообразные проблемы силой и наглостью. Работать большинство из них на благо своих новых хозяев никак не собиралось. Ситуация осложнялась двусмысленной позицией канцлера Германии - которая откровенно поощеряла эмиграцию в Германию, особенно своих бывших земляков - поляков. Немцев, растерянных и зажатых между прагматичной логикой мигрантов и пафосной демагогией Объединенной Европы, наконец отрезвил рождественский шабаш у вокзала в Кельне, где молодых и самоувренных немок откровенно унижала и насиловала пьяная молодежь из беженцев. А потом всех немцев достал кошмарный случай во Фрайбурге, с изнасилованием и убийством дочери крупного еврочиновника. Раздавленный горем отец жертвы вовсе не проклинал насильника афганца , а напротив , великодушно объявил сбор средств в пользу пришлых. Но не все оказалась столь толерантны. В отместку скинхеды и разные активисты от правых принялись поджигать лагеря.
Впрочем, несмотря на все провинциальные конфликты, столица Германии Берлин пленял своей толерантностью и раскрепощенностью. Да и цены аренды там были настолько приемлимые, что он смог позволить себе снять жилье. Центр германской столицы - Митте ему было не по карману, ну а в Марцан к бесцеремонным соотечественникам он соваться не стал . Кто знает чем они тут на самом деле заняты? Шрамов довольно просто нашел себе уютную меблированную квартирку в Шарлотенбурге на Замковой улице, неподалеку возвышался импозантный королевский замок, отреставрированный совсем недавно. Квартал был изрядно интернациональный,подъезд тоже- наверху жили две семейки шумных болгарских цыган, внизу квартировали студенты поляки и пара развязанных проституток из Африки. Город, как быстро выяснилось, вообще был переполнен иммигрантами - испанцами, итальянцами и турками. Речь во дворах гремела разная. С поляками и болгарами ему удалось объяснятся по русски. Все это было вначале вполне терпимо. В Берлине удавалось сглаживать разнообразные этические и конфессиональные разногласия, обострившиеся во всем мире и контрасты воспринимались иногда тут вполне забавно. Щрамов как то забрался на пресловутую Мотцштрассе - левая сторона - гейкварталы с обилием интимных магазинов и мальчиками, которые целуются прямо на улице . Правая сторона - фундаментальные мусульмане, мрачно взирающие на откровенную европейскую похабель. Пару раз он прогулялся по Кантштрассе мимо большой берлинской синагоги, где вовсю звенела одесская речь и подумал, что далеко от СССР он не улетел.
Его университет искусств располагался неподалеку, на Руди Дучке штрассе. Он быстро заполнил анкеты, проскочил с ходу пристрастное собеседование по немецки и заплатил триста евро сбора. По первым ощущениям - студентов иностранцев было даже больше, чем германских, разные экзотические студенты были в камилавках и хиджабах. Пару раз сходил в Тиргартен , благо тот был рядом за золотой Эльзой - весь парк оказался заваленным нудистами в хорошую погоду. - Вообще нудисты в Берлине на каждом сквере демонстрируют свои прелести. Похоже, что к этому безобидному занятию склонны половина Германии, особенно вальяжные берлинцы. На втором визите в парк Шрамов нашел свободное солнечное местечко и исподтишка огляделся - слева лежали три ухоженных фройляйн лет по тридцать, справа пузатый бюргер за пятьдесят - все в черных очках и обязательных наушниках. Он подослал под спину брюки и рубашку под голову, сунул бейсболку и расслабился, так здесь принято - Шенген. Но турки не загорали тут точно. Чуть бы раньше сюда сунуться было бы куда интересней - в Берлине масштабно празднуют всякие лав парады. Их вообще в Европе любят отмечать лихо, но тут они разворачиваются без ограничений и массово с музоном и свистом по Тиргартену. Впрочем сам парк на первый взгляд неважнецкий - грязноват, хоть и попадается классический мрамор и памятники - сверкает вдали Эльза, да и народ постоянно глазеет с крыши Рейхстага.
Он машинально обратил внимание и на разгул наперсточников в самом центре у Альтмузея, те нагло разводили любопытных бюргеров на десятки евро. Похоже бригады были восточные - с Украины или даже Ростова. Важные полицейские стояли рядом на мосту Шпрее, благодушно не вмешиваясь.
-Неужто в доле, как в Москве, - усмехнулся Шрамов. - Еще только московских чиркашей на дорогах тут не хватало.
Впрочем, берлинские водилы тут были более дисциплинированы - навешено на столбах много внимателных камер и власти стригли штрафы с избытком.
Вечерами Шрамов с любопытством бродил по набережным и музеям. Попутно набирал информации по местным аутлетам и фирменным бутикам. Присматривался к ценам и домам моды, приводил себя в порялок внешность стилиста - это его визитная карточка. Технологию прямых продаж и клиентсервис ему осваивать ему не надо - профессиональные навыки есть полученные в инстиуте моды. А вот теорию современного дизайна и тонкости европейского гламура там еще не постигли. Всегда промеж Европой и Россией существовал временной лаг годков в десять -пятнадцать на преодоление косности, застенчивости и ханжества. Берлинский университет давал диплом стилиста, без излишних ресурсных затрат, как если бы он сунулся куда нибудь в Италию или Францию. Можно было бы найти профессиональные курсы в Европе свободно - но всюду было дороже и довлел языковый барьер. Недешево предлагали образование с дистанцией в Екатеринбурге.
Он прихватил с собой удостоверение декана факультета моды- пригодятся наверняка все профессиональные прибамбасы в чужих краях.
Что он сразу понял в работе стилиста - первым делом найти свою нишу - и спозиционироваться. На услуги профессиональных стилистов обычно охочи люди с шальными средствами- нищете имидж ни к чему. Крепкие буржуи имеют своих профессиональных имиджмейкеров и те обслуживают не только заказчика, но и полностью все его семейство. А вот компании попроще - выходящие на пубичные мероприятия и работающие на прямые продажи, могут клюнуть на его гламурные услуги запросто. Плюс дамы 30-50 романтических лет с капиталом и досугом. Иногда хитрые содержанки помоложе, иногда просто богатые наследницы. Кроме всего к настройке собственного имиджа будут стремиться разные удачливые фрилансеры с потребностью личного общения к клиентами.
Технология ремесла была простая и понятная - работать с клиентом на результат, так же , как пиарщики. Причем не просто подбирать комплекты, а умело раскручивать клиентов на капсулы- набор разных лапидарных вещей с головы до ног, которые подходят под определенные стили и занятия. При желании можно было набраться умения создавать вкусовые балансы между откровенной казенной протокольщиной и провинциальной крикливостью. Тут нужно было еще освоить и психологию общения со скованными клиентами за долгие годы проживания в системе всеобщей уравнилки и нищеты.Стоило почитать и освоить для апломба и историю брендов всяких успешных Зара и Макс Мар - чтобы иметь представление об эволюции стилей и местерстве брендовых кутюрье.
Такие капсулы можно собирать по бутикам дней пять в Италии - не торопясь, с ресторанами и варьете . В летнее время - вояжики на море или Альпы. И себя показать и дать клиенту ощутить чарующую сладость включения в престижный и закрытый мир больших денег.
Через три месяца толкотни в Берлине его собственные деньги закончились, следующий транш за квартплаты московского жилья мог случиться через несколько месяцев. Он потихоньку пристрастился к уличному холодильнику, который ему на радость был всегда заполненным продуктом. Уличные холодильники - чисто берлинское изобретение - грех выбрасывать надоевшее жратву. Там всегда был хороший выбор молочного, колбасного и сырного ассортимента. По сезону его прилично забивали еще и овощной продукцией. Вначале Шрамов опасался налететь на отраву - потом попривык и вечерком прилично отоваривался. А так его рацион сводился в обязательному айнтопфу и колбасками в сверхбюджетном Ульрихе, спрятавшемся под гулкой эстакадой ЦОО.
Единственно,что крепко донимало - хреновое перекрытие над головой в сьемной квартире - там постоянно топтались оглашенные цыганские дети; что то роняли, пинали или скребли. Перекрытие резонировало с раннего утра и до вечере и Шрамов старался рано домой не заваливаться. Как будто там сошлись вместе все гулкие африканские барабаны Он начал понимать, почему в старые времена полка гоняли в штыковые атаки под барабанный бой - от надсадного грохота терялись все чувства и мысли и, в первую очередь, инстинкт самосохранения. Балдеешь и прешь на пули и штыки словно заколдованный терминатор.
Вначале, подустав от топота цыган над головой, Шрамов попытался с ними договориться по хорошему - если был бы он был натуральным немцем, они вряд ли стали бы препираться, а тут просто послали его понятными русскими словами и больше на стук не отпирали.
Выходя из дома, как-то раз Шрамов увидел, как проститутку из нижней квартиры выбрасывают из машины - девчонка крепко ушиблась и лежа, ругалась вслед по суахили, английски и немецки- видать ушлый клиент решил экономить на удовольствии - такое бывает часто при таком ремесле .
Потом из машины выкинули ее трусы - девчонка оказалась "колесной проституткой", работала в чужих машинах - самый низший сорт путан - хуже разве, что вокзальные с ЦОО. Впрочем, некоторые удачно разбухали в своем ремесле и заводили даже минивен -бордель на наколесах. Шрамов вспомнил, что в Москве под такие пикантные цели приспособили старые Икарусы, автобус со спальными отсеками парковались возле вокзалов и именовались Шикарусами.
В Берлине проституция была в ходу, хотя и не в почете, как в Амстердаме. Шрамову запомнились кварталы "красных фонарей" витринами и молодым симпатичным контингентом путан. А с продвинутым Парижем сравнивать нечего, там проститутки давно прятались и скрывались от полиции . После одиозного закона Марты Ришар там проституция всех мастей оказалась под глухим запретом. А какие там были до войны бордели! Кайзеровской добропорядочной Германии и не снились - дворцы разврата Щабане, Сфинкс и супербордель - «Один-два-два», где можно было совершить путешествие, во пространстве и времени и даже попасть в экстрим. Для раскрутки сексуальной фантазии в комбинате наслаждений оснастили два десятка номеров, в каждом из которых создавался антураж оригинальной среды. Для любителей морской романтики —койка имела форму челна, который с помощью механики могла раскачиваться: слегка, как на зыби, или вовсе штормило и обдавало солеными брызгами.
В купе «Восточного экспресса», клиенты были обеспечены грохотом поездной динамики . Туда по билету провожал персональный кондуктор. В «Римской комнате» устраивались императорские оргии, «Зал Версаля» был оборудован поворачивающимися зеркалами, а одна спальня была с кривыми зеркалами. Клиентам попроще, для утех предлагали сельский амбар, наполненной сеном, эскимосское иглу, вигвагм или берберском шатре. Особой популярностью извращенцев пользовались комнаты пыток в стиле с плетками и наручниками.Такого в Берлине не было не в эпоху жирных грюндеров, ни в послевоенной голодной демократии. Однако в некоторых городах Германии на улицах появились путоматы - вроде парковки - хочешь поработать своими прелестями - опусти в копилку десять евро и ищи клиентов на здоровье. В Берлине такого прогресса не существовала.
Шрамов довел побитую африканку до дома и потом крепко об этом пожалел.
Вначале она демонстрировала дружелюбие и признательность и даже подмигивала при встречах. Шрамов только молча отворачивался и проскакивал к себе. Через неделю, поздним вечером, когда Шрамов охреневал от цыганского топота над головой и тщетно пытался промакияжить очередные сто мордуленций домашнего задания, как ему стукнули в дверь. И только он опрометчиво открыл - как соседка проститутка резво проскочила внутрь мимо него и молча заперлась в туалете. Пока Шрамов недоуменно въезжал в пикантную ситуацию - внизу послышались грубые голоса и на лестнице и возле распахнутой двери проститутки, появились три здоровенных африканца. Кто знает - что им нужно было от негритянки - не заплатила или заразила- было неважно - негры были на пределе!
Заметив наверху Шрамова, они решительно направились к нему - Один из них взял Шрамова за грудки и что то зло спросил по французски. Шрамов не понял , но на всякий случай, махнул рукой наверх, к своим заклятым "друзьям" - цыганам. Негр отпустил его, поднимаясь наверх, мимоходом глянули в открытую дверь к Шрамову - и пошли на розыск. Как только достучались до жильцов верхних квартир, тут же понесся щумный базар с цыганами. Негры орали по французски - цыгане, похоже на своем цыганско- болгарском. Пока наверху выясняли отношения на высоких тонах, проститутка выскочила из туалета Шрамова и пулей рванула на улицу . Неизвестно, о чем наверху дотрепались - но цыган на площадке оказалось больше и после недолгой потасовки негры слетели вниз. Проходя мимо двери Шрамова, они пару раз пнули её ногой . Когда лихая компания африканцев убралась, Шрамов мрачно подумал, что пора отсюда сваливать и ему.