Он идёт, зачумлённый любовью.
Его спекшийся голос стучит
Пульсом бешеным в дверь безмолвья,
В карантинные отблески лиц.
Он бежит – заражённая нежность.
Вздыблен яблоневый огонь.
В надземелье апрельским навершьем
Он кладёт за поклоном поклон
Тем, кто выстрадал – шрам за шрамом –
Каждый вздох, каждый будничный день.
Там, в индиго, сияет шафраном
Недоступная, близкая тень.
Взлёт – по белому, по живому,
В перекрестье карминовых спиц.
Век касается, обожжённый,
Пеной перьев, скрывая рубцы.