Ляля и циклон
На Университетск навалился циклон. Сказать, что лето было дождливым – ничего не сказать. Лето было дождливым от макушечки до самых кончиков пальцев. Лето было абсолютно беспросветным. Особенно плотная беспросветность выпала на июль. Казалось, что Университетск некто накрыл колпаком зачем-то, да так и забыл снять… В то время, как «центральная» Россия задыхалась от зноя, исходила пожарами, Университетск захлёбывался в нескончаемых дождевых потоках. При всей Лининой любви к дождям, хотелось и солнышка, ибо без солнышка, всё же, земле было несдобровать, земля начинала покрываться плесенью и гнилью, грозила остаться без урожая, и пасть жертвой ненастья, хлюпая, разжижаясь, превращаясь в болото.
Лина, поёжилась, в очередной раз взглянув в окно, где хлестал, казалось, один и тот же, начавшийся месяц назад, ливень.
- Вот так и с вами, - поймав Линин тоскливый взгляд, - подытожила молитву Лидия Васильевна, - колпаком вас с Данилой накрыло,тучей, с тех пор – ни света вам, ни радости, ни доли, ни счастья.
Лина с мужем Данилой пришли к Лидии Васильевне за советом как поступить во вновь создавшейся безвыходной ситуации.
Лидия Васильевна, вздохнув, снова углубилась в молитву.
- Ляля.- Выговорила она, продолжая молиться.
- Какая ещё Ляля, - переполошились Лина с Данилой. Ляль в их окружении было достаточно…
И все – более-менее приличные, чтобы кто-то из них мог заниматься чёрной магией, представить было невозможно.
- Ляля, - уже совершенно однозначно, не сомневаясь, утвердилась Лидия Васильевна.
По обыкновению, отрешившись, вглядываясь куда-то в себя, она с фотографической точностью описала внешность, возраст, занятие Ляли.
Лина с Данилой, переглянувшись, изумлённо, ошеломлённо, без слов, поняли о ком шла речь. Потрясённые настолько, что, уже придя домой, ещё долго не могли опомниться, подавлено молчали.
Ляля, всплывшая в молитве Лидии Васильевны, была золовкой Лины, приходилась Даниле сводной сестрой по матери.
Данила любил её. Часто рассказывал о её детстве. Самому Даниле, на момент рождения Ляли, исполнилось 15. Ляля была единственным общим ребёнком у своих родителей. Её родители, прежде чем объединиться, каждый имел семью, в тех первых, оставленных родителями Ляли семьях, были рождены у мамы – сын и дочь, у папы – дочь. После развода, мама забрала Данилу в новую семью, оставив дочь на попечении отца и бабушки, редко, но навещала её. Лялин папа дочь попросту бросил, но поскольку алименты платил исправно, считал, что полностью выполняет свой долг.
По семейному преданию, Ляля родилась семимесячной, пяти килограммов весом. И в детстве предпочитала котлетки конфеткам. Данила заботился о ней и с удовольствием, помогая маме, мыл пол и стирал пелёнки. Как-то, приехав в отпуск из армии, под Старый Новый Год, он водил пятилетнюю Лялю в ТЮЗ. Ехали до театра на такси, водитель признал Данилу за папу. Ляля была очень горда…
Лина познакомилась с Лялей, уже будучи замужем за Данилой, уже родив сына.
Странности проявились при первом же знакомстве, но Лина, по жизни предпочитая думать о людях хорошо и видеть в людях хорошее, отмахивалась, не придавала значения…
Как-то Данилина и Лялина мама, заверила Лялю: «Если что-то с нами случится, Данила тебе поможет». По всей вероятности, имея в виду свой возраст. Ляля была поздним ребёнком.
И, с тех пор, Ляля утвердилась, что Данила ей должен. В любом случае. Несмотря ни на что и во всём, она должна была быть для Данилы главной.
К счастью, родители Ляли, успели всё. Они вырастили её, дали прекрасное, разностороннее образование, благополучно выдали замуж и дождались внуков от неё. Ляля и для родителей была – главной. Что-то вроде Марфушеньки-душеньки из сказки «Морозко».
Ляля по жизни руководствовалась материальной выгодой. Она просчитывала все свои действия исходя из «выгодно – не выгодно». Ничего другого не существовало. Она записывала все свои доходы-расходы скрупулёзно и без устали, имея при себе книжицу.
Родниться с Данилой было выгодно. Если она и не получала сразу то, что хотела, без подарков она не оставалась никогда, когда бы не приехала, даже если подарки и были куплены в долг.
Данила был должен.
Данила любил сестру. Лина не возражала: «А как иначе?»
Позже, когда Ляля вышла замуж, родила детей, Данила стал должен всей её семье, Лина и их дети – тоже.
Ляля любила беспорядок. Вернее, не просто беспорядок, а полное отсутствие порядка со всеобщей загрязнённостью. В её присутствии как-то всё сразу засаливалось, запылялось, затенялось, обпаутинивалось…
В углах и под столами образовывались какие-нибудь скляночки с чем-нибудь плесневеющим… Вещи собирались в бесформенные кучи. Как Ляля умудрялась, выбираясь на люди, выглядеть опрятной и причёсанной, для Лины и сейчас загадка.
В её присутствии порядок навести было невозможно, можно было только, выбиваясь из сил, как-то оставаться на плаву, снова и снова ставя с головы на ноги почему-то то и дело переворачивающиеся табуретки и водворять на места прочие предметы типа запылённых ботинок, оказывающихся странным образом, к примеру, в ящике с игрушками.
На большее сил просто не оставалось, приходилось смиряться как со стихийным бедствием.
После одного такого приезда-отъезда Ляли с семьёй, Лина, придя с работы, заплакала от досады, недоумения и отчаяния. Отъехав восвояси в отсутствие хозяев, гости не оставили в квартире живого места. Будто Бобик приходил в гости к Барбосу.
Постели были разбросаны, подушки скомканы, валялась обувь, книги… Стол и мойка были завалены посудой. Пол был усыпан какими-то клочьями чего-то…
Ляля не видела в таких своих действиях-бездействиях ничего предосудительного. Оставить после себя помойку – было в порядке вещей. Самой ей было хорошо, уютно, именно в таком состоянии неубранности и загрязнённости. Для неё это было прилично.
После окончания университета, Ляля решила, что приехать к Даниле на жительство в Предгорск,- выгодно. Гораздо выгоднее, чем поехать к родителям в тёплые края или остаться в Университетске при старшей сводной сестре, которые ей предлагала всевозможные блага.
Лялин муж по случайности оказался той же профессии, что и Данила.
А потому, переездом к Даниле по Лялиному предположению, Ляля убивала сразу трёх зайцев. Во-первых, мужу светила работа по специальности с хорошей зарплатой, Данила обещал его взять к себе на проект, Данила был руководителем. Во-вторых, работа на проекте и положение Данилы, обещали ещё и быстрое получение жилья, как молодому специалисту и как родственнику уважаемого специалиста и человека. В третьих, Ляле хотелось жить на земле, иметь собаку, корову… В Предгорске все зайцы грозили быть убитыми. К тому же, старшая сводная сестра, хоть и обещала, но мало что исполняла. А Данила был надёжным.
И Данила выполнил всё, что требовалось Ляле. Ляля с семьёй водворилась в Предгорске. Сначала они пожили у Лины и Данилы, месяцев пять или шесть, позже перебрались к родителям, которые к тому времени перебрались тоже в Предгорск, поближе к Ляле, Ляля была для них светом в окне, они бы поехали к ней и на Мыс Шмидта…
В течение полутора лет со дня водворения в Предгорск, как и хотела Ляля, они получили квартиру, очень приличную для молодого специалиста, единственного работающего, хоть и с двумя детьми…
Ляля не имела вредных привычек и стремилась к здоровому образу жизни, от природы склонная к полноте, время от времени предпринимала диеты, чистки, а также пользовалась биологическими добавками, якобы интенсивно выводившими шлаки из организма.
"Уж лучше бы чем-нибудь согрешила", выпила бы водочки что ли, для разрядки напряжённости в организме", - появлялись у Лины крамольные мысли, потому что, не имея вредных привычек,
Ляля колошматила своих малолетних детей сеточкой, простенькой такой капроновой мелкоячеистой сеточкой, с тугими ручками особого плетения. Ещё советского образца, такие сейчас можно увидеть на рисунках, с торчащими из них сверху батоном и бутылкой молока.
Выяснилось обстоятельство сие, когда Ляля с детьми поселилась у Лины. Ляля колотила их по малейшей провинности, свирепо и безжалостно. Не выдержав как-то, поправ законы гостеприимства, Лина категорически запретила ей прикасаться к детям с такими воспитательными мерами. На что услышала: «Не порть мне детей! - Своих испортила! - теперь за моих взялась?».
Лина была неумолима: «В моём доме ты никогда не будешь бить детей, никогда!». «Я к брату приехала,» - свирипела Ляля, видимо, имея в виду, что она, Ляля, имеет к Лининому дому не меньшее отношение, чем Лина, а то и большее. Но бить детей перестала, во всяком случае, в Линином присутствии.
Ляля вообще была безжалостной. Она не жалела ни своих детей, ни родителей, ни, тем более, брата.
Ляля предала брата.
Когда пошли 90-е, а вместе с ними приватизация и другие демократические прелести, проект, которым руководил Данила, представился для «сподвижников» лакомомым кусочком. Проект был крепким, красивым, дельным, хорошо финансировался по государственной программе, что было редкостью по тем временам. Против Данилы был устроен заговор, который был успешно приведён в действие, Данилу лишили проекта, а вместе с тем и всю организацию и людей, работающих в ней, лишили работы, и куска хлеба. Впоследствии проект развалился совсем… Так бывает, когда люди хотят, да не могут. Проект держался на Даниле.
Ляля с мужем примкнули к заговорщикам. Ляле показалось, что Данила уже «сбитый лётчик» и дальнейшее сотрудничество её мужа и Данилы, как профессионалов, не выгодно. А как брат он всё равно никуда не денется. «Он ведь должен…»
Данилу свалили. Радостно, с восторгом, рукоплескали.
Ляля рукоплескала в первом ряду, вероятно, рассчитывая на хорошее место для мужа при новом руководстве, а может быть и мужа своего видела на месте Данилы?...
- Всё может быть. Поставила точку Лидия Васильевна, завершая молитву.
-Как же так, Лидия Васильевна? Как это возможно? Неужели чёрная магия? Родня по крови?
Это не укладывалось ни в какие рамки: ни человеческие, ни даже звериные.
Ведь даже звери род берегут. Даже Каин всего лишь убил Авеля. А здесь – руку подняли на род, на брата, на племянников… На кровь.
- А есть ли они, нормальные-то? – ни к селу, ни к городу, глядя в никуда, молвила Лидия Васильевна, тут же продолжила, - Всё будет хорошо, Лина, Боженька поможет.