Один за другим умерли три замечательных человека, три литератора:
Александр Кабаков, Александр Хабаров и Джульетто Кьеза.
Александра Кабакова я видела в жизни только раз, Джульетто Кьеза никогда, Хабарова тоже один раз, но много раз разговаривала с ним по телефону.
Кабаков когда-то предложил мне писать для «Гудка», но не смог меня взять в штат редакции (он был полон). Я написала статью. она была опубликована и на этом наши дороги разошлись. Только после его смерти я узнала, что он какое-то время жил в Орше - наполовину моем родном городе и стал великолепным прозаиком, книги которого мне еще предстоит прочитать.
Джульетто Кьеза, итальянского журналиста и социолога я с интересом читала и совершенно согласна с его взглядами на грязную политику мировых закулис. Он был абсолютно честным и объективным журналистом, не боялся ничего, тем и надорвал сердце – умер от инфаркта.
Александр Хабаров помог мне заново прийти в журнал «Москва» (первая публикация у меня состоялась еще в 2002 году). А ведь наше знакомство было всего лишь телефонным, я просто позвонила в редакцию и спросила редактора отдела поэзии. Он красиво сложил мои стихи в подборку и издал из в 2015. Из присланных фотографий на заставку отобрал самую красивую, мне прямо неудобно стало, я так выглядела уже изрядное количество лет назад. Помню, он сказал тогда:
- За такое-то количество лет красивая женщина не должна особенно измениться.
Познакомились мы в реальности, когда я приехала за журналом. В 2015 году я попала в Москву в конце сентября, еле вырвавшись из Орши, из бесконечных ремонтов маминого дома. Пришла в редакцию в непрезентабельном виде, замученная, недавно перенесшая серьезную операцию. Александр Игоревич - а я его называла именно так, по имени–отчеству – принял меня как родную, напоил меня фантастическим шри-ланкийским чаем – вкуснее я не пила нигде и никогда -, рассказал, как редакция получает этот божественный напиток. Потом мы поговорили о наших жизненных путях-дорогах и общих знакомых. Выяснилось, что оба мы южане – он из Севастополя, я из Кишинева. Во внешности моего редактора было что-то итальянское - он был похож на актера из фильмов Лукино Висконти…
Александр Игоревич отдал мне два авторских экземпляра журнала с моей публикацией и подарил книгу своих стихов «Жесть и золото».
По дороге из редакции в Щукино я открыла книгу и ахнула – там была поэзия самой высокой пробы. Настоящее самородное золото. Уже в метро я поняла, что я познакомилась с одним из лучших поэтов России.
Потом мы говорили по телефону, А.И. отнес мою вторую подборку главному редактору, и ее тоже утвердили. А.И. все чаще и чаще попадал в больницы, это было горько слышать – у него было больное сердце…
А вчера вот такая новость об уходе… Горько и больно.
Стихотворение Александра Игоревича Хабарова:
Ш М О Н
Шмон длился три часа. Изъяли, суки,
Часы «Победа», галстук и шнурок,
Чтоб кольца снять – ножом пилили руки,
И вытирали кровь о свитерок.
Изъяли все, что падало со звоном,
Все, что горело и давало свет,
Все то, что поднималось над законом,
Над миром, где, казалось, Бога нет…
Изъяли все, что истинным считалось,
И я взмолился: «Упаси, Господь,
Чтоб не нашли заточенную жалость
И милости надкусанный ломоть».
Вот этой самой дефицитной ныне милостью и жалостью обладают еденицы. У поэта Хабарова, как ни била его жизнь, их не удалось отнять.