Звуки, восторги,
растлителя блажь.
Дивергентная видимость
права движения.
Чумовой отравитель
считал, что он страж
моего оголтелого
в бездну падения.
А я вырываясь
из трепетных лап,
подставляю себя
под знаки сердечные.
Борюсь, обрываю
тянущую в ад
петлю, озабоченно
серостью меченную.
По вискам барабанит
пулемётным дождём,
конопатит тотально
прокисшею дробью.
Лишь кровь безответная
дышит огнём,
но не может никак
надышаться любовью.