Вольные переводы

Кебурия Георгий (Гугули) Николаевич родился 10 ноября 1936 года. По образованию инженер-механик. В 1960 году окончил факультет механизации Груз. Сельхоз. института. В 1962 году окончил филфак Тбилисского гос. университета. Последнее место работы – начальник Управления агроэкологии Министерствасельского хозяйства Грузии. Был ответственным секретарем Межправи-тельственной комиссии по экологической безопасности. Грузии. Научный труд «Концепция
экологической безопасности человечества» в 2010 году была отмечена Национальной премией Грузии. Читал лекции по истории авиации в Авиационном институте Грузии. Издал книгу по истории авиации «Покорители мечты».
Автор научных трудов и изобретения. Издалсборник стихотворений и переводов грузинской поэзии  и прозы на  русский язык« «Эхо одной осени».Издал книгу стихотворений и переводов русской поэзии на грузинский язык.Член творческого союза писателей Грузии. За краткий поэтический пересказ поэмы Шота Руствели «Облаченный в шкуру тигра», удостоен звания лауреата премии имени Иване Мачабели. Лауреат международного литературного форума «Золотой витязь». Автор книги «Покорители неба» и перевода «Десяти заповедей Божьих» в стихотворной форме, изданной с благословения Патриарха-каталикоса всея Грузии, Ильи второго. Кавалер  ордена «За трудовую доблесть». Отец двух дочерей и трех  внуков.



               

 


Георгий (Гугули) Кебурия






ВОЛЬНЫЕ ПЕРЕВОДЫ Четвертое издание, дополненное
















Тбилиси 2018
 
Художник Анна Кебурия

Русским культурно-просветительским обществом Грузии книга признана
«Лучшей книгой 2002 года»

В 2008 году литературное творчество автора было отмечено почетным дипломом и статуэткой Пегаса (Мерани) Союзом писателей Грузии за сборник стихотворенийи переводов грузинской поэзии и прозы на русский язык.





моб.: 595-57-41-94 дом: 223-57-35.
E-mail: keburiaguguli@gmail.com
           Сайт блога https: giorgikeburia.blogspot.com
                Facebook: Guguli Keburia











© Г. Кебурия, автор, 2018
© Анна Кебурия, оформление, 2018
ISBN 978-9941-457-18-0
 
 
Некийписательсказал,чтовГрузиибольшегрузинскихпоэтов, чем самих грузин.
ГугулиКебурия–русскоязычныйгрузинскийпоэт,нопоэтистинный!
Думаю,этимдостоинствомипривлечетонвниманиерусскоязычных любителей поэзии.
В добрый путь, Гугули!

Чабуа Амирэджиби.
Тбилиси. 15.09.98.



























Впервые стихи Гугули Кебурия были напечатаны в сборника у Гугули Кебуриа уже был «свой» читатель.
Истокифеномена«русскопишущих»поэтов-грузинвосходятк началу прошлого столетия. Гугули Кебуриа продолжает ту вековую литературную традицию, которая, кстати, почти, совсем, не исследована.
Вернемся, однако, к самому Гугули Кебуриа – его стихам и прозаическим опытам (Кстати, у него есть также успешный дебют в переводческой сфере).
Всето,очемпишетГугулиКебуриа,–глубокопрочувствовано. Поэтому поэтическая искренность (так же, как и человеческая) одно из его несомненных достоинств.
Для русскоязычного читателя знакомство с книгой Гугули тбилисца на рубеже двух столетий.
Уверен, это знакомство будет интересным и не поверхностным. Гарантом этого служит тот внутренний нерв, который постоянноощущаетсявстихахГугулиКебуриа,ивсябогатаяпалитра его творчества.
ЗазаАбзианидзе, критик, главный редактор журнала «Литературная Грузия»
22.VI.1999 г.
 
 
 




 






ОПОЭЗИИВООБЩЕИВЧАСТНОСТИ


<К ПОРТРЕТУ СТАРОГО ГУСАРА>
Смотрите, как летит, отвагою пылая...
Порой обманчива, бывает седина. Так мхом покрытая бутылка вековая Хранит струю кипучего вина.
М. Ю. Лермонтов

Попрофессиияэкологипоэтомунепретендуюнакакое-либо место в иерархии поэтов.
И.БродскийвсвоейНобелевскойлекциив1987годуотмечал:
«Человек принимается за сочинение стихотворения по разным соображениям: чтобы завоевать сердце возлюбленной, чтоб вы- разитьсвое отношениек окружающей егореальности, будь то пейзажилигосударство,чтобзапечатлетьдушевноесостояние, в котором он в данный момент находится, чтоб оставить – как он думает в эту минуту – след на земле... Пишущий стихотворение пишетегопотому,чтоязыкемуподсказываетилипростодиктует следующую строчку... Стихосложение – колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения».
Сколько бумаги порой изводят люди, но, в лучшем случае, иногдаостаютсявисториилитературыкакавторыодногостихотворения. А порой, хоть автор и не запоминается, но само стихотворение надолго переживает своего создателя.
Я, например, не могу удержаться от соблазна предложить читателю одно стихотворение, которое помню с детства, хотя, к сожалению, имя автора (кажется, Бахметьев) позабыл.
Никто сегодня и не помнит о Владимире Чимакадзе, а какой поэтнезахотел,быпоставитьсвоюподписьподегокоротеньким стихотворением. Увы, сегодня онозвучитуже, скорее всего, как эпитафия.
Это было когда-то и где-то,
Впрочем, может быть, не было этого. Ваша комната, полная света,
И халатец из ситчика светлого.
 
Растерял я когда-то и где-то
Все, что было хорошего, светлого. В вашу комнату, полную света,
Как попасть мне из хаоса этого?

По большому счету, тема – «что в имени твоем»– слишком хрупка и недолговечна, ведь цивилизации,а «в недалеком будущем» и все человечество навсегда сойдут со сцены. Мы обречены самим фактом своего существования, – это рождает наш пессимизм, но это и стимулирует нашу любовь к жизни и желание поделитьсяэтойлюбовьюс другими.Люди продолжают житьв своихпроизведенияхчистосимволически,ибовсе-такиглавное в творчестве – сам результат, а не автор.
Поэзия не признает ни политических, религиозных и географическихграниц,нивозрастныхограничений.Всемногообразие жизни расцветает в творениях автора и придает вкус его плодам. Стихотворения несут в себе закодированные гены их авторов ,какживыеорганизмы,изпоколениявпоколениепродолжают существование, как цветы или ягоды, украшая и чем-то даже оправдывая смысл нашего бытия.

* * *
На мои стихи мой друг Нато Арчвадзе часто писала пародии. Из этого материала я потом составлял диалоги, так что она вполне законный соавтор соответствующего раздела книги, за что я и приношу ей глубокую благодарность.
Реакция моей дочери выразилась в форме рисунков, и я с удовольствием поместилихвкниге внадежде нато,чточерезних будет, протянут мост к молодому поколению.
Эпиграфы – отправные точки путешествия в мир поэзии, они, как камертоны,подсказывалиинтонацию,настроение,хотяиногда подбирались позже, вдогонку к стихотворению.
Мои переводы далеки от подстрочника, они возникли скорее какассоциации,какродственноесостояниедуши.Иногдамойперевод имеет с оригиналом лишь общую «станцию»отправления. Используяоригиналкактрамплин,явполетеостаюсьнаедине ссамимсобою,иботакимобразомвсеравноподхожуквершине истины гораздо ближе, чем если бы упрямо пытался дословно передать содержание стихотворения.
Бальмонт, переводивший «Витязя в тигровой шкуре»гениального Шота Руставели, приводил слова Сервантеса о том, «...что всякий перевод похож на узорную ткань, показываемую с изнанки...». Но есть ткани красивые и с лица, и с изнанки. Интересно мнение Беллы Ахмадулиной о сущности перевода: «...Я рассматриваю перевод, как любовь одного человека к другому...
Мнекажется,чтоподстрочник–этодитя,еслиможнотаксказать, которое беззащитно, оно потеряло ту жизнь, в которой оно жило на родном языке, и еще не определило новой жизни. Пока этотолькодитя,скоторымможносделатьвсе,чтоугодно,илишь весь мир принял его в свои объятья.
...Мы говорим о пределах вольности перевода. Я думаю, что математическимспособомнеудастсявычислитьдолжныйпредел.
...Ясчитаю,чтоистинноточнымпереводможносделатьпутем каких-то неточностей, потому что потери при переводе с одного языка на другой обязательно бывают».
Сколько душевных сил и переживаний потрачено в мире на поиски идеальной любви, и сколько грехов на совести обеих сторон во все времена и у всех народов. Но жизнь повторяется во всех ее проявлениях,имыопятьлетим,какбабочкинасвет,опаляякрылья.
Ларошфуко в «Maximes» писал:
Une vie sans passions ressemble’a la mort. Жизнь без страстей подобна смерти.
Норазвесправедливото,чтобессмертникиинезабудкирож-
даются только ценою страданий. Эльдар Рязанов писал: Всe я в доме живу,
В том, который снесли и забыли, Я на службу хожу,
Ту, где должность мою упразднили. От мороза дрожу,
Хоть метели давно отшумели, И по снегу брожу,
Что растаял в прошедшем апреле.
 
Гетеговорил,чтозавсюжизньонбылсчастливвсегосемьминут. НаВостокепродолжительностьжизниопределяласьтолько именуемая Поэзией.
Вспоминаетсястихотворение,посвященноеИринойОдоевцевойНиколаю Гумилеву:
Вьется вихрем вдохновенье По груди моей и по рукам, По лицу, по волосам,
По цветущим рифмами словам. Я исчезла, я – стихотворенье, Посвященное вам.
В этой книге хотелось бы высказать все – от первого крика до последнеговздоха,но«ещене вечер»иэхомоей«последнейосени» длится всю оставшуюся жизнь. Так что дай вам Бог, дорогой читатель, настоящей любви, той самой, когда ближнего любишь больше самого себя, ибо тот, кто любит всех, не любит никого. Все остальное лишь ступеньки на дороге к ней, единственной и неповторимой.

P.S. ...Пустьчитателянеудивляеттотфакт,чторядомс велики ми творцами, он может встретить мало кому известных авторов, посколькупереводыразмещенывхронологическомпорядке.Что касается японских стихов, то у меня была возможность слышать в русском переводе.

 
 

В течение одного года, один за другим, ушли из жизни самые близкие мне люди: Мераб Гамкрелидзе, Мишико Шенгелия,ЗаурБолквадзе,ДжанриКашияиГогиКиладзе. Прощанье с ними закончится только тогда, когда я снова встречусьсними.Царствоимнебесное!

Гугули Кебурия

* * *
Друзей в последний путь я провожаю И вспоминаю их в тревожном сне. Такой судьбы врагу не пожелаю, –
За что такое наказанье мне?

Друзья мои, я здесь, на этом свете, Жизнь продолжаю памятью о вас, Гостили вы недолго на планете,
Но даже смерть не разлучила нас.

Прощаюсь я и не могу проститься, И днем и ночью вы со мной всегда.
Я знаю, наша дружба вновь продлится, – Мы встретимся на небе навсегда!

P.S.
Я остаюсь в воспоминаньях близких,
В стихах, порой незавершенных мной,
В разрезе глаз детей, в движеньях быстрых, Что так похожи на меня порой.
 

Народное

Мир так устроен Божьею рукой, Что ночи тьму день вновь сменяет. И все, что рушится враждой, Любовь сполна нам возвращает.




***
Я с матерью прощусь родною
Лишь только раз.
И смерть с косой придет за мною
Всего лишь раз!
Какой же смысл всю жизнь бояться, И смерти ждать?..
Уж лучше с жизнью попрощаться, Чем так страдать!

 

























***



Миха Хелашвили


 
Я выскажу тебя мой стих, Пока еще есть силы, Чтобы звучал он и тогда, Когда усну в могиле...





***
Свет – тьмою поглощается, Червь – розу поедает,
А сердце беззащитное –
От ран душевных тает.
Смерть за порогом прячется, Как хищник нападает,
И все, что нарождается,
Земле вновь возвращает!

 

Николоз Бараташвили

Мерани


Вихрем мчится конь крылатый. Расступитесь, небеса! Черных воронов зловещих вслед несутся голоса. Мчись вперед неудержимо, – не угнаться за тобой –
И отдай на волю, ветра беспокойных мыслей рой.


Рассекая ветер грудью, над ущельем, над скалой
Пролети ты, сокращая нестерпимый путь земной.
Не щади меня, Мерани, в лютый холод, в летний зной, – В скачке бешеной промчусь я над проклятою судьбой.

Проведу я жизнь в скитаньях, без отчизны и друзей, Без тепла родных и ласки глаз возлюбленной моей. На земле мне нет покоя, я отчаяньем гоним.
Только звездам я доверю тайну сердца, только им.


Все сомненья и печали брошу я на дно морей.
Ты по волнам сумасшедшим пронеси меня скорей. Мчись вперед неудержимо, – не угнаться за тобой –
И отдай на волю, ветра беспокойных мыслей рой.


Не дождаться мне покоя средь кладбищенских камней,
Не дождаться над могилой слез возлюбленной моей. Черный ворон прах найдет мой средь бескрайности полей, Под землею ветер скроет белизну моих костей.
 




Ранним утром над могилой вспыхнут капельки росы, Пусть они меня оплачут вместо девичьей слезы.
Крик вороний мне заменит плач родных над головой, Но смеюсь я, презирая вызов, брошенный судьбой.

Пусть умру я одиноким, непокорным воле злой,
Что сдержать никак не в силах бег Мерани роковой. Мчись вперед неудержимо, – не угнаться за тобой – И отдай на волю, ветра беспокойных мыслей рой.

Нет, не зря мой дух мятежный страсти пламенем горит, Ведь твой след, Мерани верный, путь собратьям озарит. Пусть, порывом вдохновленный, кто-то бег наш повторит И бесстрашно над судьбою вольной птицей воспарит.

Вихрем мчится конь крылатый. Расступитесь, небеса! Черных воронов зловещих вслед несутся голоса. Мчись вперед неудержимо, – не угнаться за тобой –
И отдай на волю, ветра беспокойных мыслей рой.
 



Важа Пшавела



***
 Покорил я вершину, Мир лежит подо мной, Я беседую с Богом, Рядом солнце с луной.




Орел


С перебитым крылом, на земле трепыхался, Царь небесных просторов, утративший трон. Выбиваясь из сил, он подняться пытался,
Но терзала его стая черных ворон,
Что, забыв про свой страх, на орла налетела, Разрывая когтями кровавую грудь.
Но душа не сдавалась в слабеющем теле,
И издав клич победный, он смог их вспугнуть:
«В трудный час вы меня, воронье, подловили, Я хозяин вершин и зеленых полей,
Разметал бы я всех, и валялись бы в пыли, Если б был я, как прежде, вольней и сильней!»
 


Константинэ Гамсахурдиа



***
Бирюзой горят
у тебя глаза. Как морской прибой,
ты зовешь меня. Если вдруг меня
проклянет судьба, Под венец с другим
уведет тебя, Брошу сеять я
по весне поля, Проплыву я вмиг
реки и моря, И сожгу твой дом
и любовь дотла, И убью того,
кто ласкал тебя. Бирюзой цвели
у тебя глаза. Как морской прибой,
ты звала меня.
 

Терентий Гранели


***
И на земле, и в небе... Ты вездесущ!
Спаси меня, о Боже, Ты всемогущ!

Спаси меня, о Боже, Ты всемогущ!
И на земле, и в небе... Ты вездесущ!
 


***
Ночь уже настала, или я во сне? Был я или не был, кто ответит мне? Светятся снежинки в танце за окном. Свет со мною рядом, темнота кругом.




***
Переполнилось сердце щемящей тоской, – Отчего без улыбки глядишь на меня?
То не я постарел, а ты стала чужой.
Жаль безумно, что мне не вернуть уж тебя...
 

***
Мне кажется, что где-то там Душа витает отчужденно. Ищу себя я по следам
В провалах памяти бездонной.


Ищу себя я по следам
В провалах памяти бездонной. Мне кажется, что где-то там Душа витает отчужденной.

И не пойму, живу ли я,
И тут, и там одновременно, – Пытаюсь я найти себя,
С тоской свыкаясь постепенно.


Пытаюсь я найти себя,
С тоской свыкаясь постепенно. И не пойму, живу ли я?
И тут, и там одновременно.
 



ВЕТРЫ
Посвящение Н. Бараташвили


Кличут вороны печаль. Мчится конь крылатый вдаль. Ветер воет, ветер свищет,
Он судьбу поэта ищет.


Ветер воет, ветер свищет, Он судьбу поэта ищет. Кличут вороны печаль.
Мчится конь крылатый вдаль.
 

Георгий Кебурия
Посвящение Гранели

Даже старый пессимист Где­то, в чем­то оптимист, аворчанье возрастное
Это просто показное.
Г. К.


Ничто не вечно под луной. Да и под солнцем тоже.
Не властен над своей судьбой, Боюсь, и ты, о Боже!

Не властен над своей судьбой, Боюсь, и ты, о Боже!
Ничто не вечно под луной, Да и под солнцем тоже.

Хорошо там, где мы и не жили, Хорошо там, где нас уже нет!
 



Галактион Табидзе

Одиночество

Я лавровым венком был увенчан за творчество. Белый снег ото всех скрыл мое одиночество...
В приоткрытую дверь снег влетел, как пророчество, – А за дверью закрытой опять... одиночество...


Надтравою свист косы...


Купол неба полон синевою,
В поле запах скошенной травы. Слышен свист косы по-над землею, Как строка законченной главы. Время мчится так неумолимо, Обрывая лепестки цветов.
Осень скосит все неотвратимо,
Закрывая книгу сладких снов
 


ЧЕМ ДАЛЬШЕ ТЫ...


Как далека ты, и как ты желанна, Мечту голубую в тебе я люблю. Чувство блаженное, словно нирвана, Словно луч света, я тщетно ловлю.

Если ж не та ты, о ком я мечтаю, То не беда, не боюсь наважденья. Ангелом белым тебя представляю, Бредом больного воображенья.

Пусть я сгорю в столь безумном влечении, Слезами пусть переполнится море,
Лишь бы поверил я в предназначение,
В праздник любви на вселенском просторе.
 

Последняя любовь…


Нам без любви и солнце б не сияло, И ветер не шептался бы с листвой, И красоты бы не существовало, Бессмертие не стало бы мечтой.

Но я любви последней песнь слагаю, Мне осени цветы еще милей,
Их баловням весны предпочитаю, Их аромат я чувствую острей.

Они к безумствам нас не призывают, Ни к юношеской пылкости страстей. Весенней нежности они, увы, не знают, Их не пугают холода ночей.

Под ветром красота их увядает, Печально, без любви она умрет,
Но без любви бессмертья не бывает, Лишь в ней бессмертье силу обретет!
 




Глаза Мери


Вот уж несколько дней и бессонных ночей,Мое сердце в темнице, и нет к ней ключей. Сквозь тяжелую дверь, словно рока печать, Не пробьется ни свет, ни весны благодать.
С каждым днем и минутой, мне все тяжелей, Вот уж несколько дней и бессонных ночей, Ни стихи не спасают, ни ласки друзей, Только хочется мне умереть поскорей.
Вот уж несколько дней и бессонных ночей, Я на мир и природу смотрю все мрачней. Мери, ты, словно солнце, сжигаешь людей Ослепительным блеском прекрасных очей.
 
Мери


Втуосеннююночь, под венец шла ты, Мери, Но печаль затаилась, в прекрасных глазах,
В их бездонности, цвета небесной купели, Тень судьбы отражалась в тревожных тонах.

Пред иконами свечи, мерцая, горели,
И мелькала на ликах святых светотень
И в их свете таинственном лица бледнели,
Но, меж них, самою бледной была ты в этот день.


Своды церкви, казалось, от свеч пламенели, А под куполом плыл аромат алых роз, Почему ж не «Венчальную» женщины пели, А молились, в тоске не стыдясь своих слез.

Мери, слышал я клятву твою, и не верил.
Мери, как мог поверить я в искренность слов? Да и в праздник венчания я не поверил, Обрекавший на каторгу брачных оков.

Кто-то горько рыдал за церковной стеною, Ветер с рук драгоценные перстни срывал.
День тот был как чужой, день тот был сиротою – Этот день бы счастливым никто не назвал...

И, не выдержав мук, поспешил я на волю. Шел я словно в бреду, сам не зная куда, Ветер, как сумасшедший, метался по полю,
Дождь, с небес низвергаясь, лил как из ведра.

Я от горестных дум белой буркой укрылся, Но с печалью не справиться наедине.
Я невольно пред домом твоим очутился
И, опору ища, прислонился к стене.


Так я долго стоял в бессловесном отчаянии, Тополя, утешая, шумели листвой,
Ветви-крылья качались в безумном желании, Словно птицы, пытаясь взлететь над землей.

Тополя что-то долго еще обсуждали. Мери, может, они понимали тебя? Может, знали они то, чего мы не знали,
Что судьба в этот раз обошлась без меня...


Мери, дай мне ответ, куда делось виденье, Что сияло, как нимб, над твоей головой? Почему так жестоко со мной провиденье? Взмах крыла... и пропала мечта за горой.

Что искал я на небе, в тоске и печали,
Как ребенок, пытаясь, луч солнца поймать... Для кого же «Могильщика» строки звучали? Или кто «Я и ночь» мою будет читать?

Дождь оплакал меня, и я с горем сроднился, – Не по силам для смертного тяжкая роль.
Я заплакал, как Лир, что с надеждой простился, Как развенчанный, всеми забытый король!
 


Ветер вихрем несется...

Ветер мчится в ночи и кружит надо мной, Листья вслед за собой увлекает...
Он шеренгу деревьев сгибает дугой, В вихрях ветра мой крик пропадает... Где же ты, где же ты, где же ты?

Дождь и снег, снег и дождь, в круговерти ночной! Мне тебя не найти никогда.
Образ твой, как виденье, всегда предо мной. Я ищу тебя всюду, всегда!
Где же ты, где же ты, где же ты?


Ветер мысли туманные в дождь уносил, Ветер вихрем кружился, кружился и выл...


















Черныйворон


Почти закончен путь, и тянет оглянуться, Взглянуть хоть раз на склоны гор вдали,
Но вороны мне вслед, злорадствуя, смеются:
«Назад ты понапрасну не смотри!».


Туман скрывает путь. Как тут не заблудиться? Как верный путь до дому мне найти?
А вороны опять, злорадствуя, смеются:
«И в день грядущий тоже не гляди!».


И в неизвестности ищу я путь-дорогу, Смогу ль ее я до конца пройти? Вернусь ли я когда-нибудь к порогу? Мне ворон кличет беды на пути...

Пусть горе с радостью соседствуют друг с другом, Мгновенье жизни, как во сне, пройдет,
А вечность всех простит и вновь пойдет по кругу – Все в бесконечности пространства пропадет!
 
Который час?


Уже, пожалуй, слишком поздно, Огонь тревоги не угас
И нет в душе моей покоя: Который час? Который час?

Я в ожидании рассвета, –
Ночь до утра гостит у нас: Часа уж три, наверно скоро: Который час? Который час?

Три – только трет, – тьма безпросветна, Всю ночь я не смыкаю глаз.
Тринадцать раз вокзал гудит мне:
Который час? Который час?

Толпятся мысли в коридоре, Возница ночи их не спас. Звонят вопросы в телефоне: Который час? Который час?














О Боже! Дождь, как враг мой злейший, Затопит скоро весь Парнас.
Ночь превратилась в бесконечность: Который час? Который час?


Я, как Бодлер – поэт печали. Его спросили, как-то раз:
«Который час?» – И он ответил:
«Час опьянения сейчас!».











Тициан Табидзе
изкниги «ГородаХалдеи» L’artpoetique



Ваза Прюдома любовью разбита, Я ее розой Хафиза лечу.
Тайна Бодлера цветами укрыта, Я в саду Бесики их посажу.

Все, что в дороге при встрече случайной
Взгляд мой и душу к себе привлечет,
В строчках тенистых, на ветке печальной, В гнездах стихов по пути отдохнет.

В шуме признаний не слышно поэта, В буйстве цветов не найти первоцвет, Молча, прошу я у музы совета, Прячут ресницы желанный ответ.

Взгляд твой загадочный ранит мне душу – Я посвятил тебе страстный сонет,
Но, когда голос чарующий слышу, Тут же я вдруг забываю куплет.
 





Знаю, что счастье придет лишь с тобою. Светом невинным белеют снега.
Я красоту твою лаской укрою, Благословлю тебя кубком вина.

Сказки тебе расскажу про Халдею, Песни спою про ее города.
Страсти теплом на груди отогрею
И никому не отдам никогда.


Слов я алмазы тебе собираю, Музой из них бриллианты точу, Я свою роль до конца доиграю, Песнь лебединую в небе спою.

Если ж вороны мой голос заглушат, Я тебе шепотом их пропою.
В Грузии песни за душу их любят, Розы бросают к ногам соловью.
 


Ладо Асатиани


Накартлийскойдороге

Взгляни, мой друг, на это поле, Здесь маки буйно расцвели.
За старой крепостью на воле
Они приют свой обрели.
Здесь майский день, здесь рай небесный, Здесь ароматов благодать.
Цветов прекрасных дар чудесный, Нас учит жить и умирать.
Они всех радостно встречают
И в трудный не бросают час,
В последний путь нас провожают
И в грусти утешают нас. Взгляни, мой друг, на эти маки, Все поле будто бы горит,
Как будто вывешены флаги, Как будто музыка гремит. Цветы – хорошая примета, Улыбка женщины их взгляд. Не жду я у судьбы ответа, Целуя все цветы подряд.
Взгляни, мой друг, на это поле, Здесь маки буйно расцвели.
За старой крепостью на воле
Они приют свой обрели.
 

В Грузии


Рождались в Грузии с мечтой Вернуть бы детство изначально И с ностальгической тоской Любили красоту печально.

Самоубийство чуждо нам!
За честь мы жизни отдавали. И по трагическим следам
Из пепла жизнь мы возрождали.


И умирали мы с мечтой,
Чтоб хоть на миг вернулось детство. Ее безгрешной красотой
Мы измеряли совершенство.


Нам предки завещали так: Чтоб знали мы и дети наши,
Что честь достойной жизни флаг!
Чтоб жили, «смертью смерть поправши».


За праздник жизни тост я пью, За непрерывность обновленья, И смерть презрев, я песнь пою О счастье нашего рожденья.
 

Заздравная

Нет слов, жена моя красива, но лучше хочется порой, – Походка легкая газели и взгляд, искрящийся весной. Странамоя,тытаккрасива,чтонесравнитьтебясдругой, Ведь даже красота Тамары бледнеет пред твоей красой!

«Сердце мужчины опасней пучины, В море любви так легко утонуть. Верные жены– оплот для мужчины, Но за чужой мы торопимся в путь».

Трубите так, чтобы клинки алели! Мы молодеем в яростном бою.
Я пью за то, чтоб нивы зеленели, За Грузию, за Родину мою!

Трубите так, чтоб кровь кипела в жилах, Светицховели песнь я пропою,
Чтоб голос гор услышали в долинах, – Как кипарисы, мы стоим в строю.

Трубите так, чтоб слышали нас предки,
В святых могилах, средь церковных плит, Чтоб знали все, что стрелы наши метки,
А верность долгу крепче, чем гранит.
 



Когда б в меня по девять раз стреляли, То девять раз я б усмехнулся вслед. Мы никогда свой пост не покидали,
Ведь мы с войной знакомы с малых лет.


Трубите в рог, скорее в рог трубите!
Чтоб старость не подкралась к нам, как волк. Наряд грузинский гостю подарите,
Так нам велит гостеприимства долг.


И песня наша, как Светицховели,
Как гордость наша, будет жить в веках, Сердца любовью к Родине горели,
И отстояли мы ее в боях!


«Если у рыцаря сердце стальное, Латы из дерева тоже сойдут.
Глаз ястребиный, колени крутые
Вражеской силе уйти не дадут».


Нет слов, жена моя красива, но вижу я ее иной, –
Походка легкая газели и взгляд, искрящийся весной. Страна моя, ты так красива, что не сравнить тебя с другой, Ведь даже красота Тамары бледнеет пред твоей красой!








О ЧЕМ ПОВЕДАЛ ВАЖА ПШАВЕЛА
Кто выбрал мне стезю поэта, Судьбою с музой породнил,
Чтоб снилась рифма до рассвета, Чтоб каждым, словом дорожил?

Кто угадал предназначенье,
Что я не смог бы стать другим?! Вся жизнь моя – стихотворенье. Я, к счастью, музою любим!

Чтобы стихами, как цветами, Возлюбленную одарить
И со стихами, как с друзьями, Судьбу по-братски разделить.

В роду поэтов не бывало, – Поэтом стал лишь я один.
Мне муза строчки диктовала – Она ведь балует грузин.

Я шел по жизни, соревнуясь
То с дедом, то с самим собой. Порой, улыбкой маскируясь, Скрывал я страх перед судьбой.

Когда однажды был я ранен, Он жалостью не оскорбил. Ведь я ему почти был равен, Во мне он рыцаря растил.

Он ускакал за кабанами, А я в лесу лежал в крови.
Он знал, я справлюсь со слезами, – И в этом весь секрет любви!

Открыл мне дед врата природы, В ее секреты посвятил,
И все оставшиеся годы
Я ей поэзией служил.


Звучала музыка свирели
В еще несрезанных стеблях. Мелодии в душе звенели
И продолжали жить в стихах.


И потому, когда, порою,
Мне к сердцу холод подступал, В стихах я воевал с судьбою
И подвиг ратный воспевал.


И сила эта, в каждой строчке, Любовью к Родине горит.
Не все кончается на точке, Когда в душе стих говорит.

Когда снадобья не спасали, Стих выручал меня не раз, И пред воротами печали
Я смерти дал такой наказ:
 

Я объявляю благодарность
Тебе, о смерть, за жизнь мою.
В соседстве с ядом слаще сладость, – За радость жизни тост я пью!

Коль так судьба распорядилась, Что быть поэтом суждено,
То даже смерть остановилась, Пред тем, что музой рождено.

Поэт в душе канатоходец,
Над бездной трос стальной висит. В стихах же он первопроходец,
В бессмертье путь его лежит.


Так стала смерть стихотвореньем, Такая выпала ей честь.
Из поколенья в поколенье
Передается эта весть.
 






Мухран Мачавариани

***
Третий день, как дождь льет то и дело, Третий день, у грусти я в плену.
Жаль,что все на свете надоело,
Боже мой, когда я все верну?



Эпитафия


Нет! Не умрут писатели, Пока живут читатели!
Пусть тело где-то под землей, Зато душа горит звездой.




***
Сначала зажгут поминальные свечи,
Потом гроб с покойником взвалят на плечи, Потом, может быть, скажут “За упокой”
И все позабудут, вернувшись домой.
 



 










Шота Нишнианидзе

Одиночество


В крайнем доме улицы безвестной
Приютилась пара стариков.
В тишине обители их тесной Ворковала пара голубков. Превратились в облака их мысли, И летят они во все края.
Книги, сны иль эпизоды жизни
Проплывают на закате дня.
За окном стоят шеренгой склянки, Рядом спицы, теплые носки, Воробьи слетаются на банки, Поклевать снадобья от тоски.
Но порой воспоминаний дождик Детским смехом оживится вновь, Заиграет в брызгах старый зонтик И напомнит первую любовь. Нравится мне их финал чудесный, Но пугает участь стариков,
В страшный день, для них небезызвестный, Смолкнет вдруг один из голосов.

В крайнем доме улицы безвестной
Ворковала пара голубков.
 

Ное Чхиквадзе

Ное Чхиквадзе в Тбилиси не находится, он в деревне.
Почта газеты «Современная мысль».


Мне кажется, что все меня давным-давно забыли, Я вам не все еще сказал, а вы меня похоронили. Мне кажется, что и стихов моих уж не читают, Так дети стариков своих все реже навещают.

Кричу я хрипло в тишину, но ничего не слышу.
Как холодно! И ничего в кромешной тьме не вижу. Кровоточащей раной ночь уносит мои силы,
Я стал пожухлою травой, которую скосили

Так для кого же я пою – кругом стена глухая?.. Душа как будто бы в глуши – сама себе чужая. Где утешение друзей в тяжелый час беды?
Я прошагал почти всю жизнь, но где мои следы?

Я улетел бы далеко, как птицы улетают,
Но разве есть на свете край, где люди не страдают? Повсюду кровь, повсюду смерть, ни слова состраданья, Так ухожу я в мир иной, увы, без покаянья.














Я жду тебя, мой тайный друг, услышь мои стенанья. Ни радости нет, ни любви, – лишь разочарованья.
Отом,какмолодостьпрошла,какмножилисьстраданья. На праздник жизни я пришел, а встретил поминанье.


Зачем судьба, таких как я, порою проклинает?
Лишь тот, кто сквозь огонь прошел, собрата понимает... Я пел для тех, кто, как и я, жил в сумерках изгнанья,
Но лиру выронил из рук и предпочел молчанье.


Свести бы счеты мне с судьбой, но где она скитается? Нет никого в сей час со мной! Никто не откликается. Как холодно! В кромешной тьме я ничего не вижу, Кричу я хрипло в тишину, но ничего не слышу.







БесикХаранаули

                * * *

Как поймать миг счастья, Как его увековечить
И в доме поселить моем, Чтоб век старели вместе.



                ***
Изумился Иона, увидев жену обнаженной, И с тех пор распростился со всем навсегда!


    ***

Поэт с распутницей сидим в метро,
Но едем так, как будто незнакомы,
А между тем, росли в одном селе..

                ***
Все про меня известно смерти,–
В пути она сейчас,
Но не за мной спешит – за вами...



                ***
Тот, кто при виде беды впадает в панику и голову теряет,
Тому Господь не причинит особых бед...

                ***
Не забуду я то место, где встретил тебя,
Как волк ту местность, где в него стреляли...

                ***
Мгновенно разошлась по свету весть о том, что живу я хорошо,
А между тем, я лишь на миг присел на камень,
Чтоб дух перевести...

                ***
Как мало нам того, чего на свете много,
Что нас переживет и в пепел превратит:
Рассвета, дня, ночей, любви, в стихах воспетой,–
Как мало нам того, чего на свете много...
 


В Грузии


Сегодня, в этот час, в сей миг, столь быстротечный, На улице, в метро, в толкучке бесконечной, Приметил я лицо и взгляд, небесно ясный,
Похожий на тебя и, как и ты, прекрасный.


Сегодня,вэтотчас,всеймиг,стольбыстротечный, На улице, в метро, в толкучке бесконечной,
Что мог увидеть я, здесь, где народ столичный, Богатый и бедняк, к беде уже привычный.

Здесь, в Грузии, в сей миг, столь быстротечный, На улице, в метро, в толкучке бесконечной, Приметил я лицо и взгляд, небесно ясный, Похожий на тебя и, как и ты, прекрасный.

Ужели ты, Иисус, среди нас, в сей час, ненастный?

















Гизо Нишнианидзе


***
Цветок – взлетающая бабочка, Бабочка – порхающий цветок.

***
Плюс – перечеркнутый минус.


***
Не дал мне Бог умения стареть, Остался я седеющим мальчишкой!

***
Словно мать, потерявшая сына,
Я брожу по Тбилиси порой. Объясните мне, в чем же причина?
Стал тбилисец в Тбилиси чужой!


 
Вариации на тему Кишварда Исакадзе

***
По проселочной дороге шли крестьяночки домой. Тополя им в такт качались, словно потеряв покой. Или, может, это ветер с тополями так играл,
Что как, будто всех девчонок, он на танец приглашал.

***
По проселочной дороге Шли крестьяночки домой. Взгляд манили силуэты Тополиной красотой.

И с тех пор, когда я вижу
В ветретанец тополей,
Я с улыбкой вспоминаю, Тех крестьяночек с полей.

***
Какая прелесть: по дороге
Девчата с песнею идут.
Под ветром, в танце изгибаясь, Они, как тополя плывут.

Иль, может, тополя от ветра, Как бы танцуют и поют.
И стан девичий изгибая, Они свой хоровод ведут.
 


Анна Каландадзе

***
Была подруга у меня,
С глазами, полными огня, Волной каштановых волос...
Ей голубь крылья в дар принес, Витает в небесах она:-
Осталась я совсем одна.
Без крыльев в небо нет пути, Как мне теперь ее найти? Была подруга у меня,
С глазами, полными огня, Волной каштановых волос...
 
Туман в горах


С вершин Аджарии туман плывет и стелется. Он горы в призраки седые превращает. Укрыть их вечностью, наверное, надеется
И взор неведомою тайной, привлекает.


Но этой тайной с нами вечность не поделится, Душа в смятении виденье провожает.
Взойдет светило над горой, туман рассеется, И жизнь реальная в свои права вступает...
 

Влюбленная сирень...


Возле мокрой лестницы, Плакала сирень:
Где вы, ветры-вестники, Прячетесь весь день?

Помнится, влюбленные, Шептались с ней весной. А теперь, холодные, Дуют стороной.

С горя ветви голые
Никнут головой.
До чего ж суровые
Холода зимой.


Где вы, ветры-вестники, Прячетесь весь день. Возле мокрой лестницы Плакала сирень...









Миг


Закатилось солнце полосою света, Нежною невестой обнялось с волной, Чуть поволновалось, вдруг затрепетало, Замерло в объятьях и... покрылось тьмой.




Скажи вьюнок мне…


– Скажи вьюнок мне, полевой,
Не проходил ли кто рекой?
– В мечтах, я в облаках витал,
И никого не замечал.
– Ну, чтож вьюнок, не отвечай,
Я так спросила, невзначай…

ИзаОрджоникидзе

***
Шепчут, шепчут твои пальцы, Что-то страстно говоря, Неустанно, непрестанно Струны сердца теребя.

Зазвучал рояль концертный. Музыкой душа полна. Чудодейственные пальцы Слушать я приглашена.
 





***

С головы и до пят
я осыпана нежными розами. Мое грешное тело
все зовет тебя рядом прилечь. И сама я, как роза,
оживаю забытыми грезами, И нектаром пчелу,
хоть на миг, я надеюсь привлечь. Ты срываешь меня
и пьянеешь вином наслажденья, Нежно гладишь бутоны,
и обоим нам хочется петь. Наши губы слились,
наши руки не знают сомненья. Сердце рвется от счастья,
и мне хочется вдруг... умереть.
 







Импровизации на темы
ИзыОрджоникидзе

С каждым шагом в день грядущий
Прошлого все больше,
В зеркале нам день минувший
Кажется чуть дольше.
Г.К.

Под старость грусть невыносима, Тут не помогут тучи слов.
Бег времени неотвратимо
Несет нас в мир последних снов.


Когда-то слов так много было, Мы щедро раздавали их,
Но память многое забыла,
И нет уж надобности в них.

Как много их ушло впустую, Не высказанных до конца, Проговоренных вхолостую
И улетевших навсегда.
 





И, разбирая кучи хлама, Устав в словах искать покой, Я, как бальзаковская дама,
Пытаюсь стать вновь молодой.


Но вот слова, уйдя в пространство, Вернулись музыкой, как стих,
И времени непостоянство
Окаменело фреской в них.


И от мелодии прощальной Остались только лишь слова. На эпитафии печальной Вдруг обрывается канва...
 


Смертный приговор
импровизация на тему, с прозаическими Лия Стуруа
вкраплениями


Забыли голуби про небо –
У них война идет сейчас, Собрать им надо крошки хлеба, Сейчас им явно не до нас.
Они дерутся, как собаки,
Забыв, что мир важней, чем кость, Что красота не терпит драки,
Что не хозяин ты, а гость... В этом мире...

А жаль...
Они ведь так красивы, Мечты и облака белей, Когда они миролюбивы. Вернитесь в небо поскорей!

Но, увы...
Глядя на голубей, так похожих сейчас на гарпий, даже не верится в то, что они умеют летать. Впрочем...

Ведь мы недалеко ушли
От хищных птиц властолюбивых. Мы всех животных превзошли
В фантазиях сластолюбивых. Но, тем не менее, когда
Мы взглядом обнимаем небо,
Мы вспоминаем, что звезда
Ждет душу нашу, а не тело.

Вот шляпка бабушки моей,
На пару с модным платьем длинным,
Смирилась с участью своей,
Хранима в сундуке старинном... Цветные перья в шляпках дам Напоминают нам порою
О всех молитвах по ночам,
О небе, властном над душою. А ведь...
Их можно было обменять Хоть на резиновые боты. Или в театр их отдать.
Но нет! Не продаются годы! Мечты спят нынче в сундуках
И в мыслях, грустно молчаливых. Мечту не удержать в руках,
В руках, невольно торопливых.

Может быть, поэтому, отдав привычную дань желудку и постели, мы каждый раз, в наших молитвах, возвращаемся к небу. Но, увы...

Земля по жизни, как трамплин
Для тех, кто с детства рвется в небо. Но век – всесильный властелин – Вдруг наложил на праздник вето.
И приговор, увы, жесток: Сейчас не время для сонетов! Наш век не пустит на порог Ни Дон-Кихотов, ни поэтов!

Приговор окончательный
И обжалованию не подлежит!



Гурам Рчеулишвили

Любовь в марте месяце

– Слушай, парень! Ну, что это с тобой? Отстань ты от этой девушки.
– А я и не возникаю.
– Ты что, влюбился, что ли?
– Нет, с чего это ты взял?
– Отчего тогда все ходишь за ней по пятам, как тень?
– Ты это про меня?
–Конечно,апрокогожееще? Тыпопьянкетолькоолюбвии говоришь.
– По пьянке всякое бывает!
–Чтоутрезвогонауме,тоупьяногонаязыке.Народнаямудрость! Слышал ведь.
– Ну, может быть, ты и прав, кто его знает! – Нодар, как бы желая переменитьтему, взял Темо под руку иподвел его к книжному киоску.
–Тылучшепосмотри,какойиздалисборникИэтимаГурджи!
– А кто это такой?
– Поэт, ашуг, вроде менестреля. Писал, стихи и сам же к ним сочинял музыку. Так и пел, как чувствовал.
– Не слышал...
Темо огляделся по сторонам и вдруг кого-то заметил. В глазах у него заиграли чертики.
–Ну,сейчасмнеясно,счегоэтотывдругзаговорилопоэтах! Нодарпокраснелдоушей,купилукиоскеракнижкуипошел
дальшеодин,погруженныйвсвоимысли.Темурдогналего.
– Потрясная девочка, какой-то неземной красоты. Таких тольковсказкахлюбят,итобезответнойлюбовью.Новсеравностоит пострадать, правда?
– Не знаю.
Нодар ушел в свои мысли. Темур отстал от него и не заметил этого.
«Интересно,знаетона,чтояеелюблю,илинет?Впрочем,откуда ей знать, хотя сплетников, всегда хватает».
 
– Привет, Нодар! – поздоровался с ним кто-то. Нодар, обернувшись, машинально ответил на приветствие. Мысли разбежались было, но вскоре снова заполнили его. «Хоть бы она пришла сегоднянаигру.Заброшу,ну,хотьдесять-двенадцатьмячей,потом Эдик познакомит меня с ней, а после игры я провожу ее домой. Интересно,чтоейпонраву?Очеммнеснейговорить?Баскетбол?Нет, не стоит, там и так все ясно. Может, о литературе, истории? Или лучшеяейрасскажуновеллуХемингуэя».
Он безотчетно вошел в сквер и присел на скамейку. Фантазия разыгралась.Онмысленноуже беседовалс ней. «Может быть, она  прочла, а я ей буду открывать Америку! Впрочем, говорить о том, что любишь, можно бесконечно. Или, может, повеселить ее анекдотами из похождений Моллы Насреддина? Нет, это еще глупее! Лучше уж заведу разговор о сказках и заодно расскажу арабскую, об Аллахе и дервише. В общем, так! Когда меня с ней познакомят, главное не покраснеть, хотя я все равно покраснею, но после игры руку,потомпредставлюсь,скажусвоеимя...Нет,не годится,назовуфамилию.Нет,опятьчто-тонето!Ничегонескажу. Она и так знает. Потом... ну, разве не смешно будет, если я с ходу какая-то книжка нужна по истории. Потом скажу, что и меня очень увлекает их история... арабов то есть... особенно их сказки, где вся философиямирапреподноситсявтакойнеобыкновеннокрасивойи простойхудожественнойформе.Ачтоонамнеответит?»Нодарстал сноваперебиратьвуменамерения.Прежниеемуужененравились, и он принялся придумывать новые планы. Потом встал, вышел из скверанаулицу,номыслионей,какнаваждение,преследовалиего.
– Посторонись! Посторонись! – крикнул дворник, поливавший изшлангаулицу.–Ослеп,чтоли?Невидишь,обрызгалвсего?
Нодар пересек улицу.
–Тычто,оглох?Неслышишь,какятебесигналю? –послышался ему на этот раз окрик водителя из машины.
Нодаротвернулсяиувидел,чтовегосторонумчитсятрамвай. оказалось,уцепиться–поручнянебыло.Онпотерялравновесие, левуюногуипокатилосьдальше.Послышалсячей-тоотчаянный крик.Седаяженщина,идущаяпомостовой,вырониласумку. уставиласьвпроисходящее.Пробежавдесятокметров,трамвай, проскрипевтормозами,наконец-тоостановился.Побледневший закрылобеимирукамилицо,потомпочувствовалбольвногеи промелькнулоунеговголове.–Авдругсейчасонавидитвсе это?»Новыйприступболипрервалегомысли.Онглухозастонал. былаперерезана.Этооткрытие,какнистранно,как-тоуспокоилоего. Теперьемууженебылостыдно.Больненадолгоотпустилаего.Слезы сами собой полились у него из глаз. Он видел, что какие-то люди в белыххалатахподнялиегонаносилкахипонесли.Толпапередними расступилась. Потом его уложили в санитарную машину, а рядом с ногойпристроиличто-товродедоски.
«Чтоэто?»Происходящееструдомдоходилодоегосознания.Он быстроустали опять впал в забытье. Время от времени сознание возвращалось,итогдаонслышалчей-тошепот,плач.Потомнаступила тишина. Он видел себя на баскетбольной площадке. Девушки тайкомлюбовалисьегоспортивнойфигурой.Емуимпонировалиих взгляды,новотеслибыионасмотрелананеготакими,жеглазами... Он покраснел, увидев ее во втором ряду. Она сидела с его товарищами.Играначалась.Вотонсделалрывок.Гивипередалемумяч– бросок–мимо.Десятьмячейонпромазал, вспотел, лицо покрылось испариной. Десять мячей! И все мимо корзины. Теперь игра «НодарДжандиери»,–елеслышнопробормоталон,илицоего озарила улыбка.
«Лейла»,–послышалсяемучарующийголосдевушки.Оносмелел.
Нодар:– Вы, кажется, любите баскетбол?
Лейла:– Да, люблю.
Нодар:– Но сами еще никогда не играли, не правда ли?
Лейла: –Нет,асмотрю всегдасудовольствиемиболеюзавас.
Нодарзатаилдыхание,емухотелосьбесконечнослушатьэтотголос. Покраснев, он вдруг решился и начал:
– Я вам расскажу одну арабскую сказку.
– Как интересно! Я с удовольствием послушаю, я так люблю сказки.
Нодара такая поддержка приободрила. Он попытался заглянуть в глаза девушки, но цвета их различить не смог... и начал рассказывать: «Был у арабов один мудрый и прозорливый царь». С облегчением улыбнулся. Голос свободно подчинялся ему. «Однаждыцарьпризвалсвоегосоветникаиспросилего:«Скажимне, мудрец,гдетаитсяИстина,иеслионавообщесуществует,то,как еенайти?»–«Великийцарь!–ответилмудрец.–Никтонасвете не знает того, где находится Истина, ибо она похожа на наш затылок, которыйвсе знают, где он находится, но никто не видит его». Нодар закончил свой рассказ. Он смотрел в этот миг наверхушкудерева,акогдаопустилвзгляд,девушкиуженебыло видно.
–Лейла!Лейла!–позвалон.Потомувидел,каконабыстрыми, торопливыми шагами выходит за ограду сквера. Попытался догнать ее, но...
– Будьте добры, принесите еще холодного компресса, – еле сдерживая слезы, попросила мать медсестру. Сестра быстро сменила повязку на лбу и тихо спросила:
– Что, опять бредит?
– Да! – ответила мать, уже не сдерживая слез.

Медленноетанго
Диалог танцующей пары

На сухумском пляже одноглазый мужчина бренчал на гитаре. Под навесом резались в очко картежники. У самой воды жарились на солнцепеке отдыхающие. А гитара продолжала стонать и плакать.
Двенадцатилетний Игорек бросился в воду и поплыл хорошо отработанным кролем. Ноги его безостановочно работали, ритмично вспенивая за собой воду. При взмахе левой рукой он – Из него наверняка получится рекордсмен, – сказал отец Игоря, положив руку на плечо жены и как бы привлекая этим жестом ее внимание.
–Да,он,наверно,прославится,–подтвердилажена.–Ваня, убери руку. У меня плечи обгорели.
–Надобылоодеколономсмазать,говорилятебе,–убралИванруку.
– Мальчикминовалпредупредительнуюзонубуйковипродолжал плыть, не снижая скорости.
Не чувствуя усталости, проплыл еще сорок метров кролем,апотомперешелнабрасс. Подбирая подсебяноги,полягушачьи резкими толчками выбрасывал тело вперед, вскидывал голову и, вдохнув воздух и нырнув, продолжал стремительное движение.
Супругисиделинапескеисгордостьюкомментировализаплыв сына.
–Хорошоидет,–сказалотец.–Изнегообязательнополучится чемпион.
–Да,красивоплывет.Смотри,какиеуверенные,спортивные движения, – посветлело от удовольствия лицо матери.
–Да,унегоблестящеебудущее,–кивнулголовойотец. – Лида, а помнишь Валеру? Как он здорово плавал.
– Да, как не помнить, известный был спортсмен, – Лида тревожно коснулась рукой своего плеча.
– Ты помнишь, он мог шесть часов подряд свободно держатьсянаводе,–Ваняобнялженузаталиюиприжалеексебе. Так они сидели молча. Женщина первой нарушила молчание.
–Вотэтимарафонскиезаплывыипогубилиего.Егонашли где- тоблизРигиитакиневыяснилипричину,покоторойонутонул.
–Ваня!ТывидишьИгоря?–Женщинаприподнялась,опершись на плечо мужа.
Иван показал пальцем в сторону моря. Далеко-далеко едва виднелась голова мальчика. Лида как-то неестественно улыбнулась и, по пояс, войдя в воду, поплыла брассом к сыну. Иван, оставшисьнаберегуводиночестве,прилегнаспинуизадумался.
Прошловремя.Солнцежглоплечи.«Непоседаженамоя...и Игореквнеевесь.Впрочем,яисамлюблюзаплыватьдалеков море»,–думалИван.Легкийветероквзметнулпесокнапляже. Иван протер глаза и глянул на воду, ища взглядом своих. На море появилась легкая рябь.
Гитарист продолжал наигрывать что-то грустное. Он был одет вчерную выцветшую рубаху, на голове у него красовалась старая соломенная шляпа.
Иван привстал. Ветер опять взметнул столбы пыли. Далеко жену.Тот, ктоплыл впереди, видимо, был его сын. Иван присмотрелся:«Почемуонневозвращается,ужецелыйчас,как он в воде. Приехали всего на два дня, и этот чертенок не дает отдохнуть, как следует», – подумал Иван.
Онвошел вводу и поплыл,мощными толчками рассекая волны. За несколько взмахов миновав буйки, он перешел на брасс. Широкими движениями плыл сорокалетний мужчина, наслаждаясь водой и думая о том, чтоб не потерять направления.Долгоплылтак,потомперевернулсянаспинуипосмотрелна берег–околопятисотметровбылопройдено,но жены и сына все еще не видно.
Иван ватерпольным приемом вырвался из воды по пояс. За полторы секунды успел зафиксировать их взглядом в трехстах метрах от себя, и тут же, не мешкая, поплыл в их сторону. Тревожное ощущение охватило его, когда он увидел побелевшее Иван взглянул нанего.Лицомальчика скривилось вгримасе от боли. Отец нырнул и, нащупав руками его ногу, укусил в томесто,гдеонабыласведенасудорогой.Игорьпочувствовал облегчение и медленно поплыл в сторону берега. Но сейчас уже плохо стало Лиде. Она целых триста метров тащила на себесына,силыеебылинаисходе,ионаеле-еледержаласьна воде. А волнение на море усиливалось. Иван взял руку жены, перекинул ее себе за шею и поплылвслед за сыном. тот,глотнув соленой воды,–па...сейчас бедро свело...». Не договорив, Игорь пошел на дно. Иван едва успел схватить его за волосы. Мать из последних сил поддерживала сына, подплыв под его плечи. Отец, не теряя времени, вложил левую руку сына в правую жены, а сам, пристроившись между ними, поплыл, неся на своих плечах обоих.
Игорекотболитерялсознание.«Нет, Сейчас ему приходилось работать только ногами и одной рукою.Лиданапряженновсматриваласьвсына,вцепившисьвнего.
Иванвотдаленииувидел буйки.Этоегонемногоприободрило, но в свободной руке сил уже не оставалось. Усилившиеся волныперекатывалисьчерезихголовы.Телоневозможнобыло удержатьвгоризонтальномположении,емуприходилосьиз-под водыподталкиватьвисевшихнаегоплечах,обессилевшихжену тяжесть.Онужезадыхался,новотсовсемрядомпоказалисьбуйки, и надежда придала ему сил – до берега оставалось не более пятидесяти метров.
Полуденный зной и горячий ветер согнали отдыхающих под навес.Кто-тоизнихприподнялсяипротянулрукукморю,сказав:
– Посмотрите, неужели им не надоело целый день в воде барахтаться.
–Нозатокакздоровоплаваетвсясемья,ажзавидно,–добавил второй, приподняв голову, а потом, отвернувшись и взглянувнакарты,покрылтрефовуюдевяткувалетомтой,жемасти.
–Откудаони?–спросиллысыймужчинаи,надеясьпоправить положение, заглянул в карты к соседу.
–Тычто,незнаешь?ИзХарькова!Поднамиживут,–ответила женщина, с интересом следившая за игрой и разговором.
–Ты чем ходишь?! Бубновым валетом?! Хорошо! Вот тебе козырная дама.
Лысый самодовольно рассмеялся.
– Все, крыто?! Ну, теперь держись, Николай. Гитаристпродолжалигратьтеперьужепозаказамкартежников... рука Лиды мертвой хваткой держала Игоря... Иван уже ничего не видел. Он высвободил обе руки и поплыл к берегу. Он уже не ощущал ни времени, ни страха...
Спасатели вытащили всех троих из мелководья и уложили на топчаны.Пляжныйврачспомощью отдыхающихпопытался вернуть их к жизни. Вскоре Лида и Игорь пришли в себя. С большимусилиемудалосьразжатьпальцыЛиде,чтобывысвободить руку сына. Как только Лида пришла в себя, она сразу бросилась к нему, крепко прижала к груди.
Весьпляжтолпилсявокругних.Гитарист,приподнявшисьна цыпочках,пыталсяразглядетьвсесвоим единственнымглазом.
Вечером в кафе джаз играл «Эй, Стамбул». Парочки влилисьвкругтанцующих. «Истанбул, Константинополь...», – звучало на танцплощадке. Лицоюношипринялоинтимноевыражение,ионпочтишепотом заговорил с девушкой:
Юноша. Вы были сегодня на пляже?
Девушка. Конечно, я так хорошо загорела.
Юноша.Мненравитсявашзагар.Авыслышалиотом,что сегодня случилось?
Девушка.Да,какже.Исключительныйслучай!Матьисын наглотались морской воды, но их откачали.
Юноша.Неповезлоотцу,онихнасебевытащил,нохоть бы и сам только воды наглотался.
Девушка.Да!Врачсказал,что,можетбыть,ионбывыжил. Но у самого берега у несчастного разорвалось сердце...
Юноша. Жаль его, хороший, говорят, был мужик.
Девушка. Да, сейчас таких уже не бывает. Джаз переключился на медленное танго.
Юноша. Вы уж поверьте, иногда все-таки встречаются. Девушказарделасьрумянцем,потомвзглянуланамолодого
человека.Ейпонравилосьегокрасивое,загорелоелицо,иона, прижавшись к нему, полностью отдалась ритму и очарованию медленного танго.
 
Гурам Рчеулишвили родился в 1934 году.
В 1957 году начал печататься и сразу был признан многообещающим явлением в грузинской литературе. В 1960 году онпогиб,спасаятонущихвбушующемморе.Еготалантливые рассказыоказалисьнеподвластнывремени.Они,какфрески,с каждымгодомстановятсявседрагоценнееипритягательней. В1959годувавтобиографическомрассказе«Мнесейчасдвадцать пять лет» он писал: «Мне до смерти пока далеко, жизнь неординарность его происхождения.
В переводе Рчеули – избранный, швили – дитя. Мистикой окутана вся его жизнь и творчество.
Врассказе«Медленноетанго»,которыйоннаписал23августа
1956года,деньвденьзачетырегодадогибели,описантрагический случай,когдамужчина,спасаятонущихженуисына,гибнетсам.
Гурам погиб,спасая почтинезнакомых ему людей. Случилосьэтоврайскомуголке,в городе штормило,былооколосеми-восьмибаллов.Облакатемнелии, сливаясь с горизонтом, приближались к берегу. Отдыхающие толпились на набережной, зачарованные зрелищем взбунтовавшейся стихии. Компания подвыпивших молодых людей (семеро мужчиниодна девушка) решилипорезвитьсявволнах. Гурам грудью загораживал им путь на лестнице, ведущей с набережной к пляжу. Весь пляж был во власти волн, они с грохотомразбивалисьопарапет.Троеизнихвсе-такизаплыли в море, но выплыть обратно к берегу не решались.
удержатьостальных,когдаогромнаяволна накрылаегосголовойиунеславморе.Онвынырнули,доплыв – Скорей! Скорей!
Гурам успел улыбнуться им имахнуть рукой,новэто время громадная волнанастигла егои,сильноудариво парапет, затянулавпучину.Никтоужененадеялсяувидетьегоживым, но Гурам и на этот раз выплыл, хотя бороться с волнами ему на этот раз было гораздо труднее (потом, когда нашли его тело, оказалось, что правая рука его сломана). К нему на помощьбросилсяместныйжитель-абхаз,которыйгде-тоработал спасателем, но Гурам отослал его к троим ленинградцам, которые, обессилев, барахтались в волнах. Наконец-то подоспел вертолет, но Гурам, сначала, помог всем взобраться по веревочной лестнице, а потом попытался подняться сам.
Он был уже на полпути к спасению, но веревка вдруг оборвалась, и он упал в море. Нашли его только через четыре дня в семнадцати километрах от места трагедии, в поселке с сакральным (в данном случае) названием Гантиади (Рассвет).
Почему именно Рассвет?
Может, потому, что в раю нет закатов и там вечно царит Рассвет,длятакихсветлыхличностей,какГурам.Вденьегогибели, вкиоскигородаГаграпоступилжурнал«Цискари»сегорассказами, но он так и не успел узнать об этом. Он остался в нашей памяти «Невыдуманным Джонатаном-Чайкой, которая живет в Мой перевод воспринимается скорее всего,как импровизация на тему Гурама Рчеулишвили, а полная мистики миниатюраГеоргияИванова,которуюявыбралэпиграфом,лишь усиливает эффект восприятия.
В новелле «Не так уж сильно волновалось море»Гурам писал: «Как мне сообщить об этом близким?
Если даже я скажу им правду, разве этим смогу помочь им хоть чем-нибудь?
Лучшевообщеничегонеговорить,поканенайдутеготело, вниххотябыбудеттеплитьсянадежданато,чтоонещежив».
Гурамосталсяжитьвсвоихпроизведенияхвечномолодым, злойсудьбойнавзлетеподстреленным,ярким  
Импровизация на тему
Гурама Рчеулишвили

Ночь, как Сахара, как ад, горяча. Дымный рассвет. Полыхает свеча. Вот начертил на блокнотном листке Я Размахайчика в черном венке,
Лапки и хвостика тонкая нить... В смерти моей никого не винить.
Георгий Иванов

Не приезжай пока ты к морю, мама, Оно взбесилось, все вокруг круша. Боюсь, оно тебя похитит, мама.
Ты – ангел мой, у нас одна душа.

Ты слабое и нежное созданье,
И буйство волн, увы, не для тебя, А я для них, как божье наказанье, Бросаю вызов, чайкою паря.

Им по душе волн страшные громады, Им не страшны превратности судьбы, И грома не пугают их раскаты,
На суше им покоя не найти.

А ветер вновь колдует над волною, Бездушный к ним и к самому себе. И только я, с капризною судьбою,
Среди соленых брызг играю на волне.

Не приезжай пока ты к морю, мама, Оно взбесилось, все вокруг круша. Боюсь, оно тебя похитит, мама.
Ты – ангел мой, а я – твоя душа.
 
Елена Гоголашвили

Кутута

Быль, ставшая легендой.
Вздрогнули горы, потрясенные случившимся.
Наконец-тооттаялоледяноесердцеКутуты,иполюбила она покорителя вершин Звиада.
Неуловимой ланью резвилась в горах Кутута, и ни один из горцев не мог оставить даже царапины на ее ледяном сердце.
Не перенесла родов Хорезма, и овдовевший отец не привел в дом мачехи, сам воспитал девочку, научил ее пользоваться оружием, охоте на оленей и туров.
Выросла, расцвела красавицей Кутута... Подальше бы от дурного глаза....
Многие горцы пытались признаться ей в любви, но при встречеснейунихзаплеталсяязык,ионилишьмолча,провожали ее взглядом.
Авеснаприходила,бередиларанывсердцахюношейиуходила своей дорогой... Не одну весну проводил и Звиад, так ни разуинезаговоривсКутутой.Глубоковсердцетаилоногонь ее черных глаз.
Неразпокорялисьнедоступныевершиныотважномуюноше, Новот,однаждывесной...О,будьблагословеннавесна! Какая сила устоит перед ее колдовскими чарами? Под ее ласковымилучами оттаяло игордое сердце Кутуты,затрепеталои ответило любовью Звиаду. Ликовал очаг Хорезмы. Слезы радости блестели на глазах Кутуты и жемчужинами падали на кудри Звиада, – шла помолвка... Перекликались горы между собою о свершившемся. Подхихикнул Казбек Тетнульду – слышал, старик, новость?!
И тем ничтожнее показались эти вершины Звиаду, – им ли, вечно седым, унижаться до сплетен о любви?
 
Бросил он вызов горам.
На следующий же день ушел Звиад в горы, чтобыпокорить безымянную вершину и назвать ее именем невесты. Провожала жениха невеста, благословляяеговопасныйпуть.Спобедой вернулся бы Звиад – сыграли бы свадьбу.
Шло время. Истекли все сроки, но Звиад не возвращался. ИстомившимисяотожиданьяглазамисмотрелаКутутана
дорогу, но пришла к ней страшная весть – вечным пленником заковала Звиада в лед бездушная гора. Позавидовала девичьему счастьюледянаявершинаиприморозилаегоксвоейгруди. Или,может, надеялась, что отогреет он и ее сердце, как зажег он любовью неприступное сердце Кутуты.
Наполнились скорбью глаза Кутуты, и обледенело ее сердце. Не смотрела она больше в сторону гор и совсем забросила охоту. Все сидела дома и молча пряла пряжу.
Время шло. Отца забрала земля. Редкими нитями прокраласьсединаивскорепосеребрилавсюголову.ОтшельницаКутута и не замечала, как изменился мир, пришла новая жизнь, новые люди...
Вот уже шестьдесят раз приходила весна с тех пор, во многих молодых сердцах зажигая любовь... Но Кутута перестала ее замечать. Все сидела дома и пряла... пряла...
Однажды в горах разнесся слух, что альпинистына вершине нашли замерзшего юношу и перенесли его в долину. Повалилатудавсядеревня,новсемонказалсянездешним,никто не мог опознать его.
«Горематеритвоей»,–причиталиженщины.Дошлаэтавесть идоКутуты,ипоплеласьстараявзглянутьнанесчастного.Медленно подошла отшельница к толпе, взглянула на юношу, и... подкосилисьееколени.Дрожащей,морщинистойрукойласкала онаюношу, отогреваяеголедянойлоб,глаза,ресницы...
Хоронили юношу спустя шестьдесят лет. Вся долина провожала его в последнийпуть. Вместе со всеми шла, опираясь на палку, его восьмидесятилетняя невеста, хороня с ним свое верное сердце.
Перекликались горы: какое преданное сердце оказалось у Кутуты! Как она умела любить! Оставалось ледяным лишь сердценадменной вершины. То ли завидуя тому, что юношей сердца юноши.
...А ту вершину и по сей день в народе зовутВершинойКутуты.











 
 


Вахушти Котетишвили



***
Пришли мы из небытия,
Чтоб мир познать всего за миг.
В чем смысл земного бытия?
Я так его и не постиг.
Кругом вода, и нет пути,
А время мчится, как лавина,
И от огня мне не уйти,
И дом родной стал, как чужбина. Дорога к счастью не вела,
Вокруг да около петляла.
Жизнь –мачехою злой была,
Смерть –матерью родною стала...
 
Нино Торадзе


Сказка оправде

В некотором царстве, внекотором государстве жил-был король,итак же,как вовсехдругихцарствах,былииунего несправедливые, а порой и справедливые законы.
Богинясправедливости втом царстве была слепой, глухонемойидаженемножечкохромой,впрочем,каки вовсехдругих странах, хотя давным-давно, в незапамятные времена она, оказывается, не была калекой.
Из далекого прошлого до наших дней дошла одна легенда, по которой прародитель, создавший мир по своему образу и подобию, когда-то был прекрасным и справедливым, и поэтому все, к чему он прикасался, было также прекрасным и справедливым.
На заре человечества, во времена первобытных людей воздух еще был полон пьянящим ароматом правды и справедливости, и люди еще не знали, что такое ложь, лицемерие и несправедливость.
Никто не помнит и не знает того, что же случилось потом, но, наверное, это было большое несчастье, раз с тех пор люди возненавидели правду и больше самих себя полюбили ложь. После этого осталась правда жить лишь только в легендах и сказках.
Вот такую печальную историю рассказал однажды стражник страдавшему бессонницей наследнику престола, и с той ночипринц окончательнопотерялпокой.Он решил,вочтобы то ни стало, найтиправду, раз она так добра и прекрасна. И ничтонемоглоостановитьего,темболеечтодажесамкороль одобрил его решение. Оказывается, и монарх втайне мечтал хоть раз в жизни встретиться с настоящей правдой, оценить красоту истины.
Надоела ему косая, глухонемая и хромая справедливость. Наделпринцжелезныелапти,взялжелезнуюпалкуидви-
 
нулсявпуть.Многостранонобошел,многоразныхлюдейповидал, но правды так нигде и не встретил. Огорчился принц, но, не теряя надежды, продолжал долгие поиски. Так, в поискахправды, добрался он до самых неприступных и холодных мест на земле.
Здесь,вцарствеогромныхледяныхглыб,сужденоемубыло найти самую сокровенную мечту человечества – правду.
Как-то,пробираясь среди льдин,онзаметил маленькуюизбушку.Обессилевшему отголодаихолодапринцупоказалось, что у него уже начинаются галлюцинации. Он несколько раз протерглазаи,убедившисьвтом,чтоэтонемираж,побежалк избушке, открыл двери и вдруг замер от неожиданности.
В избушке за столом сидела избитая и измученная седая старушка, такая же старая, как Небо и Земля. Сердце принца переполнилосьсостраданием, онподошел кстарушке, опустился на колени и беззвучно заплакал:
 ктотак безжалостноизуродовалтебя?Назовимнеего,итыубедишься в том, что я смогу защитить твое достоинство.
Старушкаласковоулыбнуласьпринцуипроизнеслассожалением:
– Человечество, мой друг! Люди!
–Как?!–воскликнулпринц.–Ночтотытакогосовершила? За что тебя так возненавидело человечество?
–Я?..Явсеголишь,правда,моймаленькийпринц,итолько, правда, и ничего, кроме правды.
Стехпор,каклюдиполюбилигрех,япревратиласьвихобличительницу, в этом и состоит моя вина, и только в этом мое «преступление».
Потрясенныйтакойнесправедливостью,принцсквозьслезы обратился к старушке:
– Как ты можешь говорить такое, старушка! Весь мир преклоняетсяпередправдой,вселюдимечтаютоправдеиищут ее. С твоим именем на устах люди гибнут за тебя, а ты клевещешь на человечество, обвиняя его в том, что оно истязалоимучилотебя.Счем сейчасмневернутьсядомойвсвою странуичторассказатьсвоимподданным, моему отцу?Как рассказать им о том, что правда, которую все представляли себе самой доброй и прекрасной на свете, на самом деле оказалась всеми забытой и никому не нужной искалеченной и немощнойстарушкой,котораясмогланайтисебеприюттольков стране холодных и бездушных льдин, там, где не селятся и не живут люди?
Принцгорькоплакал,таккакнемогскрытьсвоегоразочарования.
Пожалела правда принца,ведь вскоре ондолжен был стать королем (а, не веря в правду, он не смог бы править своими подданными), приласкала его и посоветовала:
–Неплачь,мойдорогой,инепереживайпонапрасну,разты не в силах ничего изменить. Я научу тебя, как поступить, но пусть это будет нашим секретом. Ступайс миром и расскажи людям о том, что ты видел Правду, и она прекрасна и добра, как ничто на свете. Может быть, этой святой ложью ты поможешь и им, и себе.
С тех пор так и повелось на свете. Люди верят в то, что, Правдапрекраснаидобра,новглазаеетакдосихпорникто и не видел.
А сказка жива и по сей день.
 
В новогоднюю ночь

Был обычный зимний вечер. Впрочем, не совсем обычный, потому,чтовесьдень город готовилсяквстречеНового года,и всемхваталохлопот.Ктоукрашалелку,ктоготовилсладости... Улицы были безлюдны.
В опустевшей церкви кое-где тускло мерцали свечи. Пастырь спешил домой. Ему, как и всем, хотелось встретить Новый год в кругу семьи.
Вдругкто-то приоткрыл дверь, и вцерковьвошел одетый в лохмотья мальчик. Он подошел к иконе Спасителя, опустился на колени, зашептал молитву.
Священник молча, с интересом наблюдал за маленьким бродягой. Мальчик кончил молиться, привстал с колен, выпрямился и перекрестился дрожащей от холода рукой. Потом досталприпрятанныйвлохмотьях,аккуратносложенныйлист бумаги,осторожно,спочтениемиблагоговениемположилего перед иконой, тотчас повернулся и торопливыми шагами вышел из церкви.
Священник быстро подошел к иконе, развернул записку и начал читать:
«Господи Иисусе Христе, сын Божий, пишет тебе бедный, бездомный сирота. Пока родители мои были живы, я был безмерно счастлив. Нет, ты не думай, что из-за богатства. Богатыми мы никогда не были, но я всегда был согрет теплом, любовью, и надежда не покидала меня. А сейчас все потеряно. Ничегоиникогоуменяуженет.Сегодняновогодняяночь,и на улицах почти не видно прохожих, даже милостыню подать некому маленькому голодному нищему.
Я помню, как мама часто молилась перед твоей иконой и, перекрестив меня, говорила, что ты больше всех любишь людей. У меня никого уже не осталось на свете, кроме тебя, и поэтомуяпришелктебеспросьбой,чтобы,хотябывосне,ты пришелкмаленькомусироте,которомутакнеобходимытепло и надежда, чтоб выжить».
 
Священник кончил читать, и на глаза его навернулись слезы. Онв раздумье немного постоял у иконы, потом вдруг у негомелькнулакакая-томысль,илицоегоозарилаулыбка.Он взглянул на икону Спасителя и, поклонившись ей, поспешил вдогонку за маленьким оборвышем.
НасталоутроНовогогода.Петухидавноужевозвестили мируоначаленовогодня.Снегбелымпокрываломукрылвесь нитепла,ниеды,толькохолодныйветердулизовсехщелей.  Мальчикнемогповеритьсвоимглазам.Онвскочил,подбежал кстоликуипринялсярассматриватьподарки.Отрадостине знал,закоторыйизнихвзятьсявпервуюочередь,ибралв рукитоодин,тодругой.Вдругзаметилзапискуиразвернулее: тепла, любви и надежды. Я должен успеть навестить всех. Извини за скромный подарок, так как и я небогат.
трудныеминутыжизни,итожеотдайстраждущимсвоетепло, любовь и надежду. Твой Иисус»

 
 
Заза Дарасели

Однажды, вовремяоднойиздружескихвстреч,яполучил от моего друга Зазы Дарасели в подарок книгу его новелл.
Егоподароксовпалсмоимувлечениемпереводаминарусский язык.
Новеллы задели меня за живое, какая–то струна в моей душевторилаимвунисон,иярешилсделатьдругусюрприз– преподнестиемувответсвоюкнигу,спереводамиегоновелл.
Всеужебылопочтиготово,ноподзанавес,какговорится, по закону подлости, возникла проблема – не хватило денег на бумагу. Сумма была небольшая, около 100 долларов, но, перефразируяЖванецкого,уменя тогданебылои рубля,хотя по пять, конечно, получилось бы гораздо лучше, чем по три. ГивиСихарулидзе, новеллы которогоятоже перевел (икоторому я также готовил сюрприз), узнав о проблеме, тут же, не отходя от кассы, одним ударом разрубил гордиев узел. И вот, наконец, книга дышит свежей краской, и я спешу обрадовать друга, но... увы, на мой телефонный звонок отвечают, что Заза тяжело болен и сейчас проходит в Лондоне курс химиотерапии. С оказией я посылаю книжку в Лондон.
Наградой мне были слова Зазы при встрече в Тбилиси: «Твои переводы помогли мне больше, чем химиотерапия».
Вскоре его не стало.
 
«Старыйменьшевик»

ЛеванОсадзебрелпораскаленнымжаройулицамгорода, игрустные мысли недавалиему покоя.Ему казалось,чтовсе вокруг, кроме него, все прохожие спешили по делам или были хотя бы озабочены мыслями о делах. А он – Леван Осадзе – ветеран партии,переступившийвосьмидесятилетнийрубеж, персональный пенсионер всесоюзного значения, который всю жизнь посвятил строительству и расцвету государства, теперь уже никому не нужен.
Даже завсегдатаи Кировского парка – пенсионеры, и те постарались от него «избавиться», посоветовав ему пойти и отдохнутьнемногодома,асамиушлиинспектироватьпионерлагерь.
Тогда,еще,будучивпарке,онвзглянулначасы,былопочти тричаса.Леванудивился,онсдвенадцатиздесь,неужелипрошло столько времени?
– Ты сначала принимал участие в наших разговорах, потом заснул, и мы не стали будить тебя, – сказал ему бывший хормейстер Шота Катамадзе.
Левану стало стыдно.
– Пойду-ка я лучше домой. Что-то, видно, нездоровится мне, – сказал он друзьям и вышел из парка.
Нонеслабость,анеобычайныйприливсилчувствовалонв себе. Врачи основательно подлечили его в бальнеологической больнице.Раньшеегобеспокоилисоли,нотеперьострыеболи прошли,сердцеработало,какчасы. Когдапрофессоросмотрел его, он так ему и сказал:
– Мне бы ваше сердце, сто лет буду жить...
На троллейбусной остановке Леван заметил мужчину с красной повязкой.
«ТакэтоведьАлександрКешешев»,–подумалонипоспешил к знакомому.
–Здравствуй,Александр!–приветствовалоноблысевшего, пожилого контролера, который собирался, было войти в троллейбус.
 
Александр крепко пожал ему руку.
– Как дела, Леван?
–Дакакиедела,вотслоняюсь,какбезработный,–недовольно пробурчал Леван.
– Да, ты счастливый человек! А я с утра гоняюсь за безбилетниками, – пожаловался контролер и вытер со лба пот обшлагом рукава.
– Хочешь, помогу?! – Предложил Леван. Александр с сомнением посмотрел на Левана.
– Ты же совсем недавно из больницывышел. Может, тебе лучше пока отдохнуть немного?
– А ты откуда знаешь? – удивился Леван.
–Впаркеунашихинтересовался,почемутебянебыловидно. Как семья?
– Важа вернулся на Ингури. Отпуск у него кончился, и он забрал с собой семью – у детей каникулы.
– Так что ты теперь один-одинешенек остался?
– Один, как перст. И Како в деревню уехал.
– Заходи вечером, в нарды сыграем.
– Зайду, обязательно...
Александр заспешил, увидев притормозившийу остановки автобус.
–Ну,как,может,возьмешьссобой?–ещеразпопросилЛеван.
– Ну, хорошо, поднимайся, – пожалел его Александр.
–Вотвозьмиповязку,–доставизкармана,онподалЛевану красную повязку.
Троллейбусбылпереполнен,идухотавнемстояластрашная.
Леван поднялся с передней площадки, с трудом протискиваясь ко второму выходу (благо, безбилетники пока ему не встречались).
У задней дверцы поднялся переполох, послышался голос Александра. Леванпоспешилкнему навыручку.Какая-то высокая,раскрасневшаясяотнегодованияженщинакричала на Александра.
 
–Нет,выпосмотритенаэтоготипа!Яемутвержу,чтовзяла билет, но в суматохе уронила, а он не верит. В духоте, наверное, плохо соображает.
–Согласнодействующихправилбилетвыдолжныдержать в руках, – попытался урезонить женщину Леван, – вы ведь не впервой в троллейбусе.
–Аэтоещектотакой?Ещеодинвыжившийизуманаставник нашелся! – распалилась женщина.
– Заплатите штраф, – потребовал Александр и протянул женщине квитанцию.
–Явидел,какэтаженщинабралабилет,–вмешалсявконфликт невысокий мужчина с красным носом.
– В таком случае, где же билет?! – спросил Леван.
–Уронилаяего.Ищитесаминаполу,есливамонтакнужен, – с иронией сказала женщина. – Мне пора уже выходить.
Троллейбус и впрямь остановился, и женщина, не теряя времени, сошла с задней площадки. Контролеры последовали за ней.
– Женщина, куда вы?!
Взбешенная женщина достала из сумочки рубль и демонстративно бросила его на асфальт перед контролерами.
– Вот вам, попрошайки, подавитесь! – с насмешкой выкрикнула она так, чтобы слышали стоящие на остановке люди, и, высоко подняв голову, пошла дальше.
– Леван, догони,пожалуйста, ее и вручи ей квитанциюи пятьдесят копеек сдачи,я большеневсостояниипереносить ее, – попросил Александр.
влицо.Впрочем, женщинапочему-тонесочлаЛеванадостойнымвыясненияотношений и, молча взяв квитанцию и мелочь, удалилась. Леван чувствовалсебяневсвоейтарелке.Как виноватые,стоялина остановке пенсионеры-контролеры.
Когда очередной троллейбус подошел к остановке, Леван собрался подняться, но Александр задержал его.
 
– На сегодня с меня хватит, Леван, я уже намучился. Такая жара, все раздражены, я лучше пойду домой.
Леван опять остался один.
–Янепонимаю,отец,почемутытакубиваешьсяпоработе. Ведь правительство дает вам заслуженную пенсию, благодариттакимобразом,васзавсе,чтовысделали.Теперьвывправе отдыхать, живитевсвое удовольствие. Новы почему-то и саминеотдыхаете,идругихбеспокоите...Утебяужетроевнуков. Их надо учить, воспитывать... Вот тебе и общественная нагрузка...Такнет,тебеэтогомало...Оказывается,каждыйбожий день с утра пораньше ты уходишь в этот проклятый парк и возвращаешься поздно вечером...Чем ты там руководишь, интересно, охраной природы, что ли?
–Да,ноктомнедовериттвоихдетей для воспитания,сынок?! Утром школа, потом английский, танцы, музыка, плавание... Для меня у них не остается времени.
– Сейчас у них каникулы. Поезжай с нами на ИнгуриГЭС, посмотришь стройку, отвлечешься.
– Я не могу жить без дела...
Леванвспоминалразговорссыном ивглубинедушисомневался:«Может,ивпрямьлучшебылобыпоехатьснимина Ингури?!»
Неожиданный визг тормозов вывел его из задумчивости. Шоферсруганьюнабросилсянаженщинусребенком,которая переходила дорогу в неположенном месте.
Шофервернулсябылонасвоеместо,нотутЛеванзаступился за женщину.
– Почему ты хамишь женщине, по какому праву?
–Ещеодинчокнутый...–проворчалводительитронулмашину с места.
–Авамразвенестыдноподаватьдурнойпримердетям?–
обратился Леван к перепуганной женщине.
Женщинабыстропришлавсебя,потомскользнулавзглядом в сторону Левана и, как бы ни к кому не обращаясь, сказала:
 
– Вот еще одному делать нечего. И, прихватив ребенка, быстро перешла улицу.
«Возвращайся лучше домой! – подсказывал Левану внутреннийголос.–Видно,сегоднятынестойногивстал.Попрошайка, выживший из ума, чокнутый, бездельник – какими только эпитетами не наградили тебя сегодня. Нет, видимо, прав Александр, в такую жару у всех пошаливают нервы...».
пуста, да и машин не было видно. Только на углу дома – трое юнцовврасстегнутых рубашках лузгалисемечки, сплевывая шелуху на тротуар.
– Ребята, как вам не стыдно плеваться на тротуар! Замусорили всю улицу.
– Давай, старик, двигай дальше! – бросил ему высокий, мимо девушка в облегающих фигуру брюках.
– Оглянись, красавица, – попытался привлечь ее внимание один из юношей.
– Вот только этим и заняты ваши мысли. Не то, чтобы посидеть дома за книгой, послушать радио, узнать, что творится в мире. Я уверен, что вы еще ни одной сегодняшней газеты не читали...
Что-тоеще хотелсказатьЛеван,но худощавыйпареньперебил его:
– Ты чего пристал к нам, старик. Сиди сам дома и читай свои газеты. Или внуками займись, пока они на улице не развратились.
Ребята рассмеялись.
Леван терпеливо продолжал нотацию:
–Бросьте,ребята,выэтинасмешки.Послушайтестарика,я на своем веку таких, как вы, перевидал достаточно.
Но его никто и не слушал.
Вэтовремяиз-зауглапоказалисьдведевушки.Пареньв
 
джинсах и пестрой рубашке перегородил им дорогу. Девушки попытались обойти его, но безуспешно. Испугавшись, девушкиприпустилисовсехног,сопровождаемые смехомишутками ребят.
Леван возмутился.
– Как вам не стыдно, ребята! Я стою перед вами, пожилой человек, а вы себе такое позволяете.
Худощавый вплотную подступился к нему:
– Чего тебе надо, старик, не к тебе же пристаем! Парень в джинсах удивленно протянул:
–Послушай,старик,ктотытакой,ивообщеоткудатывзялся, такой нудный тип, а?
– Как, кто я такой? Это я тип?!
Леванхотелещечто-тосказать,новдругегокакбудтотоком ударило:
– Давай, гуляй подальше, старый меньшевик! В негодовании Леван даже раскинул руки.
–Ястарыйменьшевик?!Дая!–Леванужехрипел.Вглазах унегопотемнело,земляопрокинулась,ионупалнавзничь,как подкошенный.
Скорую не пришлось долго ждать. Врач с горечью покачал головой:
– «Rubturocordis».
– Что с ним? – спросила одна пожилая женщина.
– Сердце не выдержало. Летальный исход...
 
Фиалки подзимнимсолнцем

Удивительный город наш Тбилиси. Никак не может без сюрпризов проводить старый год.
Впрочем,ничегоудивительноговэтомнет,ведьисамаприрода с ним заодно.
В один из последних декабрьских дней на небосклон вдруг выкатилось такое горячее солнышко, чтовпору было позавидовать даже месяцу маю.
Оживился город, зашумели, загалдели улицы, повеселели люди.
Каксообщница,подмигнулаприродагородуогромнымсолнечным глазом.
Толькодеревьястояликакбыпристыженные,мрачноопустив голые ветви.
Мой сын с утра не находил себе места:
–Папа!Пойдемнаулицу,погуляем.Смотри,какоесолнце!
– упрашивал он меня.
Мне и самому хотелось прогуляться, но почему-то я не мог избавиться от каких-то неприятных предчувствий.
Может быть, потому, что еще рано было встречать весну, она была еще слишком далеко и впереди нас ждала долгая зима.
А этот солнечный день мне казался диверсантом, прокравшимся в чужой стан.
МырешилиподнятьсянагоруМтацминда.Гиябежалвпе-
реди, то и дело, путаясь под ногами у прохожих.
Подконец,когдаозорник,выбежавнапроезжуючасть, чуть не угодил под колеса автомашины, мое терпение лопнуло, я догнал его и наградил заслуженным «штрафным» подзатыльником. Крепко взял его за руку и, уже не отпуская ее, продолжил прогулку.
Солнце непривычно припекало. Подъем давался уже с трудом. Я снял пальто, но легче от этого не стало. Жалко было избежание домашних сцен...
– Фиалки!
– Кому фиалки, фиалок не желаете?
Отвлекшисьотмыслей,яостановилсявнедоумении.Может, послышалось?
Но Гия уже тянул меня за рукав.
– Папочка! Фиалки!
И опять чей-то голос привел меня в замешательство.
– Фиалки! Кому фиалки!
Я обернулся. Перед двухэтажным домом с широким балкономи открытымиставняминастульчикесиделаседаястарушка и в вытянутой руке держала букетик синих цветов.
–Развефиалкизимойбывают?–удивленныйГияпереводил взгляд то на меня, то на старушку.
Невероятно, но... Мы подошли к женщине. При нашем появлении она оживилась, ее потухшие глаза вдруг заискрились, заблестели.
– Подойди, сыночек, возьми фиалки!
Я взглянулна фиалки.Фиалкибыли избумаги,довольно неудачная имитация живых цветов.
Гия сразу же догадался, но почему-то промолчал.
– Сами изготовили, бабуля? – неосторожно вырвалось у меня.
Женщина посмотрела на меня укоризненным взглядом, и я тут же пожалел о сказанном.
– Что ты, дитя мое, я только сегодня сорвала их в саду. Это свойносовойплаток,япоспешилисправитьсвоюбестактность:
– Бабушка, ради Бога, простите нас, мы ошиблись, сколько стоит букетик?
Старушка немного успокоилась.
–Чтоты,сыночек,этоведьвесна,–онапоказаламнебукетик. – Разве весна продается?!
Я растерялся. Гия собрался было что-то сказать, но я успел остановить его взглядом.
–Большоеспасибо,нонамкак-тонеудобно,–обратилсяя к старушке.
– Берите даром, дорогие мои! Хотите, я вам еще соберу? Старушказасуетилась,собраласьпривстать,япоспешил
подать ей руку, но она стояла, согнувшись в три погибели.
– Хороший мальчик у вас! – она ласково улыбнулась Гие. – Где-то конфета была у меня для тебя.
Онапорыласьвкарманахивытащиланасветбожийгостинец в замусоленной бумажке и подала Гие.
Мальчик смутился, но конфету взял и даже вежливо поблагодарил старушку.
– Будь счастлив, внучок! – благословила его бабуля.
Намвсемсталокак-тостраннохорошоотеетеплыхидобрых слов.
Дверьдоманеожиданноприоткрылась,икакая-тоженщина неопределенного возраста, с крашеными волосами высунула голову.
Сначалаонаподозрительноогляделанас,апотомвдругзло уставилась на старушку:
– Нет, ну, вы посмотрите на нее?! Ты что здесь делаешь? Я тебя ищу, а ты вот где, оказывается! А ну-ка, сейчас же марш домой! – грубым голосом крикнула она.
Старушка покорно, словно побитая собака, понурив голову,повернулась к дому. Она хотела было попрощаться с нами взглядом,нопотомпередумалаикакой-тожалкойпоходкойзаковыляла к дому.
Женщина коршуном глядела на нее сверху.
–Давайскорейдомой!–прикрикнулаона,апотом,наконец, обратила внимание и на нас.
–Авычтоздесьделаете?–вдругзаметилаонабукетуменя в руках. Испуганный Гия к этому времени уже прятался за моей спиной. – Аа! – догадалась женщина. – Для этого мучилась все утро эта выжившая из ума, да?!
 
– Вы ошибаетесь... – я и не помню, что именно хотел сказатьей.Онанедала мне закончитьфразуисразуперешла в наступление.
– Кто ошибается? Что, нашли себе развлечение, да? Издеваетесь над сумасшедшей старухой! Пошли вон отсюда! – истошным голосом орала она. Казалось, вот-вот она начнет ругаться, как извозчик.
Дверисшумомзахлопнулись.Наскакбудтоокатилихолодной водой из ведра. Фиалки выпали у мальчика из рук и, как осколкиразбитогозеркала,разлетелисьвокруг,поблескивая насолнцевитражнымибликами.Яосторожнособралцветы вбукетипередалсыну.Гиябережно прижалихк груди,имы побрели к дому.
–Нам почему-то расхотелось идти дальше.






 
 

Морис Поцхишвили



***
Время мимо нас проходит, Нам его не обуздать.
И без нас свой путь находит, Молча, тихо, словно тать. Все окутано туманом,
Вьется из кальяна дым.
Раб владеет божьим храмом, Он же Господом любим. Ничего нам не приносит,
Все с собою унесет.
Нас об этом и не спросит, Молча путь себе найдет.















ДжансугЧарквиани


ГласВажаПшавела


Зачем мне молнию и гром шлют тучи грозовые? Мир полон зла и не щадит он существа земные. Ведь я такой же, как и все, я сын родной природы. Судьба рогами тычет в бок, и нет нигде подмоги.

Как олененка у ручья, беда подстерегает,
Вонзает в спину острый нож,–на гибель обрекает. Молчат колокола церквей, –святыни оскверняют. Горят дома, и я горю, –безвинные страдают.

Отравлен будущего миг, так быстро ставший прошлым. Жизнь обесценилась, –война ведет путем нас ложным. И как могильные кресты, стоят руины дома,
Но, как цветок, жизнь вновь цветет под грудой камнелома.


Враг заменил янтарь вина в кувшинах кровью алой. И вражья кровь, и наша кровь течет рекой кровавой. То песнь о родине моей, так рано овдовевшей,
Она, из пепла, всякий раз встает помолодевшей.
 










Как много предков полегло, чтоб жили мы на свете. И нашим детям суждено вступать в бой на рассвете. Судьба испытывала нас, война нас закалила
И, Божьей милостью,наш дух в страданьях сохранила.


Я, как скала, когда меня камнями забивают.
Я голос правды, но меня неправдой заглушают. Силен тобой, моя земля, сдобренная слезою,
Я в мир пришел, чтоб воевать за жизнь со злой
судьбою.


Пшавела голос жив во мне, живуч призыв поэта. Пусть даже выколют глаза, не изменю завета.
Пусть жизнь моя пройдет в борьбе, я не ищу покоя. Пусть смерть всегда идет за мной, не сдамся я без боя.
 


С одним условием...


Мне б успеть долг отдать свой отчизне, Подожди меня, смерть, хоть чуть-чуть. Напоить бы водой тех, кто жаждет,
До того, как навеки уснуть.


Показать бы дорогу заблудшим,
Не пришлось чтоб им долго плутать, В винограднике бы потрудиться,
И умножить его благодать.


Мне найти бы могилы собратьев, Жизнь отдавших в жестоких боях, На щите бы вернуть мне героев, – Ждет их слава в родимых краях.

Смерть над жизнью достойной не властна. Жизнь, как вспышка на миг. Но он мой! Дай сказать мне, что жил не напрасно,
И тогда я пойду за тобой...
 
Маквала Гонашвили

Жалоба статуи

Со дня рождения я осужден, недвижно
Стоять в саду, как памятник себе.
Вот дерево растет, оно, порой, подвижно, Хотя корнями проросло в земле.

Играет ветер с ним, могучий ствол качая, И шепчется с веселою листвой.
Весною новыми ветвями обрастая, Он дорастет до солнца головой.

А осенью листву, как письма рассылая, Оно разбудит старые мечты.
А я окаменел, свой жребийпроклиная,
Ивороньетревожитмоисны.

Иникогосудьба,моя,небеспокоит,
Тот,кемястал,лежитвземлесырой.
Вам,смертнымкажется,чтожизньпродленьястоит,
Ипамятниквампринесетпокой.

Вытратитеслова,чтобобрестибессмертье,
Илепитеподобиелюдей.
Нодушувнихвселить,несможете,поверьте.
ВсесиленБог,емувсеговидней.

Забыловремениявгорькомсновиденье,
Нетнисегодня,инизавтранет.
Лишьтолькопрошлоевсплываетнамгновенье,
Инекомумнеподсказатьответ.
 


ИмпровизациянатемуМ. Гонашвили

Исмоетдождьследы…

Чтовглазатынеглядишь,
Всезабытьстараешься?
Виднолюбишь,размолчишь,
Понапраснумаешься.


Я,какмесяцмартвгоду,
Нравомпеременчива, Засобойтебязову, Можетопрометчиво.

Скороливнемдождьпройдет,
Следовинеостанется. Насниктотамненайдет, Леснамвесьдостанется.
 






Книга была уже почти готова для распечатки, когда на вечере, устроенном «Русским клубом», я услышал в исполнении Маквалы Гонашвили ее прекрасное стихотворение «Преображение». Оно, как говорится, «зацепило» меня, и я немедленно взялся за перевод. Но дело не «клеилось».Через несколько дней я случайно наткнулся на перевод Олеси Николаевой. Ее интерпретация мне настолько понравилась, что я уничтожил свой перевод.
Настала ночь, но стихотворение Маквалы Гонашвилине даваломнепокоя.Средьночи,какбыподдиктовку,безединой помарки я написал новый вариант. Буквально на следующий день, когда я рассказывал об этом моему другу Инге Гаручава, она в ответ прочла мне свое стихотворение на ту жетему.Ононастолькопоразиломеня,чтосееразрешенияя решилеговключитьвсборник.Носамоеинтересноезаключается в том, что Маквала Гонашвили свою интерпретацию темы считает так и не раскрытой до конца. Это лишний раз доказывает неисчерпаемость самой темы. Может быть, в этом и кроется обаяние творческой индивидуальности. На светестолько жеангелов,сколькоинас,простыхсмертных. Кому-то суждено найти свои крылья, а кому-то... нет.
Неисповедимы пути Господни!
 

Олесе Николаевой

Спасибо вам за мастер­класс, За виртуальность встречи. Расцеловать готов я вас.
За совершенство речи.
Г.К.

Маквала Гонашвили


Преображение


Как искали друг друга они, как к другу стремились –
Человек и Всевышний, и каждый в другого глядел...
А в ладонях моих два крыла, два отрезанных – бились, И казалось, что веер в руках трепетал и белел.
Янепомню,незнаю–ктокрыльяломалмнедохруста, Кто захлопнул ворота, – и небо закрылось вдали,
Кто сначала мне дал откровенье – стоглазо, стоусто, А потом оглушил на шершавых ладонях земли...
А земля, как уставшая мать, как голодный ребенок, Так просила о ласке, о слове, о деле меня:
То кричала во сне, то меня поносила спросонок, То в раскаянье бурном дарила рубины огня.
 






То меня ревновала ко всем сквознякам, то в раденьи
Расстилала ковры самых нежных фиалок своих... И тогда я узнала, что значит полет и паденье,
Что такое соблазны, и лица какие у них.
Вот когда небеса отражались в канавах и лужах, Содрогались, почуя, что с женщиной схожа и я:
Так слабы мои руки, и хищный, беспомощный ужас Дышит женскою страстью и заполоняет меня. Неужели не ведомо мудрому, вещему небу,
Что и ангел пропащий с крылом перебитым – потом, На земле прозревая, презрев все, что здесь на потребу, Превращается в слабую женщину с жалобным ртом.
Перевод Олеси Николаевой
 
Маквала Гонашвили
Преображение

Смертный ищет в Боге – богочеловека,
Бог же в человеке – самого себя.
Я не падший ангел, я теперь калека,
Ложе – из фиалок, дом родной – земля.
Кем я сброшен с неба? Что за наказанье?
Кто мне срезал крылья? В чем моя вина?
Нет в ответ ни слова, небу в оправданье,
Лишь в руке, как веер, белых два крыла...
 А земля сначала вроде не признала,
То смотрела косо, то на пир звала. Попусту бранила, а потом ласкала,
То дары сулила, то утех ждала.
Но я знал, соблазны – это лишь для грешных,
А земля хотела испытать меня.
Был я слаб в попытках, слишком безуспешных, –
Как средь искушений сохранить себя.
И земля, и небо, видимо, желали,
Чтоб, преображаясь, грешен стал и я,
Взлеты и паденья их не волновали, –
Миг для них не стоил вечного огня.
А мои колени наслажденья ждали,
Вот она, жар-птица, как мне устоять?
Я – не падший ангел, крылья пусть отняли,
И без крыльев можно иногда летать...
Смертный ищет в Боге – богочеловека,
Бог же в человеке – самого себя.
Я не падший ангел, я теперь калека.
Ложе – из фиалок, дом родной – земля.
Перевод Г. Кебурия
 

ИнгаГаручава


Сегодня родилась луна, Но в неурочный час.
И Ангел, через мой порог
Перешагнув, упал.
Он обессилел, изнемог
И крылья потерял.
Глаза нездешней синевы, И мукой скошен рот,
И крик полуночной совы
За домом у ворот. Худая узкая спина. Лопатки вместо крыл, И раскололась тишина, И месяц в тучи взмыл.
Но что же делать мне теперь
С бескрылым и больным! Беззвучно растворилась дверь, Туман заполз за ним. Метнулись тени к потолку
И загустели там.
Тумана серого лоскут Ползет к Его ногам. Сейчас накроет с головой. И Он исчезнет в нем.
О что же сделать, Боже мой, Найти спасенье в чем!
Он столько раз меня спасал
От горя и от слез.
Без спутников, совсем одна.
Луч вспыхнул и погас.
Я твердою рукой
По небу ветер тучи греб
И в старых вязах выл,
И показался бледный лоб
И Ангел, но без крыл.
Он был так молод, так пригож
И слаб на том ветру.
Край тучи, словно край рогож, Сорвал он в темноту.
И воцарилась тишина
Без звуков и без слов,
И снова поднялась луна
И озарила кров,
Диван, два стула и трюмо, И лампу без огня,
И ничего тут нет давно Чтобы согреть меня. Стихи в бумагах на столе, И в чашке стылый чай.
И в печке угольки в золе. И шепот: ну, встречай. Теперь он крылья потерял, И в дом ко мне приполз. Наверное они летят
По небу над луной,
Но как ему вернуть назад
Те крылья, Боже мой!
Что есть на свете у меня, Кроме стихов моих!
Тут шевельнулся у огня
Мой Ангел и затих.
И подойдя к столу, взяла
 

Свои стихи и вознесла
Над бедной головой.
И выкроив крыло из них, Примерила к спине,
Забился, закричал мой стих, Как в страшном тайном сне! Дрожал он под моей рукой, Не убивай! – кричал,
Но со стола забрав другой, Крепила я к плечам.
Лязг ножниц резал разум мой, И душу кровенил.
Но вдруг ожилo за спиной
Сиянье белых крыл.
И шевельнулось там одно, За ним другое вслед,
И Ангел вылетел в окно, И вот его уж нет.
Волшебной флейты тонкий звук
Вознесся и затих. Последним вырвался из рук И в небо взмыл мой стих. Осталась в мире я одна,
Без музыки и слов,
И снова поднялась луна
И озарила кров,
Диван, два стула и трюмо, И лампу без огня,
И нет на свете никого, Чтобы спасти меня.
 


Мы всю жизнь с тобою шли улицей одною, Те дома давно снесли, но живы мы с тобою.

Г. К.

ИнгеГаручава


Кто сказал, что все проходит, встречи забываются, Ночь, порою днем приходит, радости теряются. Дон-Кихоты на планете больше не встречаются, Шар, крутится, стал быстрее, люди разлучаются.

Смерть за нами тенью ходит, всех скосить старается, И следы добра за нами, замести пытается…
Все неправда… Ночь проходит, утро просыпается, Кто-то друга вновь находит, кто-то вновь влюбляется.

Ты незримо ходишь рядом, мы с тобой встречаемся: Пусть теперь уж виртуально, все равно общаемся, Написал стихи недавно, ты меня поздравила,
Где-то, в чем-то я ошибся, ты меня поправила.


Жизнь земная в бестелесный мир перерождается, Кто-то в новой ипостаси снова возвращается.
Знаю, Ингеборг вернется, жизнь ведь не кончается. Ты в душе моей, Ингуля, – дружба продолжается.

P. S.
Вечной жизни на земле никогда не будет. Воля Божия на все, что с тобой пребудет…
 
Мзия Хетагури

***
Если случай вдруг вам улыбнется, Не гордитесь вы своей судьбой Может, завтра мир перевернется, Ведь ничто не вечно под луной.

Не хвалите шефа лицемерно, Не кривите перед ним душой. Сменят его скоро непременно: Ведь ничто не вечно под луной.

Много ходит подлецов по свету, Продающих друга за спиной.
Им недолго праздновать победу: Ведь ничто не вечно под луной.

Если вас огонь любви сжигает, И не надо жизни вам другой,
То нас черт порой предупреждает: Что ничто не вечно под луной.

Если кто-то радуется счастью, Пусть он наслаждается весной.
Может завтра ждет прогноз: к ненастью, Ведь ничто не вечно под луной..

Не дано нам победить судьбину, Когда дни мелькают чередой. Если смог ты покорить вершину,
То и смерть бессильна пред тобой…
 


Это стихотворение Резо Табукашвили написал за три дня до смерти и посвятил внукам

***
Скоро, скоро распрощаюсь я с небесной синевой, Каплею слезы смешаюсь с океанскою волной. Паруса судьба раздует, попаду я в мир иной.
Стану я для внуков предком– путеводною звездой.


Люди ведь не умирают – перевоплощаются, В генетической цепи коды повторяются.
Буду в новой ипостаси, ангелом-хранителем,
Пусть для вас незримым в небе, но в беде спасителем.


Нас всегда любовь к отчизне вдохновляла в трудный час, Верой, правдой ей служите, и я буду рад за вас.
Ну, а если вы сочтете, что она для вас мала, Пусть тогда вас за измену, ранит вражья стрела.

Как спартанцы, возвращайтесь со щитом иль на щите, Нет для слабых оправданья ни в бою, и ни в беде.
Счастливтот,ктовжизнисможетвыполнитьсвойдолгсполна. Бог вам в помощь, чашу жизни выпить с миром и до дна!
 



Анано Чхолария,8 лет



Сатирический экспромт


Нет ни газа, ни воды, И ни электричества. Качества нет у еды, Как и нет количества.

Раньше лев был – царь зверей, Пало то правительство,
Трон теперь в руках людей – Их превосходительства!

Выпили всю воду мы, Съели все съедобное. Голодны и холодны Дни ночам подобные.

Спим в пальто и видим сны
Хичкокоподобные.
Вновь в пещерах жгут костры
Дикари голодные.
 

В рай моему братцу Георгию


Где вы, дни безмятежные, белки ручные в лесу. Слезы мои, безутешные,
Скрыты в безмолвном снегу.


Помнишь, поляны зеленые, Разбуженные детворой. Игры и крики веселые, Украденные судьбой.

Где ж ты, мой братец, козленочек? Где, ненаглядный ты мой? Воспоминаний осколочек,
Спать не дает мне порой.


Я превратилась в Аленушку. Жду тебя на берегу.
Словно святую иконушку, Образ твой я берегу.

БратецАнаноГеоргийзанималсяверховойездой.Однажды лошадь, испугавшись чего­то, понеслась к своему стойлу, и маленькийГеоргий,неуспевпригнуться,ударилсяголовойо балку конюшни... и погиб.
 

 


Давид Гулуа

Я в мир потусторонний билетсвой продаю,
игод свой, восемнадцатый, Я смертью назову…
Г. К.


Опоэте

Давид (Дата) Гулуа родился 21 декабря 1984 года (в самыйкороткийденькалендаря).Закончивв2002годуПервую Тбилисскую гимназию, поступил в Тбилисский Государственныйуниверситет,нафакультетмеждународных отношений.Принимаяблизкоксердцулюбуюнесправедливость,
 
несмотря на отличную учебу, он предпочел юридический факультет, и со второго курса перешел на специальность правоведение. В драматическом театре университета именно ему поручили роль Гамлета. Он отличался многосторонностью интересов, был книголюбом, изучал историю религии, искусства и цивилизации. Бывал неизменным лидером в школьных и студенческих мероприятиях, любимцем общества, особенно молодежи.
Отецего,БакурГулуа,личностьнеординарная,находясьв эпицентресобытий,сыгралзначительнуюрольвстроительстве нового, независимого государства Грузии. Достаточно отметить, что он занимал пост премьер-министра в самое тяжелое для страны время. Был одним из авторов Конституции, подписывал Декларацию Независимости, в связи со сменой курса выдвинул собственную политическую программу. Мать, Нана Гетия, – акушер-гинеколог, причастная подолгуслужбыктаинствамрождения,–создавалавсемье атмосферу высокой духовности.
Дата рос в почти военной обстановке, характерной для того времени. Горели общественные здания, находившиеся рядом с его школой. Горела и школа.
Неординарность таланта и мироощущения Даты Гулуа заключаласьвтом,чтоонкакбы сосуществовалодновременно в двух мирах, и в итоге вечность забрала его к себе, как он это и предчувствовал.
26октября2003года этоткрасивый,какАполлон,и мужественный, как Зевс, юноша попал в автокатастрофу. ЕгопредализемлеводворедревнейкрепостиНарикала, в старой части города, в субботний ясный день. К церкви, находящейсяводворекрепости,велаулица,неимевшаяназвания. Через несколько дней младший брат Даты, Георгий, обнаружилвкомпьютереегостихи,вкоторыхонпишет:
к которой будет вести дорога, не имеющая названия».
За месяц до гибели этот «инопланетянин» пишет «Реквием». Университетская аудитория, в которой молодой поэт в первый и последний раз в жизни, за две недели до гибели, читал стихи, теперь носит его имя. Он не любил декламировать,анапросьбыдрузейотвечал,чтопоэзияначинает жизнь после смерти ее автора. Около двухсот его стихотворений хранились у его учительницы грузинского языка.
В 2004 году Дата Гулуа был признанпоэтическим лицом Грузии. В театре одного актера имени Верико Анджапаридзе идет спектакль по его стихотворениям. Часть из них включена в готовящуюся Антологию грузинской поэзии. Книга его стихов, вскоре после издания, стала бестселлером.НаМеждународномфестивалерусскоязычныхпоэтови переводчиков, в 2009 году, Президиум Международной федерации русскоязычных писателей наградил Давида Гулуа почетным званием мастера словесности.
Вернется ли он к нам когда-нибудь? Меня не покидает ощущение, что он все время где-то рядом, в параллельном пространстве. До встречи!

Привожупопамятиэпизод,рассказанныймнеБакуромГулуа, отцом Даты: «Как­то раз, когда я с головой ушел в работу, ко мневкабинетвошелДата.Иногдаонпользовалсямоеймашиной, но, возвращая ключи и видя меня занятым, никогда не отвлекал меня от дел, оставлял ключи на столе и молча выходил из кабинета.Нона и спросил: «Если тебе нужна машина, то можешь взять, у меня ещемногоработы».–Нет,–ответилон,продолжаястоять. Я переспросил: – Может быть,деньги? Ямогу  его и след простыл. Я вернулся в кабинет, но уже не мог сосредоточитьсянаработе.Что­томучиломоегосына,очем­то онхотелпоговоритьсомнойподушам,но,видямоюзанятость, не решился. Апотом как­то сами собой написались эти строки:



Бакур Гулуа

 




***
 
Когда по жизни ад кругом, Душа на небе легче дышит.
 



Г.К.
 
Не верь, мой сын, что ты родился, Когда ты этого хотел.
Пришел на миг и растворился, – Таков уж, видно, наш удел.

Нам изменить канву событий, Увы, никак не суждено.
Того, кто держит нити жизни, Перехитрить нам не дано.

День встречи с госпожой судьбою
Всевышним нам определен, И день разлуки с суетою Земной на небе предрешен.
 
Поэт Давид (Дата) Гулуа

Стихотворение должно походить на ребенка– искренностью, непосредственностью, открытостью…
Я бы сказал даже – мудростью. Ибо, как говорил Спаситель, устами младенца глаголет истина, а в основе мудрости, как известно, лежит именно истина!
В восемнадцать лет подросток совершает переход в юность.
Давид (Дата) Гулуа в восемнадцать лет распрощался с земной жизнью и ушел в небесное царство.
В автокатастрофе погибпочти ребенок, который хоть и неуспелоставитьпродолжателярода,нооставилстихи,которые напоминают нам детей.
Давид (Дата) Гулуа только начинал отбывать «воинскую повинность» на поэтическом поприще, как солдат, подчиняясь стихиислова, но в нем уже чувствовалось призвание полководца, который мог бы командовать войсками слов.
Детскимвзглядом,тоестьвзоромпоэта,онпрозревалто, что недоступно обыкновенному человеку. Мы ведь видим только настоящее, а прошлое и будущее отражается в нашемвоображении.Поэты–наоборот,онивидятпрошлое и будущее. Обращаясь к настоящему, Дата Гулуа пишет: «В разрезе глаз моих разбилось полупрозрачное стекло».
Жду поезда я на вокзале, Чтоб в будущего сесть вагон. Гадалка здесь, как на базаре, Обходит с картами перрон.

 
Я голос женщины знакомой, В толпе средь шума узнаю,
Но сути, мной давно искомой, В словах, увы, не познаю.

Дататеперьнеслышитмоегоголоса,номнехотелось бы, чтобы все услышали то, чего нельзя не услышать тому, ктоприкоснетсякегодуше–егостихам.Ввагонебудущего Дата Гулуа нашел свое место, как поэт, навсегда оставшийся в нашей памяти вечным ребенком.
Судьба так жестоко обошлась с восемнадцатилетним юношей, будто поезд жизни промчался мимо него и он не успел впрыгнуть хотя бы в последний вагон. Но сам поэт считал иначе.

Салют! Я к вам вернулся, на этот странный пир! Я женщине вернул билет в тревожный мир.
В мелодии дождя услышал я ответ:
–Ятаклюбилвас,люди.Приветвамвсем,привет!

Тамаз Квачантирадзе, 13.04.2004

Сокращенный перевод с грузинского Г. Кебурия
 




ИМПРОВИЗАЦИЯ НА ТЕМУ
ДАТА ГУЛУА
Когда в житейских снах Словам нет оправданья, Пусть суд на небесах Вершит свой приговор!
Г. К.

Мы все живем, как на вокзале. Я, как и все, свой поезд жду
И, на перронном карнавале, В вагон своей судьбы войду.

Умчится поезд, рассекая
Порывы ветра на ходу.
Он, в путь вагоны увлекая, Как бы торопит их судьбу.

Увы… она неуловима,
Со дня рожденья мы в плену, Нас поезд мчит неумолимо Через иллюзий пелену.

Закат уже теряет краски. Нас небо-мать зовет к себе, А рельсы ткут узоры пляски В пустопорожней суете.




Вдруг голос женщины, знакомый, Меня зовущий узнаю,
Но в шумной толкотне вагонной
Ни слов, ни смысла не пойму.




Скрипят вагоны сиротливо, Им рельсы вторят вразнобой. Постель моя давно остыла,
Я сам себе уже чужой.

Неповторимы те мгновенья Когда я вместе с вами был, И травят душу сожаленья, Ведь ничего я не забыл.

Да будет проклят час разлуки, Благословен лишь встречи день. Я к вам, протягивая руки, Вернусь, как эхо или тень...

Салют! Я здесь! Я снова с вами! Я к вам вернулся навсегда.
Иду неслышными шагами
Я с вами в капельках дождя.





Душа для вечности открыта, И для друзей, и для врагов. Здесь благодатью все укрыто, Кружится карусель веков.


И нет билета в город смерти, Не слышен голос роковой
Той женщины, что в круговерти
Звала меня в тот мир, иной.

Есть только радость от общенья
Со всей планетою родной
И ощущение паренья
Души над грешною землей.

Пусть не найти уж на ступеньках
Следы прощальные шагов.
Я жив в словах, и в их оттенках, И в музыке моих стихов.














***
Колдует призрак над пером,
И стих стал продолженьем ночи. Я рассказать хочу о том,
Что сердцу вынести нет мочи.

Дневная боль в ночи больней, Тоска бедою навалилась. Душа стремится все сильней Туда, где время не родилось.

Я слышу голос в тишине, Меня зовущий почему-то. Остались мы наедине – Пошла последняя минута.

Заголосили стены вдруг, Картина красками разлилась, И обходили гроб вокруг –
Мне явь как будто бы приснилась.

Кто там закутан в саван белый? Я сам себя вдруг узнаю,
Но я ведь плод еще незрелый, Ведь я пока еще в раю!
 



120-е царство


Темнее ночи день, но я не замечаю.
Стихи мои в пыли, в стране забытых грез. С подонками теперь я песни распеваю,
Я стал чудовищем, и больно мне до слез.


Я нужен им, как шут, чтоб надо мной смеяться, Чтоб каждый бросить мог в лицо мне грязь свою. Их породило зло, с любовью им не знаться, –
Не буду темным силам я песню петь мою.


Нет, все, что так люблю, я не отдам без боя. Нам без любви никак сердец не отогреть,
Чтоб снять покровы льда, убрать следы разбоя, Чтоб возродить любовь, я буду снова петь.

Я знаю, оживить мечты уж невозможно. Мысль,улетевшую обратно не вернуть,
Но в царство Божие я в будущем, возможно, Пусть с ржавой совестью, но отыщу свой путь!

Увенчан буду там, как венценосец лавром,
И в царство стодвадцатое придет век золотой!
 


***


Никогда я не был Ахиллесом,
И Гераклом не был, льву подобным. Я витал снежинкою над лесом, Духом был я, снегом занесенным...

А теперь в тумане сновидений Ждут меня совсем другие дали. Не дает мне солнце объяснений, Как избавить душу от печали?

Лишь стихи приносят облегченье, Разлетясь, как брызги водопада.
В них я вижу мысли обновленье, Мне для счастья большего не надо.

Я кинжал стиха украсил верой, Сохраняют мудрость слова ножны, Но какой же мне измерить мерой Силу чувств, когда слова тревожны?

Никогда я не был Ахиллесом,
И Гераклом не был, льву подобным. Был твоей мечты всесильным Зевсом, Был к тебе любовью окрыленным...
 




Прошупрощения, друзья...


Заброшен и забыт бог Аполлон в болоте, Стрела любви Амура плавает в воде,
Дуб рубят на дрова, наперекор природе, Душа распилена, – сегодня все в беде.

Плетусь смущенно я за совестью горбатой,
А в зеркалах вокруг кривится странный мир. Я слышу солнца плач, и по земле щербатой, Встревожив сон могил, крадется в ночь вампир.

Вчера ударил смерть я, жизнь подвергнув краху, В разбитых мной глазах вдруг показался Бог. Готов был положить я голову на плаху,
Никто и никогда смерть оскорбить не смог.

За волосы схватив, она меня тащила, Прямой дорогой в ад, ничуть не пожалев. Спина бессильная след по земле чертила, – Я был почти в аду, еще не умерев.

Хлестала плетью смерть, всем смертным в назиданье. Сочилась кровь из ран, стекая по спине,
А из костей моих она, мне в наказанье, Венец сплела, как памятник себе.
 





Мне церберы всю ночь, терзали плоть и душу, Я к Мефистофелю был брошен злой рукой.
Но Бог был милостлив: я голос свыше слышу, И плчу над своей безжалостной судьбой...

Незримый дух витал средь трупов сиротливо, Искал он среди них лишь самого себя.
Когда же отыскал, то тело вдруг спросило: Хозяин, где ты был, ты не искал меня?

Избитого, меня унес с собою ветер,-
Я стал самим собой, и в ад не угодил. Преследовал меня какой-то гном, как сеттер, Сон подходил к концу и радость мне сулил.

Вернулся я домой, с кошмаром распрощался. Постель была тепла, и радость все росла,
И даже из ружья мне кто-то улыбался,
Так божья благдать в ту ночь меня спасла.


Вчера ударил смерть, и горько сожалею, Простите мне, друзья,я грех не повторю.
Я солнце и рассвет, как божий дар, лелею. Жизнь продолжается, во сне и наяву!
 


Спаси, Всевышний, нашидуши!


Кто не любит, кто не верит в божью благодать, Тот пустым считает делом о любви мечтать,
Не слыхал он иль не знает силу нежных слов, Красоты не понимает, и не чтит богов.
В темном омуте расставил сети сатана, Души грешные он ловит, им теперь хана.
Под мостом собрались ведьмы, шабаш там у них. Нет спасенья, Боже правый, нам от духов злых. Протяни же руку, Боже! Дай надежды свет,
Чтоб могли прожить счастливо в вере много лет. Видишь, Фауст продается сатане опять.
Как же от грехопаденья души нам спасать?
Рай земной для них стал адом. Где нацти покой? Чтоб в кредит не торговали падшею душой?
Как иначе избежать светопреставленья? Укрепи заблудших в вере, разреши сомненья. Мы живем, как на болоте стая лебедей,
Так услышь же, Прародитель, зов своих детей!


15.12.2001.
 

Реквием

На зеркале вспотевшем, я вижу лик чужой. Вчера опять повис на, на люстре я хрустальной. Она качатся стала, то смерть пришла за мной. Умерьте шаг, друзья, в процессии печальной...

Остановилось время на талии часов,
Как ящерица, вдруг, преобразившись в вечность. Луна хоронит солнце, без музыки, без слов. Рассвет погас, и тьма укрыла всю окрестность.

Витает пух павлиний, – день роковой настал. Гепардов рать мой гроб, на небо провожает. Вершину Эвереста я покорить мечтал,
Но опоздал мой альт, и вальс он не сыграет.


Разбитыми губами к вершине припаду
И склоны, как флаги, в крови, я поцелую. Молитесь за меня, и я не пропаду. Взгляните! И в гробу со смертью я воюю.

Молитесь во спасенье, –Господь не покарает, Чтоб там, на Гималаях, вновь обрести покой. Я ж в самом сердце солнца, душа моя пылает, Меж облаками рыщет и воет ветер злой.
 


Где лягушонок детства, что спать вам не давал? Я с «Евой и Адамом», под «Звон колоколов», Пока вы мирно спали, свой «Реквием» писал,
И стал поэтом слова и воплощеньем снов.


Попали в сердце стрелы, и в нем расцвел миндаль. Но белой ночью осень вдруг стала мне чужой. Разбит хрусталик глаза, и тьмой покрылась даль. То не любовь стреляла, – Дантес был предо мной!

Со мной легко дружить, я не тюрьма Бастилия. Любил друзей, как братьев, и их не предавал. ПростилГосподьвсехгрешных,враговужепростилия, Но кто же, как в Марата, кинжал в меня вонзал?

Пусть, реквием услышав, смерть будет ликовать, Но рано праздновать пока еще победу.
Не будем партитурой мы слух их услаждать. Я двойников Сальери хочу призвать к ответу.

Придите и взгляните, я тот же, не другой.
Не умер я, не умер, я вместе с вами жил. Пусть я преобразился, я вновь иду на бой, Чтоб полюбить всех снова, кого не долюбил...

Маэстро, больше жизни, legato, я прошу.
Я с осенью станцую Жизель в ночной тиши. Дневник страстей сердечных потом я допишу, Чтоб в старых нотах снова услышать крик души.
 

Из раковины солнца день выползал лениво. Меня похоронили в субботний, ясный день, А Моцарт полусонный у дерева шутливо
Спросил меня: – Проснулся? Пора укрыться в тень.


Один ли я на небе? Никак не разберу. Печаль, как одеялом, согрела мне колени. Вот Тициана встретил, собрата по перу, На облаке безногом с поэтом мы сидели.

Опять летят гепарды за мною в никуда.
Свет лампионов в страхе скрывается во тьму. Оставь окно мне, мама, открытым, как всегда, Чтоб мог я возвратиться, когда с небес сойду.

Вы в карусели жизни кружитесь не спеша. Забыто moderato, как головная боль.
Я к вам вернусь снежинкой, мелодией стиха. Allegro вновь сыграет на сцене свою роль.

Вчера опять повис на люстре я хрустальной, И в зеркале вспотевшем был ясен облик мой. Идите не спеша в процессии печальной.
Опять качнулась люстра, – я возвращусь домой!
 
Письмо сверстникам

Я осмелился обратиться к прозе. Хотя нерифмованные фразы мне не удаются... В рифмах чувствуется жар вдохновения, но я знаю, что и нерифмованные фразы могут разгораться, как костер. Я многое хотел бы сказать. Постараюсь как можно легче донести все до вашего сердца.
Когдаутромяоткрываюглаза,яточнознаю,чтосолнце выплыло из-за горизонта не ради меня. И не ради своего удовольствия. Просто это его обязанность, поскольку оно божий посланник в нашей галактике и колесницы времени прикованы именно к нему. Каждый из нас обладает собственнойколесницейвэтойжизни,имысамиявляемся единственными возницами на них, а друзья, родители и родственники все же наши временные спутники на колеснице судьбы.
Восход я понимаю глубже, чем это кому-то кажется. Может,многиеизвасиневиделисолнцавкровавыхслезах,но именно такое солнце рыдает под моим окном каждое утро. Невыносимослышатьэтипричитания.Переноситьихтруднее, чем даже телесные муки. Самая большая жестокость заключается в том, что, когда слышишь и воспринимаешь этот ужасающий голос во всей силе, кажется, что вот-вот лопнутперепонки.Ножизнь–этоборьба,имыпродолжаем жить, несмотря ни на что.
На всем лоне земли я знаю всего лишь двоих, кому ведома цена боли,слез, бесконечных белых ночей, ия горжусь тем,чтонамельницебытиястоювместесними.Вчеловеке главное душа и то, какой путь он выбирает и каких высот достигает. Я избрал тернистый, с препятствиями, усыпанный падалью. Путь, лежащий через тайгу, где волчий вой заглушаетсоловьиноепение.Почему?Ответодин–этопрямая тропа к совершенству души.
Моисверстники,вы,можетбыть,инеосозналидоконца причину восходасолнцаинеприслушиваетеськпульсации крови в ваших жилах... Быть может, не до конца, но однаждыяпережил туболь,которуюприноситрассвет,расстилая его по равнине облака.
Помните,обстановка,насыщеннаяулыбкамиисмехом, не всегда завершается положительно заряженным кругом. Несмотря на то, что мы все обладаем душой, подчеркиваю, мы, люди, все-таки легко обрекаем друг друга на страдания. Умышленно?Вовсенет,простомынедоконцаощущаемкорней боли. Для понимания этого необходим жизненный опыт. Я не судья и не обвинитель, я, как ваш друг, пытаюсь зажечь факелвтойсреде,гдетрудновыбратьправильныйпуть.
Именно в процессе этого ты формируешься духовно. Поэзия,таящаясявизвилинахмоегоума,пытаетсядостичьвашей души, а не ваших аплодисментов.
Любите душу каждого из вас и берегите ее, как бережете тело. У души свой кровоток, и лишившись его, она отмирает. И тогда человек начинает гнить. Помните, возможно, ваш подслащенный яд травит душевную кровь ближнего... Задумайтесь над этим, не обрекайте людей на эту кару, пощадите их.
Завтра? Завтра луна опять скинет с себя покров ночи и превратится в солнце; перед нами раскинется новое поле битвы, заполненное теми же солдатами. Генералы стоят рядом с нами, но завтра мы должны сменить их.
Зажжем же в душе каждого из нас свечи, поскольку завтра их единство зажжет еще один луч на солнце галактики будущего.

Дата Гулуа, 2002, 19 октября
 


Гиви Сихарулидзе


***
Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь.
Федор Тютчев


Для кого я непутевый,
Для кого талантливый. Только грусть мою изведав, Суть поймет понятливый.




 
 

.




Запоздалый звонок


Друг давно уже не звонит,
Чтоб спросить: «Ну, как дела?» Я звоню, а сердце стонет:
«Он уехал в никуда!»


Раздробить могу я скалы, Море высушить до дна,
Но дорога в бесконечность, Как и смерть, у всех одна.
 
Гиви Сихарулидзе


Немые символыжизни

Тяжелая и неизлечимая болезнь, и в то же время свет надежды в безысходности – вот необъяснимая тайна женщины неземной красоты, несправедливостью жестокой судьбы прикованой к постели. Она бережно хранит под подушкой фотографиюсвоеймолодости.Изредкадостаетфото,рассматривая себя, нежно гладит рукой лицо на снимке, потом, приложив к щекеибезуспешнопытаясь согретьего,увлажнивгорячими слезами, быстро прячет его под подушку.
Итак продолжается изо дня вдень. Как нистранно,но фотография чувствует свое предназначение, как бы понимая то, для чего и зачем оберегают ее от чужих взглядов.
Она полна гордости от того, что именно ее предпочли но как только ее повесят на стенку в виде увеличенной Она превратится в обрывок черно-белой бумаги, который сначала почтительно повесят, укрепив маленьким гвоздиком на стене, а к годовщине молча и уважительно снимут и забудут где-нибудьнаверхнейполке,где современем онапокроется пылью и обрастет паутиной.
Пройдут годы, и тогда кто-нибудь из членов семьи велит снести в подвал этот запылившийся предмет, и этот день станет ее последним днем. Увеличенная фотография всего лишь символ смерти, потому что душа ее остается в оригинале, а под конец пьесы гибнут оба – и душа бестелесная, и тело без души.Нооригиналнеможетсмиритьсястакимфиналом,ион начинаетборьбузасуществование,чтобынедопуститьсмерти Женщины, так как ведь вместе с ней закончится и его жизнь.
Раннееутро.Отстрашныхболейженщинапробуждается,стонет, мечется, просит о помощи. Близкие пытаются облегчить ее участь, но безуспешно – больная обречена. Опять стоны, отчаяние безысходности.
Неожиданно для всех вдруг боль стихает. Женщина успокаивается. Проходит время, и боли как не бывало. Члены семьиликуют.Чтозачудопроизошлосбольной?Может,просто Божья милость? Спасибо Всевышнему за это!
Обэтомсекрете знаеттолькофотография,ибоонаприняла на себя ее болезнь,итеперь сама корчится от боли истраданий. Чтобы избежать смерти, она предпочла принять на себя мучения женщины.
Аженщинавдруграсцвела,какцветокповесне,иблизкие и стала двигаться в такт ритмов. Вспомнив о фотографии, она отыскала ее под подушкой и стала пристально ее рассматривать.Затемдосталаизтуалетногостоликазеркалои,кокетливо взглянув на свое отражение и откинув прядь волос набок, коснулась рукой груди, обретающей былую привлекательность. Прикоснуласькгубам,которыевзеркалевыглядели,какбутоны роз, прошлась по высокой и белоснежной лебединой шее, какбыласкаяструныбожественнойарфы.Вдруготорвавшись от зеркала, перевела взгляд на фотографию и внимательно  с фотографиями. Когда ей принесли альбом, она брезгливо спрятала свою фотографию и, закрыв альбом, велела поскорееунестиего.Нофотографиюсовсемнеогорчилоизгнание втемницуальбома.Попаввпривычноеместо,онанаконец- то с облегчением вздохнула, осознавая, что сумела сама избежать смерти, спасая жизнь любимой женщины, и продолжает жизнь, потеряв свою былую красоту, но не потеряв чувства выполненного долга. Еще бы, ведь ей удалось невозможное. Она обманула саму смерть и вернула красоту своей хозяйке.
И никто на белом свете даже и не ведал о том, как это чудосвершилось,кромефотографии,самогоГоспода-Бога и посланницы смерти, побежденной благородством оригинала божественной красоты Женщины, ибо красота, благословленная Богом, – бессмертна.



Спасибо, Любаша!

Онкологическая больница, операционный стол, напряженноесостояние,тяжестьмыслей,нервынапределе.Вожидании вердикта врачей я готов сойти с ума, абсолютно неконтактен.
любомдругомслучаеонимоглибыстатьисточникомрадости, но сейчас как бы сочувствуют моим переживаниям.
Погруженный в мысли, шагаю, не разбирая дороги, но однообразиеходьбынеспасаетоттяжелыхмыслей.Меняюситуацию, останавливаю такси.
– Гостиница «Москва», – бросаю шоферу.
Слезы переполняют меня, как сосуд до краев, и я никак не могусправитьсясними.Водительпаруразоглянулсянаменя, но,такничегои,несказав,продолжилпуть.Надорогепробки. Едем уже около сорока минут. Мне все хуже и хуже. Машина вдругостанавливаетсяумаленькой,неприметнойзабегаловки. Вижу надпись на фирнише: «Ночная столовая для водителей». Водитель поворачивается ко мне:
– Эй, кацо, будь другом, сойди со мной на пять минут!
Врукеондержитдвебутылки«Русскойводки».Впервые в жизни чувствую непреодолимое влечение к водке. Как овца для заклания, безропотно следую за ним. В столовой ужинают несколько мужчин. Они оглядываются на моего водителя. – Ну, как, Володя, как прошла операция?
– Все кончено, – ответил тот. – Для меня все кончено. Я заметил слезы на глазах у Любаши.
В столовой повисла мертвая тишина. Сидевшие за столом мужчины молча поднялись со своих мест и, ничего не говоря, по очереди обменялись с Володей крепким рукопожатьем.
– Спасибо вам, братва, – с трудом выговорил Володя и опустился на стоящийрядом стул, приэтом как бы подсказав мне взглядом: «Садись, чего уж там».
Я так же молча присел рядом.
Любаша,оставивприлавок,подселакВолодеипо-дружески обняла его за плечо:
– Слушай, Володя, детей я оставлю у себя, пусть растут у меня, наверно, сам Бог их ко мне послал!
– Да ты что, – глухо пробормотал Володя.
– Учти, без лишних слов! – тон у Любаши был настолько категоричен, что Володя, поняв, что сопротивление бесполезно,сразусник.Потомоднимдвижениемрукиразлилводку втристакана.Посмотревмне вглаза потухшимигрустным взглядом, спросил:
– Что с тобой, брат?
Комоквгорлемешалмнеговорить,поэтомуялишьглазами дал понять, что сочувствую его горю, и, взяв полный стакан водки, молчаосушилего.ВыпилиВолодя итутжеснова наполнил стаканы. В горле вроде бы полегчало. Не отрывая глаз от стакана, я наконец-то выговорил:
–Соболезную,брат!Ачто касаетсяменя, то какБогрешит. Любашасвоимженскимчутьемсразувсепонялаи,обняв
меня за плечи, тихо и как-то вкрадчиво спросила:
– У тебя тоже жена болеет?
– Да, – ответил я.
– Не горюй, братишка, все обойдется.
Володяподнялстаканивыпилзаскорейшеевыздоровление
 
моей жены. Я поблагодарил и залпом осушил второй стакан.
– Закусывай, брат, – обратилась ко мне Любаша, подав соленыйогурец. В ту минуту ничто не смогло бы заменить мне этой «закуски».
Люба извинилась и по-дружески обратилась к ожидавшим ее клиентам:
–Ребята,яухожу,тетяТосявасобслужит.Такчтодозавтра.

Она взяла меня и Володю под руки, и мы пошли к машине. Володюонапосадиланазаднеесиденье,меня,какгостя, вперед,самаселазаруль,ибуквальночерезнесколькоминут теплым дружеским взглядом.
Любаша засуетилась на кухне, и вскоре сказочный русский стол был накрыт.
Всю ночь, без различия национальности, пола, нашего состояния,мыпровелизадружескойбеседой,ободряяиподдерживая друг друга.
Наутро Любаша с мужем, Володя и я, уже в качестве их закадычного друга, поехали в больницу, из морга которой и забрали тело Володиной жены.
Во время похорон я шел за гробом так, как будто провожал в последний путь часть своей души и тела. Ведь на месте Володи мог бы оказаться и я.
На поминках я был в числе ближайших друзей Володи и вместе со всеми пил за упокой души.
Явернулсяв гостиницу.Потелефонумнесказали,чтожена почувствоваласебялучше,иярадовался,какребенок.Утромя рановстали,быстропозавтракав,собралсябыло ехатьвбольницу, как услышал стук в дверь. Открыв ее, увидел Любашу:
– Ну, как, поедем?
Янеудивился.Длятакихлюдейвэтомнетничегонеобычного.
–Спасибо,сестра,–сказаля,имы вместеспустилисьвниз, где нас уже ждали муж Любаши и Володя.
 
Обменявшисьприветствиями,селивмашинуипоехали в больницу.Любаша внешне была очень привлекательной женщиной,чтоменявнекоторомсмысле начиналонемного смущать, потому что мое появление с красивой русской женщиной могло вызвать у моей жены нежелательную реакцию, но...Любаша,какбыдогадавшисьповыражениюмоеголицао моих мыслях, вдруг, достав из багажника две большие сумки, всучила их своему мужу и сказала:
–Слушай,Влас,язнаюгрузинскихжен,ониоченьревнивые. Командуй парадом ты!
И чего только не было в сумках! Любаша все приготовила своимируками.Мояженасразуузналаженскуюрукуи,взглянув сначала на меня, а потом переведя теплый, благодарный взгляд на Любашу, обратилась к ней:
–Явсезнаюовас,моймужрассказал.Спасибовам,чтовы есть вообще на этом свете!
Потом она пожала руку Володе, на глазах у нее выступили слезы, и она сказала:
– У ваших детей, кроме Любаши, будет и грузинская мать, если она выйдет отсюда...
Так началась и, слава Богу, до сих пор продолжается наша дружба.Когда мыуезжалиизМосквы,наспровожалитеплые взгляды и сердца.
В самолете я предался задумчивости. Перед глазами мелькалилицамоихмосковскихдрузейизтакназываемоговысшего общества. Их избитые фразы, холодные глаза, ухоженные, пресыщенные хорошей жизнью лица и окаменевшие сердца вызывали во мне лишь горькую иронию.
Ябыл безмерноблагодарен Богузавозможностьпознать широту и благородство русской души, которая бескорыстно сеет добро и находит в этом радость жизни.
Спасибо Господу за столь бесценный подарок!








Импровизация на тему Тамрико Болквадзе

Как ни пугает бытие – небытие страшнее…
Тамрико Болквадзе(перевод Г. Кебурия)

Я пришла из ниоткуда, И уйду я в никуда.
Смерть – как верная подруга – Рядом с нами, как всегда!

Никогда не стану Евой, Чтоб хоть раз увидеть рай, Никогда не буду первой,
И последней, как ни жаль…


Где же это – ниоткуда? Кто придумал никогда?. Бог из глины сделал чудо, И… забыл нас навсегда.

Может, ты нам скажешь правду, Смерть? Не стой над головой! Утолить хочу я жажду –
Знать, кто властен над судьбой.
 

Погоди, хоть на минутку,
Отдохни от тяжких дел, – Не понять никак рассудку, Кем придуман беспредел?

Ты дружна лишь только с горем – Страшен жребий палача.
Красота цветет на воле, Ты же рубишь все сплеча.

Неужели ты не жаждешь
Ласк, хотя бы иногда?
Над судьбой своей не плачешь? Иль бездушна ты всегда?

Для тебя не пахнут розы, Нет и праздника весны
И любви метаморфозы, Не волнуют твои сны.

Не завидую я смерти,
Быть бессмертною – тоска, Любим жизнь мы, словно дети, Оттого, что смерть близка.

Утопить бы смерть в колодце, Чтоб всегда цвела любовь, Засыпало б в море солнце, Чтоб светить нам утром вновь.
 

Не найти начал начала,
Не теряйте время зря. Как я время убивала, Так оно убьет меня.

Но убьет она лишь тело. А душа получит срок. Отсидел в аду за дело – Ждет тебя на небе Бог.

Мир кружится в карусели – Переменчива судьба, Покружиться не успели – Конь меняет седока.

Годы быстро пролетели? Недовольны вы судьбой? Здравицу уже пропели? Что ж, пора за упокой!

Кто приходит ниоткуда, Тот уходит в никуда.
Не ищи меня, подруга, Не вернусь я никогда!
 









Импровизация на тему Давида Гецадзе

Чистыйлист
На набережной Сены у букиниста художник покупает лист ватмана. Продавец запрашивает 10 франков. –Я свои рисунки продаю за 5 франков, –возмущается художник.
–Да, но зато эта бумага чистая,– парирует продавец.

Лист бумаги на столе, смотрит в ожидании,
Собираю я слова, из воспоминаний.
Белый лист, как первый снег, – он сама невинность,
Замарать его стишком–тяжкая провинность.
Кто на нем оставить след, – девственность нарушит.
 Ну, зачем ему мой бред, кто его услышит?
Это ты виной всему, –сердце в твоей власти,
Стал я бредить наяву, умирать от страсти.
В мире низменных страстей, – мы, как исключение,
Люди с каждым днем все злей, – мы с тобой добрее.
Как про тайну рассказать, про любовь немую,
Ведь в словах не высказать, то как я тоскую.
Что безумно я влюблен, и живу тобою,
Что любовью ослеплен, – бой веду с судьбою.
 Миром правит Сатана, – бой идет без правил,
Против всех любовь одна, – Бог нас не оставил.
И, наперекор судьбе, и когтям дракона,
Я кричу, чтоб знали все: «Ты моя икона!».

P.S.Ты моя бумага – я твое перо,
Ты моя Жар-птица – я твое крыло.




МЕЛАНХОЛИЯ

Течет речушка, как сама невинность,
Тиха, прозрачна в солнечных лучах.
Там в каждой капле, детская наивность,
Журчит небесной  музыкой в ушах.
Но, с каждым шагом, набирая силу,
Спускаясь с гор, рычит как зверь река,
Все затопив вокруг, подобно Нилу,
Добро и зло несет собой она.
Так иногда, судьба за нас решает,
Кому быть Каином, Иудой, иль Христом,
Так подлецом, младенец вырастает,
Порой любовь становится грехом…




















НОСТАЛЬГИЯ

Диск солнца за горою скрылся,
Я слышу колокольный звон.
Пропал в горах и… возвратился,
Души моей прощальный стон.
Кавказ – что вечности обитель
Как-будто дремлет под луной,
Любовь к нему – я, горный житель,
Возьму с собою в мир иной…




























.



Манана Дангадзе

* * *
Как не гордится прошлого годами, Но сожаленья мучают меня.
Так хочется услышать голос мамы:
«Маношка-Мано, я люблю тебя!».
 





* * *
Зачем скулил всю ночь наш пес? Луна лицо скрывала?
Рассвет отрады не принес: Беда нам угрожала!
В ту ночь… отца не стало.
 

Давид Зеикидзе


Диалог со смертью


В чем пред тобой мы виноваты? За что ты нас преследуешь?
Идем на смерть мы, как солдаты, Когда ж и ты последуешь? Срезаешь жизни ты косою, Бездушна, словно автомат.
Ты кровь и слезы льешь рекою, Но жизнь милей нам во сто крат. В змеином жале много яда, –
Его ты запасла на всех.
Ты хуже, чем все муки ада,
Сама ты смерть – великий грех! Ты ищешь жертвы постоянно, Чтоб истребить весь род людской. Убьешь ты всех – смерть окаянна, И станет мир наш сиротой! Исчезнет память о народах, Познавших счастье и любовь,
А на космических просторах
Родится жизнь звездою вновь.
 


Завещание

Когда умру, то вы поймете
Какой опророй был отец.
Я, как орел кружил в полете, Над вами, как велел Творей.

Не хвастался своим отцовством, И добротой не попрекал. Гордился я своим потомством,
И долг свой честно выполнял.


Я сделал больше, чем другие, Чтоб с чистой совестью уйти,
В тот мир, иной, но ждут большие
Дела на жизненном пути.


Хочу я знать, как род продлиться, Что дети будут в мире жить,
Ну, а потом пусть сон приснится, Что будут помнить и любить.

Тогда уйду без сожалений,
Как долг исполнивший сполна. Дай Бог, чтоб все мои потомки, Испили чашу лет до дна.
 



***
Напрасно смерть мне угрожаешь, Ведь я тебе не уступлю.
Ты гроб дубовый обещаешь, А я, пока-что жизнь люблю. Ты никому не помогаешь,
Все ищешь жертвы по углам. Ты и себя не уважаешь:
За всеми ходишь по пятам Построил я уже немало, Осталось еще много дел. Мне времени недоставало, А то бы многое успел.
Я полон планов и желаний,
Ведь в сердце пламень не остыл. И, среди дружеских компаний,
Я чашу жизни не допил.. Детей своих хочу устроить,
Чтоб выбрать каждому свой путь, Я должен дом большой построить, И долг Всевышнему вернуть.
И вот, когда я все успею, Ты приходи тогда за мной, Я воевать с тобой сумею, И сам приду я за тобой!
 
Надесертпредлагаювашемувниманиюрассказикимоейвнучки, только не говорите, что «дурной пример» заразителен.
Ябыскореесказал,что(дурнойпримерзаразителен)поживем – увидим.


Нинуца Кобахидзе, 8 лет, 2006 г.


РАССКАЗИКИ


Скала

Дорогу путникам преграждала высокая скала. И все обходили ее стороной. Скала очень переживала свое одиночество. Она так многоплакала,чтоподконецслезыразрушилиее,ионарассыпалась на множество красивых камней.
Сейчас, когда ребята проходят по этому месту, они подбирают себепокамешку.Толькоонинезнают,чтоэтикамниимподарила печальная скала и в каждом из них ее слеза, но зато скала уже не одинока..
Елочка

Скоро должен был наступить Новый год. К празднику готовились повсюду, а больше всех в деревне Цагвери. Наступило 30 декабря. В каждом доме стояла нарядная елка, только в одном доме ее не было, и дети очень переживали из-за этого. Они не знали, что в лесу была еще одна маленькая елочка. Пошел их папа в лес, искал,искал,нотакиненашелелку.Онтакустал,чтоеслибынашел даже полузасохшую елку, то все равно срубил бы ее и принес домой.Елочкабылаобиженанато,чтониктонезахотелеезабрать ксебе домой. Она была сиротой, потому что не помнилаотца –его срубили,а
руками отправился домой. Вдруг он вспомнил, что забыл топор, вернулся к камню и увидел елочку. Его радости не было границ. Для него уже не имело значения, большая была елочка была в теплом доме, вся увешанная и украшенная игрушками, а вокруг дети вели хоровод и пели.
В лесу родилась елочка, В лесу она росла,
Зимой и летом стройная, Зеленая была.
Елочка была счастлива и благодарна тому мужчине, который принес ее к себе домой. А больше всего она была благодарна детям, которые специально для нее придумали такую песню:
– Елочка, елочка, Как ты нам мила,
Сколько счастья, радости
Ты нам принесла.
Когдапраздникзакончился,сЕлочкисначаласняливсеигрушки и украшения, а потом выбросили во двор. Там она засохла и замерзла, а потом ее внесли в дом и бросили в огонь. А дети грелисьукаминаиговорили:«Ах!Какхорошопахнутеловыеветки, когда горят». Они не знали, что это елочка прощалась с ними...
Авдеревне всеспали,иниктонезналотом,чтовлесууже совсем, совсем не осталось елок.



Пестрыйыйлучик

Начиналось утро. Солнце протерло глаза и, выглянув из-за туч,позвалосвоихдетей–аэтобылиеголучи.Лучизасветились, затем собрались вместе и стали сплетничать: о Луне, звездах, и обовсем,чтоимпопадалосьнаглаза.Каждыйлучимелсвоеимя: Элла, Белла, Стелла и т.д. Они были очень похожи друг на друга,ноодинлучик,поимениПестрыйлучик,был особенный.Онумел думатьиодругихвещах. Онмечталотом, чтобы попасть наЗемлюипосмотреть,чтотампроисходит.Егонеинтересовали облака и даже то, как умывалось Солнце. В детстве его это очень интересовало, но теперь, не знаю почему, но уже не интересовало. Видимо, надоело.
Однажды настало утро и Солнце, как обычно, проснулось раньше всех. Пестрый лучик внимательно следил за тем, как на Земле.
То, что он увидел на Земле, поразилои удивилоего – мужчины, женщины, дети и старики. Дождик давно кончился, но капли познакомился с ней, и они подружились. Они вместе гуляли по улицам,угощались,отдыхалинатраве,вместесчиталипятнышки наспинеубожьейкоровки,нопришликакие-тодевочки,увидели божью коровку, обрадовались, взяли ее в ладошку и унесли с собой. Пестрый лучик загрустил оттого, что потерял такого друга.
Наступиланочь.Пестрыйлучикмечталпоскорее вернуться домой. Вдруг налетел ветер и спросил его:
– Тебе не повезло?
– Я потерял друга, – ответил Пестрый лучик.
– А я потерял возлюбленную, – грустно признался ветер. – Я плохо поступил с ней. Разлюбил, когда она состарилась. Но что делать–уветраведьнет возраста.Затонашейлюбвипосвящены стихи. Хочешь, почитаю?
– Да, – сказал Пестрый лучик и приготовился слушать.
Возле мокрой лестницы плакала сирень –
Где вы, ветры-вестники, прячетесь весь день? Некогда, влюбленные, шептались с ней, одной, А теперь, холодные, дуют стороной, –
С горя ветви голые никнут головой, До чего ж суровые холода зимой!
Где вы, ветры-вестники, прячетесь весь день? Возле мокрой лестницы плакала сирень!
 
– Как хорошо! Просто здорово!
– Но это не я написал.
– Все равно, очень красиво. Я так не умею.
Вдруг послышался шум ветра. Его порывы усилились, ветер подхватил лучик, закружил его в воздухе и забросил высоко в небо. Туда, где был его дом. Пестрый лучик зашел в свою комнату и лег спать.
Аяпроснуласьивспомнила,чтоэтистихинаписалаАннаКаландадзе.

Я...

Я – НиноКобахидзе. Мне8лет. Я это я, ия не хочу быть никем другим, потому что это уже я! Я всегда я. Я хочу полететь в Бразилию.Может быть, об этом мечтает и кто-то другой? Я хочу, чтобы у меня были такие же крылья, как у птиц, но, может быть, обэтоммечтаетикто-тодругой?Яродилась18ноября1996года, но, может быть, в этот день родился и еще кто-то другой? Я хочу, чтобы Грузия процветала, но вполне возможно, что об этом мечтают и другие. Но я – это всегда именно я и никто другой!



В небе пеликолокольчикидождя

Наконец-то наступила осень. Похолодало. Кончилось то время,когдаребятишки могли в жару обливаться водой. В тот день я быстро приготовила все уроки и вышла на балкон. На улице шел какбездомные собаки переносят осень? Вдруг капли дождя стали падать мне на лицо и руки, и я вспомнила одну песню, которую написала ещевдетстве.Потоммневголовупришлаещеоднамысль.
Я решила выйти во двор и под шелест дождя вспомнить все песни,которыеянаписала.Ятакисделала.Когдая водворестояла под дождем, то музыка его капель-колокольчиков помогала мневспомнитьмелодиимоихпесен.Однаизнихбылатакая:пам-пам-па... вторая: ти-ти-ти, парим-пам-пи. Теперь я знаю, почемусобакилюбятосень.Яселанаскамью,чтобыотдохнуть, но вдруг услышала чьи-то шаги. Я оглянулась и увидела рассерженную маму. Она увела меня домой. А я так хотела послушать мелодии дождя. Под конец я сообразила и стала в такт музыке хлопатьвладоши.Потомяоткрыладверинабалкониселазапианино.Тогда яеще неумела игратьнапианино, и поэтому брала только самые высокие и нежные ноты, именно те, которые мне подсказывали колокольчики-капли дождя.
Но в это время с урока музыки вернулся мой брат, и мне пришлосьуступитьемуместо.Итогдаягромкообъявилавсем:маме,

Скоро каникулы

Совсем немного, и занятия в школе закончатся. Школьники уже начали разговоры о том, кто, где и как собирается провести каникулы. Все ждут двадцать третьего июня. Дети развлекаются, обливают друг друга водой, потому что уже не носят школьную форму.
Недалеко от школы стоит маленький домик. В этом домике, вместе с бабушкой, живут брат и сестра. Брата зовут Сандро, а сестру Сандра. Бабушку так и зовут – Бабуля. Живут они очень плохо, потому что они очень бедны. Однажды утром Сандро и Сандра вышли погулять. По дороге они встретили одного хорошоодетогоученика,которыйпропустилзанятия.Онипознакомились. Ученика звали Андро. Андро спросил их, на какой курорт онипоедутотдыхатьэтимлетом.Сандразнала,чтоониникуда несмогутпоехать,потомучтоунихнебыло денег,ноктомог помешать ей помечтать? И она громко заявила, что в этом году они с братом едут во Францию, чтобы посмотреть Диснейленд.
Сандросначалаудивленнопосмотрелнасестру,апотом,догадавшись, что Сандра свои мечты рассказывает так, как будто это происходитнасамомделе,добавил,чтооттудапотомониедут  в Боржоми, говорят, что там в Ликанском бассейне боржомская что тогда уж лучше поехать в Набеглави.
–Еслибвызнали,с какимнетерпениемждуялета!–добавил
Андро.
–Ятоже,–выкрикнулСандро,нобыловидно,чтоонначто-то оченьрассердился.Сандравзялабратазаруку,и,распрощавшись с Андро, они разошлись.
Ивотнасталиканикулы.Братисестрабольшеневстречали Андро. Они радовались каникулам, но их радость отравляла мысль, что они не могли ее разделить с Андро.


Переживания сироты в детдоме

Здесь все издеваются надо мной. Почему они смеются надо мной?Онизовутменясоплячкой,дажекогда ясплю,ониобзывают меня мартышкой. Но я не сплю и терплю, терплю... Они говорят мне, чтоскоропридет моя мама изаберет меня,ногде моя мама? Уже четыре года я ее жду, но не подумайте, что мне надоело ее ждать, нет, это неправда! Тяжело жить в одиночестве, но как бы мне ни было трудно, надо терпеть, чтобы выдержать... А что мне остается делать? Все дети говорят одно и то же: «Вот сегодня придет моя мама, а отец завтра принесет мне большую игрушечную машинуизаберетменяссобой.Ногдеэта машина? Или где эти мама, или бабушка и дедушка? Живут они только в нашей фантазии.
Хочу, чтобы у меня были родители, близкие, родные, хочу, оченьхочу.Люблю,когдасомной говорят,каксчеловеком,суважением, а не оскорбляют меня. Почему они такие грубые и бездушные? Ведь так не должно быть».
Сэтимимыслямияпытаюсьзаснуть,нокудатам.Просыпаюсь я от очередной дразнилки: «Соплячка, соплячка!»
 
Окутанныйтайнойучитель

Лет сорок-сорок пять тому назад, на дальнем полуострове западногопобережья была построена маленькая школа. Преподаватели в этой школе были один лучше другого, но одного из нихученикилюбилибольшевсех.Доминик–так звалиэтого учителя–тожеоченьлюбилдетей.Онспониманиемотносился к их шалостям, был добрым и веселым, а в чем-то даже немного смешным.
Однажды, увидев мать новенького ученика, он вдруг, с первого же взгляда потерял голову. В нее нельзя было не влюбиться, такая она была красивая, с жгучими черными глазами, полными губами,загорелая,сбелоснежнымизубамиизагадочнойулыбкой Джоконды. Любовь Доминика не знала границ, впрочем, разве могут быть у любви границы?
Доминик потерял покой. Ночи напролет он пытался изобразитьнабумагееелицо,нобезуспешно.Егописьменныйстол был завален скомканными кусочками бумаги. Прошло несколько дней, но он так и не смог выразить на бумаге свои чувства. И тогда он решил признаться в любви черноокой красавице. Тысячиразныхмыслей теснилисьвегоголове.Аеслионаисейчас замужем, а если я ей не понравлюсь и мои признанияне тронут ее, а если... Наконец, однажды вечером, гуляя по берегу моря, он даже удалось ее поцеловать.
В тот вечер Доминик подарил своей возлюбленной красивое ожерелье, которое очень шлок ее лицу. СтойпорыДоминик оченьизменился,сталболеесерьезным,мысличастоуносили его куда-то вдаль. Стараясь угодить своей избраннице, Доминик ставил ее сыну самые высокие оценки и часто хвалил его, хотя тот не заслуживал такого отношения.
Шли месяцы. Возмущенные несправедливостью, учителя пожаловались на Доминика, и он вынужден был покинуть школу. При этом Доминик никак не мог понять одного, – он все время задавалсебевопрос:неужелилюбовьнаказуема?Доминикуже
 
не мог оставаться в городе, где его отношения с окружающими обострилисьдокрайностиизашливтупик.Доминикдолгоупрашивал даму своего сердца уехать с ним из города, но она категорически была против.Наконец,однажды, выйдяизсебя,она бросилаемувлицо,чтовэтом городеунееестьмужиребенок,а онейненужен.Онапростоиспользовалаего,какучителясвоего сына, и только... Эти слова, как стрела, пронзилисердце Доминика. Не смыкая глаз, он всю ночь просидел на берегу моря, на месте их последней встречи, а потом... а потом, переполнившись презрением к когда-то любимому городу, он обратился с необычнойпросьбойксвоимученикам.Двенеделиребятапомогалиему строитьлодку,хотянесовсемпонимали,длячегоонабыланужна бывшемунаставнику.Когдалодкабылаготова,Доминикселвнее и,взявшисьзавесла,отчалилоттогоместа,гдеонкогда-товпервые поцеловал свою мечту. На прощанье он обратился к своим ученикам с такими словами: – Знайте,дорогие мои, что в жизни вампридется встречатькрасивыхлюдейсгрязнойдушой...Будьте готовы к этому. И лодка уплыла куда-то в сторону горизонта.
Прошлонемноговремени,ившколесновапоявиласьтаженщина со своим сыном и... мужем...



Нинуца Кобахидзе, 12 лет

Очембыя попросила Бога, в первую очередь

Я часто обращаюсь к Богу с разными просьбами: когда читаю молитву, когда загадываю желание, бросив монету в море, когда мне трудно, когда люблю, когда мне нужна его помощь.
Первая просьба моя была о хлебе насущном, когда я с мамой учила «Отче наш». В детстве я не очень-то задумывалась о том, кто есть Бог, и почему люди веруют в него; что такое Библия и чемуонаучитнас.Поэтомуячастослезнопросилаоконфетах,о кукле высокой, как небо, о мячике, который всегда попадал бы в цель, и о прочей разной смешной ерунде.
 
К семи годам ребенок начинает осмысливать явления жизни. Помню, как дети часто рассуждали о рае, аде и о втором пришествии. Многое, разумеется, они сочиняли, но я все больше начинала бояться грехов и будущего. Впоследствии каждый раз в деньименин,украшая тортсвечками,ямолилаБога,чтобывсе были счастливы, и радовалась, когда не только мне, но и всем было хорошо. Я утешала себя мыслью, что я добра, люблю Бога и, как эгоистка, не думаю лишь о себе. Тем не менее, шло время, ияубеждалась втом, чтоне все мои желания исполнялись. Я не говорю, что Бог не слышал меня, просто я не замечала, что рождение ребенка в любой точке земного шара, спасение человека, объяснение в любви, каждая улыбка, каждый искренний смех на самом деле означали всеобщее благополучие.
Хорошо помню тот день рождения, когда мне исполнилось девятьлет.Ядолгодумалапередтем,какзагадатьжелание,инехотела по пустякам расходовать чудодейственную силу свечей, которые моглиисполнитьжеланиетолькоразвгоду.Ярешилазадуматьчто-нибудь конкретное, как бы испытывая судьбу или самого Бога, чтобыузнать,исполнитсялимоежелание?Тогдабабушкабылатяжело больна и уже не вставала с постели. Ей трудно было говорить, есть и даже приподниматься без нашей помощи. Она радовалась мне и, видя меня, забыв о боли, вспоминала свою молодость. 18 ноября я просила Богао ее выздоровлении.Бабушка скончалась3 января. Ее дух освободился от тела, которое уже не могло ни ходить, ни, как встарь,танцевать.Унееуженичегонеболело,ейбылопокойно.
Я много думала о том, что Бог, возможно, неправильно понял мою просьбу, но с течением времени я приходила к мысли, что это был единственный выход. Я никому не говорила об этом. Поэтому мне часто приходилось уверять себя в том, что бабушка не по моей вине ушла из жизни. Я успокаивала свою совесть мыслью о том, что бабушка предпочла бы такой благостный уход из жизни. Это как-то успокаивало мою совесть.
После ее смерти я редко прошу Бога о чем-нибудь, реже, чем Яхочу,чтобыБогувидел,какяблагодарнаему,апотомпрошупрощеньяза то,чтоневсегдасоблюдаюпост,нетакчастохожув церковь, хотя и очень хочу этого. Для оправдания я придумываю кучу причин, но Богу ведь видней. В заключение я всегда молю его о спасении моей родины.
Яникогданедумала,очембыяпопросилаБога,еслибнасамом делевстретиласьсним.Уменяестьдвепросьбы,взависимостиот того,когдаигдепроизойдетэто,вжизниилипослесмерти.После смертиябы,наверное,попросилабыегоотомже,очемивжизни. Прижизниябыбросиласьемувногиипросилабыолюбви,ноне один.Егоженаидетитрагическипогибли,когда загорелся дом, а они не смогли выбраться из огня. Вано тогда был в городе на заработках, он хотел накопить денег ко дню рождения старшего сына. После этого он почти не выходит из дому, жизнь ему опротивела. Не переносит детского смеха, их шумных игр, наверное, потому, что при этом он вспоминает своих детей. Я не обижаюсь, и никто не обижается на его ворчанье и ругань, мы все егожалеем.ДедВаноужедавноне улыбался,ведьдляэтогонужна любовь,алюбвикакраземуинехватает.Ябы тожепожелалаему любви, но не к какой-нибудь женщине, и даже не к жене, которую оноченьлюбил,–ясовсемдругуюлюбовьимеюввиду.
Боже праведный, сделай так, чтобы он полюбил фиалку, которая давно растет под лестницейего дома, ноонее не замечает. Боже, прошу тебя, сделай так, чтобы он с любовью ухаживал за ней,пересадилеевгоршочек,так,чтобыонидолгожилииумерли в один день. Не хочу, чтобы дедушка Вано еще раз почувствовал горечь утраты. Аминь!
Однажды я прочел шестилетнейНатуке рассказики ее двоюроднойсестры,НинуцыКобахидзе.Тогдаейпонравилисьдвевещицы: Елочка и Фиалка. Прошло два года. Казалось, что девочка позабыла про них, но в один прекрасный день она принесла мне два коротеньких рассказика на ту же тему, но в совершенно другой интерпретации.
–Кактыдумаешь,дедушка,–спросилаона,–этостоитнапечатать?
Но об этом судить уже вам, дорогой читатель.
 
Натука Хундадзе, 8 лет, 2008 год

Спасенная елка

В одно прекрасное утро, когда маленькая Машо проснулась, онавспомнила,чтовэтуночькнимпридетсподаркамиДедМороз, а у них нет новогодней елки.
– Папа, как мы встретим Деда Мороза без елки? Что делать? –
спросила она.
–Ничегострашного,–ответилпапа.–Япойдувлес,срублюи принесу тебе маленькую елку.
–Нет,папочка,жалкоелочку.Еслиеесрубить,онаведьбольше не вырастет. Лучше встретим Новый год без елочки.
– Где это видано, встречать Новый год без елки? – удивился папа.
– Давай вместо настоящей елки поставим искусственную.
– Это хорошая мысль, – сказал папа, и, когда к ним под новый
2008годпришелДедМорозипринесподарки,товдомеужестояла красивая елка.
Такбыласпасенанастоящаяелочка,котораявырастетипревратится в большую пушистую ель.



Фиалка

ОднаждыНатукаиеепапапошливлес,чтобынарватьбукет фиалок. Под деревцом росла крохотная фиалка. Вдруг пошел дождь. Капли дождя падали на цветочек. Нато заметила, что фиалка дрожит от холода, и накрыла ее своим зонтиком. Вскоре дождь прекратился. Выглянуло солнце и своими лучами согрело фиалку.
Натопришлавлеснарватьбукетфиалок,нопожалелацветыи решила их не трогать. Так и вернулась домой с пустыми руками. Вскоре у Натуки поднялась температура и ее уложилив постель. Мама Анука очень беспокоилась, но натука почему-тобыладовольнаидажеулыбалась.
–Нет,мамочка.Ярадатому,чтоспаслафиалкуотпростуды.Ей ведь принесли лекарство!


Урок истории

Моя Грузия – самая прекрасная страна на свете, потому что, когда Бог раздавал землю, она досталась Богоматери. В реках, сбегающихсгор,плаваетмногорыбы.ВГрузиивысокиегоры идолины,есть иморе, ипустыня. Вкаждом уголке выувидите церкви, где можно молиться иконе Богородицы. Однажды, когда царь состарился, он решил посадить на трон своего единственного сына, но сначала он отправил его в путешествие по странам,чтобыонузналмногонового,чтопотомпомоглобысделать Грузию еще сильнее и прекраснее.Так принц очутился в Китае. Этоудивительная страна, ведь они выдумали порох, бумагу, делалифейерверки,сбумажнымдраконом,раскрашеннымвразные цвета, бегали по улицам, отгоняя злых духов. Сначала Принцу оченьтруднобыловыучитькитайскийязык,ноемупомогладочь императора. Она была очень красивой, и принц влюбился в нее и почти забыл о Грузии.Но он утешался тем, что рассказывал императору о том, какая богатая природа на его родине. Императору очень нравился юноша, он захотел выдать за него замуж свою дочь, но сначала он решил узнать, что за страна такая Грузия? ПоэтомуонпослалвГрузиюбольшуюгруппуученых,чтобыони изучилиэтустрануиее природные богатства,азатемдоложили ему. Китайцам так понравилась Грузия, что все решили остаться там жить навсегда. Только один ученый вернулся и привез с собой грузинское вино.Онтакие чудеса рассказывалпроГрузию, чтовсе,ктохотьразпопробовалвино,всерешилипереселиться в Грузию. Нужно отметить, что китайцев в Китае было очень много. Их было так много, что в Грузиидля грузинместа почти не осталось, и они были вынуждены уйти в горы и поселиться в  вооруженные воины из России, Турции и других соседних стран. Их было так много, что вскоре не то что сидячих, но и стоячих местнеосталось.Влесахнеосталосьдичи,аврекахрыбы,итогда люди стали воевать друг с другом, чтобы не умереть с голода. Многие погибли, а кто остался в живых, вернулись в свои страны. Когда об этом дошла весть до далекого Китая, принц решил вернуться домой. Престарелый царь был счастлив, когда увидел своего сына. Из тайных мест в горах грузины вернулись в свои дома.Царь благословилна тронсвоего сына, который полюбил грузинскуюдевушкуиженилсянаней.Грузиярасцвела,каксады Эдема.Ислучилосьчудо.Раненыеоживаливместесприродой, и самое интересное то, что из какой страны они ни были, все начиналиговоритьпо-грузинскиижитьпонашимобычаям.Вэтом нет ничего удивительного, ведь Грузия – это удел святой Богородицы.Поэтомунаэтойземле всегдабудутжитьгрузины.Аминь!
 

ПоэтическаяперекличкаТ.ЦхварадзеиГ.Кебурия,
«спровоцированная»рассказикаммоихвнучатНинуцойКобахидзе и Натукой Хундадзе «Елка».


Т. Цхварадзе


Веселится истар, имлад...


Папу Ель срубили давно,
маму Ёлку – чуть-чуть попозже. Дочке их теперь суждено
через год быть срубленной тоже. А пока бедняжка в лесу
слезы льет, родных вспоминает, Новый Год уже на носу,
и сиротка все понимает. Пробежалась боль по стволу – от корней до самой макушки! Из мороза Ёлку к теплу понесли наряжать в игрушки. Веселится и стар, и млад –
до чего же красива Ёлка! Только мальчик один не рад, подсказало что-то ребенку – нет в лесу зеленых красавиц, эта вот – последней была… Вокруг Ёлки траурный танец, ведь она вчера умерла.
 

Г. Кебурия

Забыля хвоиаромат…

Елку-папу срубили в лесу, Елка-мама засохла от горя. Как я дочку от смерти спасу,
Ведь грозит ей печальная доля.


Нет уж елок – осталась одна. Белка шишки к зиме запасает, Но не радует елку зима, –
Каждый день Новый Год приближает.


Как палач, к ней подходит лесник, – Человек иногда хуже волка.
Он жесток, как на бойне мясник, – Жаль тебя мне, красавица-елка!

Бьет топор,– елка валится в снег, Повели счет минутам кукушки. Как же быстро закончен твой век, Стала ель украшеньем избушки.
 


Вся в гирляндах, не елка, а сад. Как невесту, ее наряжают. Только мальчик подарку не рад, Даже сладости не утешают.

Кончен праздник, и елка в снегу, Без игрушек, забытая всеми.
Кто-то вспомнил про елку в пургу
И, замерзшую, бросили в сени.


Растопили бедняжкою печь, Ветки хвойные в ней догорают. Не смогли сироту мы сберечь, Но в деревне об этом не знают!

Не осталось в лесу ни одной, – Белки бегают в поисках ели, Потеряли они дом родной, Стали злее зимою метели.
 
.

Перелистывая страницы старого альбома...




 



Автопортрет Анны Кебурия в 15 лет, 1998 г.
 








 


Шарж на себя







_227_
 

Анна Кебурия, 9 лет

Свеча
Привычка детская – Открыв глаза, лежать, – Такая грустная привычка! Не упрекай за это, мать...
Исикава Такубоку

Я люблю, когда в одиночестве
В темноте зажигаю свечу.
В ее пламени иязычестве
Я в мечтах далеко улечу.
И, коснувшись свечи рукою,
Чтоб ее разделить чистоту,
Я ладонь согреваю слезою,
И сама я свечою горю.
Вдруг послышится мне голос мамы:
«Не пора ли свечу потушить?»
Я отвечу ей вежливо:
«Мама,
Ты позволь мне одною побыть».
 


Несерди тымаму, дочка

Я в шутку
Мать на спину посадил, Но так она была легка, Что я не мог без слез
итрех шагов пройти!
Исикава Такубоку


Не серди ты маму, дочка, Береги ее любовь, Колыбельной дышит ночка, Слышен голос мамы вновь.

Мать в любви не знает меры, Жизни для тебя не жаль, Позабыты кавалеры,
В сердце спрятана печаль.


Но однажды день нагрянет, Станешь мамою сама.
Мама бабушкою станет – Благородна седина.

Окружи ее заботой
И верни ей долг сполна. Ходим мы одной дорогой, И судьба у нас одна!
 



НатоАрчвадзе

ПодражаниеА. Ахматовой

Няня, не горит свеча искребутся мыши,
Я боюсь того сыча, Для чего он вышит?
АннаАхматова



Ночь безлунна и туманна, Снов своих боится Анна. Разбудила маму крошка:
«Ты побудь со мной немножко».
 

 















***
Ты любви мне уже не вернешь, Моя грусть неразлучна с тобою, Сединой тополиной спадешь
и, как пух, полетишь надо мною.
Г.К.


Когда разлука не тревожит
И перед Богом ты одна,
Ты наконец поймешь, быть может,
Что чаша выпита до дна.
 

***
Я улыбаться перестала, Морзный ветер губы студит, Одной надеждой меньше стало, Одною песней больше будет.
АннаАхматова

Пока мечтаю я ночами, Пока жива во мне весна, Пока с последними цветами Я не расстанусь навсегда,

Пока смеюсь я, как ребенок, И жажду душу отвести,
Дай, Боже, мне еще силенок, Чтоб крест свой молча донести.
 


***
Ты прости меня, родной, Почерк мой – не очень. Полумесяц над горой Затуманил очи.

Я ищу тебя во сне,
Шлю тебе посланья, Может, ты не веришь мне И в мои признанья?

Я завидую письму –
Ты его получишь, Вспомнишь первую весну, Тут же все забудешь.

Помни только, друг ты мой, Враг ты мой хороший,
Я лелею образ твой, На мечту похожий.
 




 



Вечнаядуэль
 



Любимыйшрам

О, вещая душа моя!
О, сердце, полное тревоги!
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!
Федор Тютчев


Я больна любовью
К сцене и герою. Только в вихрях страсти
Для меня покой.


Птица пролетела, – Небо опустело.
Отворите клетку, – Мечется больной!


 
 
ГугулиКебурия

Спасибо, смерть, тебе за то,
Что жизнь красна тобою.
Важа Пшавела

***
Если бы цветы не увядали,
Ароматы их не пропадали,
Вдохновенье нас не покидало,
На Пегасе в облаках витало.

Праздник жизни вечно б продолжался,
Смертью никогда не омрачался,
Если б не было людей больных и нищих, Потерявших веру в Бога, лишних.

В дружбе не случались бы измены,
Не сходила бы любовь со сцены.
Если бы печаль не угнетала,
А добро всегда бы побеждало.


Если б райский сад нетолько снился,
На всю жизнь чудесный сон продлился.
Если б мир войной не разрушался,
Если б рай мечтою не казался,


Жизнью б мы тогда не дорожили
И друг друга люди б не любили.
Всем такая жизнь бы надоела,
Жизнь сама бы смерти захотела.


.





Гугули Кебурия


В альбом Д. Г.



В профиль – римская камея, Голос – рай земной.
Но, увы, все остальное
Выдумано мной.
 





Имир Мамедов


***


В предрассветном тумане
Шел невидимый дождь...
Г.К.


Приоткрылись ворота небесные, Прошептал что-то дождь и утих. Вспоминает вдова дни чудесные, И слезой увлажняется стих.
 
МирзаГеловани

***


Вокзал охвачен суетой, Солдаты грузятся в вагоны. Терялся в шуме голос твой, Слова звучали, словно стоны.

Ты говорила мне о том,
Что будешь ждать и помнить долго, Что кажется тебе все сном,
Но ты ждала, увы, недолго.


Не осуждаю я тебя,
Я не в тебя, в любовь поверил. Я знал – забудешь ты меня,
А я тебе всю жизнь доверил!
 

Сосо Джугашвили
(Иосиф Сталин)



Бутоны розы раскрываются,
С фиалкой дружно обнимаются, И ирис нежный просыпается
И перед ветерком склоняется.


Вот жаворонок распевается, За тучей в небесах гоняется, И соловей тут заливается,
Он песней звонкой отзывается:


«Учебой, поросль молодая, Обрадуй Родину свою!
Во славу Иверского края
Я песню Грузиипою!»
 


Чаша,полнаяяда


От двора ко двору, словно тень, Он с кифарой ходил целый день. Был чарующим голос его,
На душе становилось легко.


И казалось, что солнечный луч, Пробивается к ним из-за туч. Возвещая им правду с небес, Открывая мир, полный чудес.

Прозревали слепые от слов,
Что срывали покров с подлецов
Окрыляла надежда людей,
И сердца становились добрей.


Ненавидела знать мудреца,– Решена была участь певца:
«Твоя слава мешает нам жить,
Разве ложь может с правдой дружить?!


Твоей смерти публичной мы ждем, Чашу с ядом тебе принесем». Выпил чашу он с ядом до дна,
И оставил свой след на века!
 

 













Эдуард Мунк. Крик














Мераб Чхиквадзе

Страх

Это явь, иль кошмар сновидений? – Я в плену у толпы привидений.
Страх кружит надо мной листопадом
И пугает меня вражьим взглядом. В день прощания, или прощенья, Не найти от печали спасенья. Открывает свой ящик Пандора, Жду в смятении я приговора. Тучи носятся в черной одежде,–
Впору справить поминки надежде. Слышу грома я предупрежденье.
Чем грозишь мне, скажи, провиденье? Гром грохочет все ближе и ближе, Опускаются тучи все ниже.
Тени призраков кружатся рядом, Травят душу мою горьким ядом. Я в когтях леденящего страха, –
Жизнь порою страшнее, чем плаха…
 


Ответ Марине Шенгелия
Квитанция за поцелуй

Ты права, мой дед был первым,
В небе Грузии летал.
Я ж надеюсь не последний, Кто тебя поцеловал.
Ты несорванная роза,
И с природой ты на ты,
Хотя есть в тебе и проза, – Математики следы.
Я к тебе неравнодушен,
Но тебя мне не догнать, –
Ты за две секунды можешь Черепашку обежать.
Был бы жив мой дед великий, Самолет бы одолжил,
От Тбилиси и до Риги, Целовал бы и любил.
Мне б ты лекции читала,
Я б тебе стихи писал,
В облаках бы ты летала, Кто об этом не мечтал...
Но, увы, у нас в активе Лишь один мой поцелуй, Да и тот уже в архиве,
Так что больше не балуй.
 


***


ПереводыстиховКетеванЛомидзе


На сером небе облачко белеет,
Как бы стыдясь, что заблудилось в нем. Земля родная облачко согреет,
Когда вернется к ней оно дождем.


Я так хочу, чтоб облако вернулось, Чтоб было оно властно над судьбой. Дай Бог, чтоб у него все получилось,
Дай Бог, чтоб так случилось и со мной…
 


Вокзал


Вокзал, толкаются вагоны. Народ привычно суетится, Пусть их благословят иконы, Уехать так, чтоб возвратиться.

Зовет их ветер путешествий, Чтоб новизною насладиться.
Не обойтись без происшествий, Когда так хочется влюбиться.

А тучи черные гуляют,
Над небом и людьми смеются… Перрон вагоны покидают,
Не успевая оглянуться.


Их взглядом люди провожают, Для них в вагонах места нет.
А тучи небо закрывают
И все слабей надежды свет.
 







Импровизация натему К. Ломидзе


Что может в сердце заронить надежду? На горизонте парус в синем море… Что может в сердце заронить надежду?
Плечо товарища, подставленное в горе… Что может в сердце заронить надежду? Дыханье ночи в небе предрассветном…
Но самый верный путь вернуть надежду: – Волна тепла любви во взгляде встречном.

2012
 


***
Не говори мне ничего, ведь я и так все знаю, Лед на душе моей лежит, и я от горя таю.
Не говори, что ты уйдешь, без слов я умоляю,
В последний путь, любовь свою с тобой я провожаю.


Когда-то верили с тобой мы в счастье и удачу,
Но ты прощаешься со мной, я от бессилья плачу. Надежда ждет последних слов, пощады смерть не знает. Она, коварно, майский день на траур обрекает.

Не говори мне ничего, ведь я и так все знаю, Лед на душе моей лежит, и я от горя таю.
Явденьпоследний,жизньстобой,какпраздниквспоминаю. Зима, как волк идет за мной, я к небесам взываю!
 


Моей Синеглазке


Я в осени себя признала,
Томит прощания печаль, Несутся листья вслед за ветром, Деревья голые мне жаль.

Как будто ждут и не дождутся, Вернуть себе весны наряд.
А птицы радостно смеются, Как птицы в воздухе парят.

Они так счастливы в полете, Ведь небо было их мечтой. Но их свобода эфемерна,
Ждет скоро встреча их с землей.


На листья мальчик загляделся, Жалеет он их красоту:
“Они пока еще живые,
Я их сторонкой обойду”.


Печаль дождя мне так знакома, Земля их завершает путь.
Над правдой жизни мальчик плачет: Деревьям листья не вернуть...
 




Насеромнебеоблачкобелеет,
Как бы стыдясь, что заблудилось в нем. Земля родная, облачко согреет,
Когда вернется к ней оно дождем.


Я так хочу, чтоб облако вернулось, Чтоб было оно властно над судьбой. Дай Бог, чтоб у него все получилось,
Дай Бог, чтоб так случилось и со мной...
 
Картина прошлого порой,
На миг вдруг оживает,
ицелый день потом в душе
Сирень благоухает…

Миг счастья, знаю, не вернуть,–
Чудес ведь не бывает,
Но как, же малого порой
Для радости хватает…
Г.К.
Воспоминание, как аромат сирени…
Импровизация на тему К. Ломидзе


То было ль, не было, – кто знает, У счастья нет своих часов.
Когда сирень благоухает, Теряет смысл порядок слов.

Не помню я ни дня, ни года, Когда легла на сердце тень, – Прощалась будто бы природа, Как никогда цвела сирень…

И, даже счастье разрыдалось, Узнав, что есть конец всему: Печально солнце улыбалось, Как будто всем и никому…

То было ль, не было, – кто знает, У счастья нет своих часов.
Когда сирень благоухает, Теряет смысл порядок слов.
 



***
Не только я о нем скучаю, не только я
Г.К.

Снимал он шляпу каждый раз, И вам, как другу улыбался,
А солнца луч в его глазах
Вдруг, на мгновение, отражался. Все тот же город, тот же дом. Прохожих даже больше стало,
Но тех, кто мог бы шляпу снять, Увы, осталось очень мало... Приятно знать, что все его любили, Но я его любила больше всех!
Приятнознать,чтоснималоншляпукаждыйраз.
 

Здороваясь, снимал он шляпу,
И вам, как другу улыбался, И солнца луч, в его глазах
На миг, как зайчик отражался.

Все тот же город, тот же дом, Прохожих даже больше стало, Но тех, кто мог бы шляпу снять, Увы, осталось очень мало…



Бытьчуду, ильнебыть,кто знает?


Никогда мне не летать, вслед за журавлями,
В дальних странах не бывать, там, за облаками
Остаюсь я зимовать, вместе с воробьями,
О несбыточном мечтать, темными ночами.


Трудно воробью летать, в снегопад и стужу, Но мечты о чудесах согревают душу.
Счастье – в облаках парить, с радугой играя, Иль вокруг луны кружить, звезды собирая.

«Верь в мечту и полетишь», – говорит фиалка,
Как невеста на снегу, выделяясь ярко –
«Вам луна позолотит крылышки весною, Полетишь и ты, мой друг, за своей мечтою».
 

Половина века


Импровизация на тему Маи Дзидзигури


Человекможет сделать великим путь, которым идет, но путь не может сделать человека великим. КонфуцийКунцзы (551- 479 г.г. до нашей эры)

Жизнь, как подарок мне досталась, Прошла уже я полпути.
Еще чуть меньше мне осталось, Чтобы узнать что впереди.

Пережила я все ненастья,
О них не стоит вспоминать. Успела яна крыльях счастья, В объятьях облаков летать.

Все, что приснилось, стало прошлым, Пережитого не вернуть.
Его я под замком надежным, Храню, чтоб время обмануть.

И незачем мне возвращаться, Чтоб черновик переписать.
Я научилась защищаться, И от невзгод себя спасать.
 

Ошибки я не забываю,
Надеюсь их не повторить.
Копаться в прошлом не желаю,
Хочу я настоящим жить.


Но иногда воспоминанья, Освободившись от оков, Напоминают мне страданья, Забытые в тумане снов.

Ношу я прошлое с собою: Могу открыть, могу закрыть. Живу я будущим, не скрою,
Чтоб жизнь, как молодость любить...


P.S.
Не успело «завтра» стать «сегодня»,
Как уже становится «вчера».
 
Гела Думбадзе


Люблю яблоко

Люблюяблоко–заодновременноесочетаниечудодейственной простотыисложности,как началовсегосущего,что,вобщем, и составляет земную жизнь…
Люблютуман–прообраззримойдушиземли,который,лаская лицо, проникаетв легкие и душу, и шепотом, как бы только тебе доверительно передаеттайные послания предков.
Туманисумрачная,пасмурнаяпогодаотличаютсядруготдруга, как грусть и печаль.
Печаль – частица души возвышенных натур.
Люблючистый,морозныйвоздухзимой,когда,искрящийсяот белизны, снег хрустит под ногами, а красноклювые черные дрозды миролюбиво выискивают обещанный природой корм.
Люблюсвоюродину,потому чтоонауникальнаинеповторима.К сожалению, порой чужестранцы лучше нас знают ей цену. объединенияивозвращения блудных детей наших, героический пример предков.
Люблю родной город – Тбилиси – самый большой институт в мире, с его такими присущими только ему понятиями, как: одухотворенность, справедливость и душевная теплота.
вернется»… Люблюсвоихродителейимогилыпредков,гденахожубольшое утешение, успокаиваюсь и обретаю надежду...
Люблю щебетание одинокой птички на кладбище, которое каждый раз напоминает нам о том, что жизнь быстротечна, и поэтому надо спешить…
Люблюсвоюсемью.Какивпрежниегоды,люблюсвоюжену, особенно,когдаона,какмноголеттомуназад,улыбаетсяглазами цвета морской бирюзы…
 
Люблю подолгу беседовать с сыном, когда ранним утром, мы встречаем первые лучи солнцау дома с голубой крышей.
Люблю, когда ночью, уставший за день, он нежно кладет мне головку на плечо, и в полусне шепчет: «Люблю тебя, папа!».
Люблю грузинский язык – выразительный, возвышенный, всегда живой и благозвучный,журчащий, как водопад, неисчерпаемый для выражения любви и сказочных историй, – язык рыцарей и скромниц.
Люблю драгоценных друзей, которые верили в меня и тогда, когда япадалибыл беспомощен. Где бы янибыл, я всегда чувствовал их поддержку и теплое плечо.
ЛюблюдеревниГрузии,иихдостойногохозяина–трудолюбивого, добродетельного, языкастого крестьянина.
Люблюходитьбосикомпотраве,и,каквсегурийцы,прыгатьв реку головой, и удилищем, вырезанным тут-же из орешника,ловить рыбу до темноты.
Люблю томительное ожидание большой рыбы, игру поплавка и момент его неожиданного погружения.
Люблю сбор урожая и шашлык в животворной Кахетии. Люблюлучисолнца,пронизывающиезолотистые,спелыегроздья винограда, и красно-желтые цвета осени в Армази.
Люблюсердечноеприветствиенезнакомцапривстреченаузкой тропинке.
Люблюигратьвнарды–кости,изготовленныеизслоновойкости ипрыгающиеподоске,вомногомнапоминаютмненашужизнь.
Люблю детей, люблю играть с ними – в их чистых глазах и невинном щебетании, иногда так много смысла.
Люблюпятницу,скореевсегопоинерциисдетства,ведьвслед за ней наступали дни отдыха.Бабушку, которая меня воспитала, тоже звали Пятницей...
Люблю спокойных, мудрых и добрых стариков, в чьих коротких фразахнередко познаешьглубокий смысл.Они от души благословляют тебя и никогда не докучают долгими жалобами о личных проблемах.
 
Есливнимательноприслушатьсякихмолчанию,топоройона о многомговорит.
Люблю, когда дождь выстукивает на подоконнике ночную симфонию. Обожаю грибной дождь, напоминающий мое безоблачное детство.
Люблю лежать в поле, и под аккомпанемент стрекотанья кузнечиков,любоватьсямерцаньемзвездиразмышлятьовечности и тщете бытия.
Люблюженщину,какнеповторимоеявление,иеёсуть,потому чтоименновнейзаложенатак явственноспособностьксамоотверженной любви.
Люблю, когда где-то в провинции, мелькнув на мгновенье, запечатлеется в памяти таинственныйобраз красивойдевушки в ситцевом платье.
Люблю ветер, потому что он чем-то схож с женщиной.
Люблюромантикуветра,когдаонразгуливаетпоразвалинам
Уплисцихе .
Люблюплаватьвморевовремягрозы.Мореиветерроднитто, чтовихстихиичеловекчувствуетсебяпо-настоящемусвободным.
Люблю сына божьего, Христа, милостивого Владыку нашего. Люблюегобезмерноибезгранично–моягрешнаяголовушка не всегда удается…
и благочестивых монахов в соборе.
Люблюощущатьнадсобойпокровительствоизаступничество и нощно, молится за нас и Грузию.
Люблювспоминать,каквцерквиЧуле,согласнодревнемуритуалу, во имя Христа-Спасителя, петуха милуют, отпуская его на все четыре стороны…
Люблю,когдавтихомквартале,изоткрытогоокнамузыкальной школы,слышитсямонотоннаягамма,исовсемещеюныйпианист, струдом,нонастойчивостараетсяовладетьвысокимискусством… Ктознает,можетонсейчассгораетотнетерпения,чтобыпоскорее выбежать водвориприсоединитьсявигрексвоимсверстникам.
Люблюистинныххудожников,писателей,поэтов,которые, не примирившись с общепринятыми догмами, живут искусством и для искусства, сохранив обществу искренность выражения и силу красок.
Люблю солнце, но не слишком уж жаркое.
энергию.
Люблюсозерцатьцветениеабрикосовогодеревавапреле,когда полная луна прорезает мрак ночи.
Люблюароматсирени,ифиалокизДавид-Гареджийскогопещерного комплекса.
Люблю молодое поколение, которое проникнуто ощущением значением своей миссии перед Родиной.
Люблю,когда иностранцыпоютгрузинскиепесни,ичувство гордости за наши песни и танцы, которое волнительной дрожью проходит по всему телу.
Люблю, когда в окно неожиданно влетает божья коровка. Люблюнаблюдатьзарадугой,какзапредвестницейрадостных событий.
Я люблю жизнь такой, какая она есть, ее ритмы и динамику. Люблю пробежки по утрам, чтобы не отстать от ее темпа.

Москва. 24 октября 2008 года.
 
Я – бегун


Целеустремленностимоей Саломэ Трудно бегать на длинные дистанции…
И все-таки, я каждый раз, с утра – спозанкув любую погоду, встаю и делаю пробежки к той горе.
…И всякийразя про себя отсчитываю:раз, два, три, раз,два, трииприэтомдумаю:главноесохранитьтемп,темпиещеразтемп.
Необходимособлюстиритмдыхания.Именноэтотритмиразмышления помогают сохранить, столь необходимое спокойствие и, котороеперерастаетвсвоеобразнуюмузыку,звучащуюнавсем протяжении дистанции.
Раз, два, три, раз, два, три…
Бегуинеоглядываюсьназад,бегуидумаюотомпоследнем большом соревновании,когда бегущийвпередименя марафонец упалнатрассе,обессилевотжары иусталости.Яперевелегов теньдерева,дал напиться ему из моей фляги и продолжил свой бег. Он что-то хотел сказать мне, но я не дослушал его и побежал дальше, до финиша уже немного оставалось.
Бегу я уже довольно долго.
Раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три,
Камешек впивается мне в пятку, как гвоздь, причиняя мне боль, но я не останавливаясь, стараюсь переключить мысли на что-нибудь другое, хотя бы на тот апельсиновый сок, который ждет меня в холодильнике.
Когда доберусь домой, выпью сразу два, - нет, три стакана, да три стакана залпом…
Больулеглась.Видимо камешекстерсяилисталорганической частью каблука. Раз, два, три, раз, два, три…
Усталость уже дает знать о себе… Наверное, потому, что вчераяспалвсегочетыре часа.Ноничего,скорооткроетсявторое дыхание.Атропинка,ведущаякгоретакаякаменистаяикрутая. И эта грязь и слякоть остались еще со вчерашнего дождя.Раз, два, три, раз, два, три, – ух ты!
 
Опятья не смог перепрыгнутьэту канаву и замочил правую ногу.Встряскасместилакамешек, ионопятьнапомнилосебе… Моя стертая спортивная обувь стала подозрительно поскрипывать.
– И это перенесу. Вот скоро откроется второе дыхание. Хотя, кто сказал, что существует только второе дыхание…Есть, вероятно, и третье, и четвертое, и так далее…
Если каждый благословенный день приносит тебе что-то новое, и чему-то учит тебя, то у тебя появляется дополнительное дыхание, и ты ощущаешь прилив сил.
– Раз, два, три, раз, два, три…
восход солнца раньше меня!

P.S.
Вовремязабеганадлинныедистанции,когдачувствуешь,что теряешь последние силы – я верю в том, что первый марафонекц перед смертью передал эстафету имнно мне!

24 апреля 2007 года.


Беглар
Посвящается Ирине
Вцерковьвошелмаленький,босоногиймальчик.Онспочтением приблизился к пожилому священнику и почти шепотом спросил: – Скажи мне, отче, для чего приходит человек в этот мир?
–Какдлячего,сынок?Длятогочтобытворитьдобро–певуче, как бы совершая молитву, ответил старец.
 
* * *
–Длятого,чтобытворитьдобро–всплылоопятьвегопамяти. Он проснулся, но солнце уже опередило его.
–Эх!Постареля,видно–пробурчалБеглар,щурясьотсолнца, котороеуже в сотый раз возвещало ему о наступлении весны. Он широко открыл ставни окна, и утренний ветерок слегка взъерошил ему волосы и бороду. Он поежился от удовольствия, вышел во двор иплеснул в лицодождевойводой, наполнившей за ночь бочку. Из воды глядел на него благообразный, седой, как снегстарец.Наодинглазонбылслеп,ноэтоникакнеотражалось наблагородном,полномдостоинствавыраженииеголица.Беглар еще раз, испытав радость жизни,улыбнулся своему отражению. Покончив с легким завтраком, он по обыкновению направился к могиле жены, находившейся на пригорке, недалеко от его дома. Уже несколько десятилетий не разделяла с ним любимая Тамта тяготыжизни.СовсемещемолодуюженупохитилзлойрокуБеглара. Но бессильным оказалось время перед любовью Беглара и Тамты.
В юном возрасте, превратности судьбы унесли жизнь единственного сына. Остался Беглар один-одинешенек, но не изменилсвоимидеаламдобротыимилосердия.Лицовечномолодой, красивой и любимой жены всегда стояло у него перед глазами, и казалось, что она, полными слез глазами, ждет его, но стена, неразрушимая стена преграждала дорогу к ней.
Довольночастовеговоображениивозникал образ того старца-священника. Одно время он,молча, смотрел на него, а потом Беглар вновь слышал знакомую проповедь:Человек рожден для добра! А потом видение исчезало.


* * *
Водворвошел,тощийкакскелет,молодойчеловек.Одетый в лохмотья нищийеле передвигался. Все убогие и калеки знали домБеглара, зналиито,чтоонникогонеотпуститбезподаяния. превосходства, как это бывало с другими. Беглар никогда не кичился своим положением перед ними.
– Ну и что из того, что он нищийсегодня. Может, ему, в право отказать ему в помощи – размышлял Беглар. И нищие,всвоюочередьблагословлялиегозато,чтоонвсегдабыл готов поделиться даже последним куском хлеба.
Исейчас,немедляниминуты,онвошелвдом,взялсостола хлеб, сыр початую бутылку вина и с доброй улыбкой, всучил всев руки слепому попрошайке. Беглар усадил его на камень, и онинекотороевремясиделивполноммолчании.Наконец,слепец встал и направился к калитке.
–Кудатынаправляешься,дружище,–бросилемувдогонку
Беглар, – отдохнул бы с дороги еще немного.
– Эх! Мой дорогой, когда-то и я был таким же человеком, как и ты. Была у меня своя земля, солнце светило и для меня, море я хочу добраться до святых мест и у места упокоения Христа, хочуспроситьБога:закакиепрегрешенияонтакжестоконаказал меня?
– Туда добраться тебе будет очень трудно, останься лучше у меня – предложил ему Беглар.
–Нет,добрыйчеловекнемогу,–сказалслепецинаправился к выходу.
– Тогда скажи мне, что я могу сделать для тебя? Не стесняйся. Нищийостановилсяи,улыбнувшись,обратилсякстарцу:– Еслитебядействительнотакволнуетмоя судьба, тодаймнетвой
глаз. Тогда я увижу дорогу и смогу добраться до святых мест.
Опустил голову Беглар. Впервые в жизни, желая помочь страждущему, он оказался в затруднительном положении. Так и хотелосьсказать,чтоунегоитаквсеголишьодинглаззрячий, нослепецникогданесмогбыувидетьэтого,даинеповерилбы
 
наслово.СердцеуБегларазаныло,сталобитьсясильнее,датак, как-будто бы не могло уместиться в теле, потом поднялось к горлуионсталзадыхаться.Емупочудилось,чтокакая-тоневедомая сила пытается разорвать его тело на части. Колени у него дрожали, он чувствовал головокружение и понял, что вот-вот упадет. Беглар недолго боролся со своими чувствами. Перед ним отчетливовозниклолицосвященника,ионуслышалегослова:–Человек рожден для добра! Беглар подумал о том, что этот юноша так молод,ичегостоитегожизньслепца,аонужемногоеповидална своем веку. И ему сталостыдно за проявленнуюминутнуюслабость.
Потом он достал свой единственный глаз и отдал его нищему. Увиделсветюношаикрикрадостивырвалсяуосчастливленного.
УмиротворениенашлонаБеглара,ведьонвозвысилсянад собственнымЯ,исмог,преодолевсомнения,ценоюсамопожертвования, совершить добро.Нищий исчез, так и не поблагодарив Беглара, но тому и не нужна была его благодарность.Он знал прекрасно,чтотолькобескорыстнаямилостьможетсчитатьсянастоящим добром.
Вслепуюон,пошарив руками,нашелпалкуи,опираясьнанее ипостукиваяпередсобой,чтобынесбитьсяспути,направился к пригорку, к могиле любимой жены. В глазах стояла сплошная тьма,ноонбеззатрудненийнашелмогилуТамты.Онлегнахолмик, под которым покоилась жена и долго лежал так в забытьи.
Перед ним, несмотря на его слепоту, как виденье предстала Тамта в белоснежном свадебном наряде.Ему хотелось плакать, нослезнебыловстарческихглазах. Онпытался привстать,но руки не слушались его.
Виднонасталмойпоследнийчас,–прошепталстарикнадмогилой – и скоро мы опять будем вместе, моя Тамта.
Долго лежал так старик и раздумывал, вспоминая счастливые годы: детство, родителей, отрочество…
– Ни о чем не жалеешь старче? – услышал он чей-то голос за своей спиной.
 
–Нет,нежалею,ответилстарик, незадумываясь над тем, о чем же его именно спрашивают, и, придя в себя спросил:– Кто ты?
– Это я, тот слепец, которому ты свой глаз подарил. Разве ты неузналменя?–послышалосьвответ.–Язналотом,чтотыбыл одноглазым,новсеравнопопросил, хотелиспытатьтебя.Должен признаться,чтоявпервые,ксвоемуизумлению,встретилсясподобным великодушием.Носейчасяпришелдлятого,чтобыотплатить тебе добро сторицей. Проси чего хочешь.
– Ты шутишь, наверное, друг мой. Чем ты можешь мне помочь,самбудучикалекой?Еслитыбылвсесильным,топомогбы в первую очередь самому себе.
– А ты попробуй попросить, может быть, я смогу исполнить твою просьбу.
Старик на некоторое время задумался.
–ХочукмоейлюбимойТамте,–выразилсокровенноежелание Беглар.
– Но ты ведь так любишь жизнь, Беглар.
– Откуда ты знаешь мое имя? – удивился старик.
– Я все знаю.
–Эх,усталя,даиземлятожеусталанаверноменяносить,и
Тамта соскучилась,ждет меня, не дождется.
–Ладно,пустьбудетпо-твоему.–НищийпомогподнятьсяБеглару и сказал: – Пойдем со мной!
Беглар с трудом передвигая ноги, сделал всего несколько шагов,потомземлякакбудтоисчезлаподегоногами,онпочувствовал необыкновенную легкость и…
Переднимопятьвозниклоблагородноелицосвященнослужителя. Беглар улыбался ему и по его щекам текли слезы. Святой лик некоторое время присматривался к Беглару, а потом призвал егоксебе.Крепкая,нопрозрачнаястена,стоявшаяпереднимдоселе исчезла, и наконец-то исполнилось заветное желание человека: Беглар смог воссоединится с любимой Тамтой.
 
* * *
Вцерковьвошелмаленький,босоногиймальчик.Онспочтением приблизился к пожилому священнику и почти шепотом спросил: – Скажи мне, отче, для чего приходит человек в этот мир?
образом напоминал лицо Беглара…
1985 г.


























Тамар  Долидзе

* * *
Я пьянею предвкушением любви,
Под ритмы танго прошлого танцую,
Воспоминания, как вехи на пути,
Я с болью расставанья их миную,
И… все пройдет, и будет день и ночь,
И я наедине останусь с серой жизнью…

* * *
И этот ураган пройдет
И ветер стихнет, как каприз,
Душа гнездо свое найдет:
Останется… лишь легкий бриз…

МЕТАМОФОЗЫ ПОГОДЫ

Ушел ты вроде налегке,
Забрав с собою мои вздохи,
Остались у меня в руке,
Как милостыня, только крохи:

Как солнца луч, но без тепла,
Как дождь, что не несет прохлады,
Была любовь, иль не была,
Но я и не ждала пощады.

Живут теперь в моей душе,
Твоей любви метаморфозы,
Ты вроде бы, ушел уже,
Новозвращаюттебягрезы…





***
Остался ты во мне воспоминаньем,
И тысячей недоговоренных слов.
Невысказанным до конца признаньем,
Тоской недосмотренных снов.

И тем, что на оконце, запотевшем,
Успелось пальцем нежно написать,
И тем, что там, во времени прошедшем,
Не удалось о многом рассказать…


***
Как странно, что так быстро я влюбилась,
Но впереди нас ждал… водоворот,
За память встреч, я тщетно ухватилась,
Но не вписалась в резкий поворот.

Я Богу о спасении молилась,
Казалось, гонится за мной всесильный черт,
Любовь на брызги слез моих разбилась, –
При наводнении не помогает брод…

Любовь, почти реальностью приснилась,
Но в жизни все, увы, наоборот:
Я в призрак, мною созданный влюбилась, –
Взошла любовь моя… на эшафот…

* * *
Нежданно муза поселилась,
В моей трепещущей душе,
Но сердце так и не решилось,
Доверить тайны тишине…


* * *
Что знала о любви я? – Ничего не знала,
Писалось мне в ночи, и я тебе писала…
Лишь многоточием, с тобою говорила,
И строчки мокрые на солнышке сушила.

Я верила тебе, и о любви мечтала…
Звездой безмолвною, она в ночи сияла.
Секунды клеила, в минуты собирала.
Днем ожиданием тоску я заглушала.

Я крик души, лишь строчкам доверяла,
И, как подснежники, тебе их посылала.
Писалось мне в ночи, я о любви мечтала…
Я верила в тебя, и потому писала…

* * *
Рассвет развеял грусть мою:
В ночи остались все сомнения.
Вернула б я любовь твою,
Чтоб повторить путь наслажденья,
А для тебя, идень и ночь. –
Все кажется началом…
К чему бы это?





.

ЕСЛИБЗНАЛАТЫ…
Я искал тебя везде – ведь любовь легко ранима,
Снились сны мне наяву – для меня всегда ты зрима.
О любви не говорят –боль живет во мне тоскою,
В мыслях только ты одна – я дышу одной тобою.

Стоит мне закрыть глаза – ты стоишь передо мною,
Я читаю на лице: – ты мне послана судьбою,
Я мечтаю о тебе – скрыта в облаках дорога,
Без тебя жизнь тяжела – как же далеко до Бога!



* * *
Ты уходил, но возвращался,
Я колебалась, но…смогла…
Ты с маской мартовской остался,
С апрельским смехом я ушла…













..

ХОТЕЛА БАБОЧКА ВЕРНУТЬСЯ, НО…

Летел цветок, вслед за мечтой,
И мой стишок, вдогонку устремился…
Г.К.

Ни к кому я не уйду, никого не позову.
Только отпусти меня,отпусти меня… любя.
Я сожгу в любви тебя, - нам не потушить огня,
С ветром вольным я пришла, крылья я с тобой нашла,
Ветер затушил свечу – с ветром в поле улечу.
Ты подушку береги, слез моих следы храни,
Там и волос где-то мой, – он, как талисман с тобой,
Я же ласки заберу, глаз тепло с собой возьму,
Никому их не отдам, ни минутам, ни годам,
Только отпусти летать, чтоб... вернулась я опять!














Георгий Сосиашвили
 
                ЗА КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛКОЙ
 
                Вольный пересказ Георгия (Гугули) Кебурия
 
                Посвящается моим соседям, которым по воле Провидения,
                пришлось жить в «приграничном» селе.
 
Старый петух, когда-то пестро-белого цвета, с уже потрепанными шпорами, взобрался на ветку груши, и пытается кукарекать.
- Кыш! Кыш! – машет рукой Тедо, сгоняя петуха с дерева,
 - Вот и петух, хоть он и петух, да и тот не в своем уме, черт бы побрал его хозяина.  Раньше, когда поутру он будил всю деревню звонким кукареканьем, жизнь становилась краше, и благословеннее, но теперь он скорее плачет, чем радуется жизни, как бы сетуя на то, что ему продлили жизнь на еще один невыносимый день. Постарел бедняга, как и его хозяин.
 – Сверни шею ты этому старичку, хоть раз накормишь детей вкусным обедом. Я и без его причитаний просыпаюсь по утрам. Не подходит ни рассвету, ни нашей природе его безрадостный крик – советовал Тедо соседу.
Авто никак не соглашался, но Тедо не унимался:
 - Послушай меня, я не шучу ведь, забери и зарежь его пока не поздно, хоть какой-то бульон из него получится. Видишь ведь, какая нищета кругом. По правде говоря, я хоть и отжил свое, и жизнь с каждым днем все дороже, но, после его утренних  жалостливых криков, больше похожих на воронье карканье, мне и жить не хочется. Она и так уже несъедобной, невыносимой  стала, так он еще и горечи добавляет. Привяжи барана за ногу, так тот от долгого  ожидания и околеет. Когда этот старый пердун оплакивает всю округу, мне кажется, что наши враги-чужестранцы, только радуются этому.
Петух, как бы все понимая, внимательно слушал Тедо. Пару раз он слегка покачнулся на ветке, но удержал равновесие и, как изваяние застыл в ожидании. Может, и он понимал, что порядком надоел своему хозяину. В курятнике, кроме него остались всего две курицы почтенного возраста, которые, в неделю раз, как ни странно клали яйца, но и те тут, же похищала ласка.
 Неотвратимо угасала жизнь в доме Тедо.
Опустел двор Тедо: телят он продал, собака околела, половина кур пошла на обед, другая половина добровольно отправилась на тот свет, осталась лишь одна корова,- кормилица на черный день. Она спасала его от голода молоком, из которого он делал сыр. Так и Жил Тедо, довольствуясь тем, что послал Бог, и мизерной пенсией, от которой уже четвертый месяц, как отказался. А случилось это так: понаехали как-то в их приграничную деревню, высокопоставленные чиновники, со съемочной группой, и операторы стали снимать дом Тедо, и забор из колючей проволоки перед ним, а про Тедо вспомнили только перед отъездом, оставив ему  пару пачек макарон. Выступали они, на все лады, расхваливая мужество и стойкость Тедо, который устоял перед русскими оккупантами, олицетворяя собой многострадальную Грузию.
 - Старожил Тедо, хоть и живет  в тяжелых условиях изоляции  и материальных проблем, но не уступает, ни пяди своей земли врагу.- говорили они - Родина не оставит его в беде, и мы всегда будем рядом с ним! Долой оккупантов. Нет тирании, нет колючей проволоке! -  провозглашали они, любуясь собой перед камерой.
Тедо стоял, опершись на палку, молча взирая то на, увлеченных своим красноречием «высоких» гостей, то, на пачки макарон, выставленные на видном месте. В недоумении, пожимая плечами, он пытался понять, какая муха укусила этих ораторов в галстуках. То, что его судьба мало кого из них волнует, и не из-за него они приехали, а только для показухи, было понятно, но этот маскарад ему был явно не по душе.
 –  Дед, а ты знаешь, что такое пиар? – ухмыляясь, обратился к нему один из выступавших.
– Да и откуда ты можешь знать? В ваше время о таком термине и не слышали, а сейчас такое гнилое время настало, что все приходится пиарить. Сам факт того, что ты здесь, на этой земле продолжаешь стоять, как стена перед агрессором, знаешь какая надежда для всей страны! А поэтому ты должен долго жить, назло врагам. Мы, когда сможем, еще раз навестим тебя. Держись старик, не унывай.
Тедо молча, неодобрительно смотрел долгим взглядом на принарядившегося по случаю выступления оратора.
- Что, старик смотришь так мрачно, или обидели чем?- с нескрываемой иронией, спросил мужчина в цветастом галстуке.
– Может мало чего привезли, так ведь еще и пенсию получаешь, чем же ты недоволен?
Глаза Тедо расширились от подступившего гнева, слезы душили его. Еле сдерживаясь от проклятий, он только  процедил сквозь зубы:
 - Забирайте ваши подарки, и убирайтесь отсюда!
 Теперь уже приезжие смотрели на Тедо в изумлении.
– Убирайтесь подобру, поздорову – повторил Тедо, и палкой поддел кульки с макаронами.
-Ты чего дед? - мужчина в цветастом галстуке протянул руку к журналистам, приказав: - Камеры уберите!
Тедо, насупив брови, повторил: - Собирайте монатки, да  поживее.
- Что за муха тебя укусила, Старик? – подключился политик в сером галстуке, пятясь к машине. Соседская овчарка, с лаем подбежала к Тедо, и, рыча, улеглась у его ног. Журналисты и политики, забрав камеры, и не притронувшись к макаронам, без слов погрузились в машины, и уехали.
 Когда шум моторов затих, Тедо все еще стоял, опершись на палку, в глубокой задумчивости. Он, как бы врос в землю, с неизмеримой тоской всматриваясь в безжизненную деревню, перегороженную колючей проволокой. На высохших платанах выделялись силуэты ворон, которые причитали, как скорбящие женщины на похоронах.
 
                ***
 
- И ты постарела вместе со мной, моя Тебра. Вот уже четырнадцатого теленка рожаешь, а я, бессовестный, ни одного тебе не оставил. Одних еще молочными телятами продал, других, как бычков, а ты добрейшая душа, все продолжаешь кормить меня своим молоком. Сколько лет мои руки доят тебя, и ни разу ты не толкнула ведро копытом. Хоть и скотина ты, но сердце у тебя такое большое, что многим людям и не приснится. Тедо погладил по голове корову, провел ладонью по
спине, расчесывая комья шерсти.  - На каком месяце ты сейчас? Тедо загнул пальцы, подсчитывая – На шестом.  Вот и по вымени видно. Искупать тебя надо бы, да никак не соберусь. Корова благодарными глазами смотрела на Тедо, как бы понимая все с полуслова.
Тедооо! – раздалось неожиданно. Тедо  узнал голос соседа  Авто появился, держа подмышкой петуха, и как-то стесняясь приблизился к старику.
– Что это ты прячешь за спиной? – Тедо с удивлением рассматривал Авто.
- Ты только не серчай. Я тебе вместо старого петуха, молодого принес. Он такой голосистый, прямо покоя не дает. Пусть кукарекает назло русским пограничникам. Тедо зашелся смехи, закашлялся. Авто бросив петуха, подбежал к нему, с тревогой всматриваясь в старика.
– Что с тобой? - участливо спросил он. Тедо еле перевел дух.
 – И с чего это пришло тебе в голову? - продолжая смеяться,– спросил он.
- По нам они уже пристрелились, не будут же они и в последнего петуха стрелять, так пусть хоть он за нас им на нервы действует.
И теперь уже оба сельчанина, вовсю залились смехом.
 
 
                * * *
 
Боже мой, как вероломна и жестока старость, и как невыносима тоска одиночества! Они со всех сторон обложили меня: старость и одиночество, одиночество и старость и, как два волка одновременно терзают мою душу.  Не дают даже дух перевести, закабалили, опутали меня в своих сетях. От тоски  я раньше положенного срока старею, и ничего не могу с этим поделать. Если б кто в молодости мне сказал, что когда-нибудь я стану бессильной жертвою этих, в равной степени страшных чудовищ, я бы не поверил.
 А сейчас я, как дряхлая  собака, которая и головы поднять не в силах,  и лаять уже не в состоянии,  то вою, то шепотом с луной,  вместо тебя разговариваю. Я так по тебе соскучился, что порою плакать хочется, только слезы кончились еще до того, как я их выплакал, ни одной слезинки не осталось. Хоть и стыжусь я своей слабости, но не могу сдержать стона. Что с нами сделали эти нелюди, до чего довели: на твою могилу не пускают, не дают хоть раз свечу зажечь, поклониться праху твоему, помолиться за спасение твоей души по христианскому обычаю. Свою же веру не уважают, бессердечные. Только и осталось мне, что ласкать взглядом твою  фотографию, только пальцы дрожат, когда держу ее в руках, смотря на твое лицо. Любимая моя, незабвенная. Так и чудится, что могильной травой зарастает душа моя.
Тедо поднял голову, и посмотрел на ночное светило.  Апрельская луна равнодушно плыла к северу. Тедо, опухшими от бессонницы глазами, всматривался в сторону кладбища, освещенного холодным светом луны, пытаясь разглядеть могилу, но за колючей проволокой ее не было видно. Долго стоял так старик, слезы дрожали на его ресницах, или может, это апрельский ветер, проносясь над кладбищем, увлажнил его глаза.
 
 
                * * *
 
 Прошло два года с тех пор, как Тедо похоронил жену. С трудом, отложив от каждой пенсии понемногу, он уже собирался  поставить на могиле надгробный памятник, и  со знакомым художником договорился, и фото жены отнес, да не успел. Трагические события войны разрушили его планы. Фотографа и след простыл, и снимки пропали.
Злой рок обрушился, как лавина  на седую голову Тедо. Мало того, что человек жену потерял, так теперь, когда кладбище пограничники перегородили колючей проволокой, он не мог  посетить могилу, чтобы оплакать жену и отвести душу.
 
                * * *
 
         Я с детства, как и все живые существа, боялся смерти, понимая, что я не исключение и, что смерти никому не победить. С тех пор, как ты ушла, костлявая поселилась в пустом доме, рядом со мной. Так и живем, бок о бок, друг с другом. Тедо выпростал из-под одеяла иссохшие, жилистые руки, на которых виднелись вздувшиеся вены и,  пятьдесят лет тому назад, во время воинской службы в одном из маленьких городов Германии, синей тушью  выполненные наколки: на левом плече его инициалы Т.С. и чуть выше: Не верь женщинам, на втором плече портрет женщины и инициалы: М.Л. Так и прошли по жизни эти наколки, вместе с ним.  Тедо уставился в потолок долгим взглядом, как будто видит там свою жену, и разговаривает с ней.
«Ты ушла, а я тоскую в одиночестве, окутанный туманными снами воспоминаний. Я все время чувствую присутствие смерти, она как будто следит за мной, как бы боясь, что я убегу, но от нее не убежишь… Да, если бы и мог, то все равно не убежал бы, потому, что перестал боятся ее. Я знаю, что скоро земля, голодная земля поглотит мое тело, и года не пройдет, как только кости останутся от меня, а безжалостная земля насытится, и я тоже стану землей. А может, наоборот, она жалеет меня и, приютив, сделает своей частицей. Я уже несколько раз слышал дыхание смерти над головой. Лежал неподвижно в постели, даже пальцем не мог пошевелить. Такая слабость и беспомощность одолела меня. Я не чувствовал тело, и как будто превратился в дух, а она кружила надо мной.  Может, она постепенно приготовляла меня к тому моменту, когда мой дух навсегда покинет тело, и поднимется в небо.  Будь, что будет! Я готов принять смерть, и   уйти в мир иной. Только Богу известно, кого я там встречу. Если доведется встретиться с тобой, буду счастлив. Старик в полудреме лежал в постели,  на его руках  пульсировали вены, и синим цветом отсвечивались наколки. И как еще бьется сердце в его груди, чего только не пришлось перенести ему? Давным-давно разорвалось бы, но нет, окаменело оно, а каково с камнем в сердце жить, не жизнь это, а ад настоящий. Что натворили эти злодеи: не  между домом и кладбищем, а между моим сердцем и тобой поставили забор из колючей проволоки. Повезло тебе дорогая, что не стала свидетельницей беспредела страшных дней войны. Не выдержало бы твое сердце таких ужасов. Хоть бы и меня забрала с собой. Все мы потеряли, страну потеряли, себя потеряли… Где я, кто я, ничего не пойму. Куда идем, как найти верный путь, как родину вернуть? Не слышит меня родина, хоть ты, может быть, услышишь? Но что делать? Эти пограничники за версту не подпускают меня к колючей проволоке.
Надо будет им, вспомнив остатки русского языка, со времен армейской службы, пообещать бутылку водки, может, разрешат, хоть ненадолго свидеться с тобой. А что они могут сделать со мной? Ну, убьют, в конце концов,  и они избавятся от назойливого нарушителя границы, и я, наконец-то встречусь с тобой.
Что мне остается, кроме того, чтобы как-нибудь упросить этих супостатов, чтобы, когда я протяну ноги, разрешили бы односельчанам похоронить меня рядом с тобой. Знаю, что глупые мысли лезут в голову, но  что спросить со старого, беспомощного вдовца?
 Окрашенное кровью солнце, опускалось за темной горной цепью, как распятое, измученное тело Христа-Спасителя.
 
 
                * * *
 
- Эй, Тедо, ты что, совсем опустился, на себя не похож?
Старик оглянулся, но никого вблизи не было.
- Кто ты? – спросил он.
- Не узнал? И не узнаешь, я в тебе самом живу, меня не увидишь.
Тедо отошел от самогонного аппарата, огляделся, но никого не увидел. Смотрит старик, дым застилает ему глаза,  и стало казаться ему, что от тоски, привидения мерещатся больному воображению.
 – Не привидение я, - опять слышится голос.
– А кто же ты? – Тедо протер глаза. -  Какого черта затеял я гнать водку в красную субботу?  – перекрестился старик.
– Да не черт я? – как бы разгадал его мысли голос.
 – А кто же ты?
 – Тедо я.
 – Какой Тедо?
- Ты что, свой голос не узнаешь?
Старик встал, как вкопанный и растерянный, пытается разглядеть невидимку. Покрасневшее от пламени костра лицо побагровело:
- Прости Господи, виноватого, прости Боже – бормочет он, и крестится дрожащими пальцами. Простирает глаза к небу, но солнца не было видно. В предрождественский день, над ним, огромной глыбой нависла грозовая, темная туча.
 - На Бога не надейся, и не беспокой его понапрасну, ему сейчас не до тебя, в ожидании Рождества Христова.
 – Видно пришел мой последний час – подумал старик. В стакан для водки налил воды, промочил горло, но большая часть жидкости пролилась на грудь. - Все кончено, – пробормотал он про себя – Черти поселились в моем доме.
- Ничего не кончено, в природе ничего не пропадает, - опять прозвучал голос.
Тедо вздрогнул.
- Я твоя молодость, Тедо! Твое прошлое. Смерти не существует, все продолжается. Каждая минута твоей жизни живет во мне, в позабытом тайнике воспоминаний. Я – это ты, как ты можешь забыть себя?
Голос у невидимого Тедо дрогнул: – Для кого водку гонишь?
Тедо молчал, ноги не держали его.
– Для русских солдат гостинец готовишь, разжалобить их надеешься? – все вопрошал  внутренний голос.
- Просить их будешь, умолять, чтоб за колючую проволоку пропустили? Они будут водку твою распивать, насмехаться над твоим горем, вытирая губы рукавом, и понюхав ломтик хлеба, а ты будешь на могиле оплакивать свою судьбу? На колени перед врагом станешь, лишь бы пустили на могилу жены?
 - Хватит – закричал Тедо, но внутренний голос не унимался:
 – Враги будут глушить твою водку, глумясь над твоим унижением, а ты, в двух шагах от него, будешь рыдать на могиле?
Уже набатом звучал глосс, в ушах Тедо.
 – Хватит, довольно! – взревел старик, жилы вздулись у него на шее.
Самогонный аппарат с четырех сторон лизали языки пламени. Из крана серебристой цепочкой капала перекипевшая жидкость. Тедо, какое-то время смотрел на огонь, потом, вдруг, как бы вспомнив молодость, подбежав к костру, одним толчком ноги, перевернул огромный чан, вылив все содержимое на землю.
Пламя, шипя, погасло. Дым лениво, как бы без адреса  поднимался к небу.
 
 
               
                * * *
 
               В предрассветной мгле, как изваяние застыл Тедо. Озирается по сторонам, будто  чудится ему, что кто-то следит за ним. Всего несколько часов осталось, лишь несколько часов, и …Рождество Господа Иисуса Христа. Скоро какой-то счастливый петушок первым обрадует село наступлением утра.
Камень уже сдвинут с места. Настал тот миг, когда огненный ангел войдет в пещеру, и присядет на краешек камня.
Где-то петух уже готовится, возвестит о воскресении Христа-Спасителя.
 Но неведомая сила, которая совсем недавно вела Тедо к колючей проволоке, казалось, покинула его. Она, как бы осталась ночной тенью у лестницы, прислоненной к забору. Она оставила его одного, для свидания с любимой супругой.
- Не бойся Тедо, иди смелее, ведь она ждет тебя – подбадривает себя Тедо. Сердце колотится в груди. В темноте не видно ни зги, но Тедо хорошо знает тропинку. Пару раз он споткнулся о взрыхленную землю, встал, чертыхаясь. Пальцами, окровавленными колючей проволокой, проверил,  не потерял ли иконку и свечи. Он давно хранил их по этому случаю. Добрел, и замер у могилы, как завороженный. И так было понятно, что отсюда он уже не ступит ногой никуда. Слезы застилают глаза старика. Так наяву, никогда еще не снилась ему верная спутница жизни.
- Эх, говорил я тебе, что лучше б ты жила, а я ушел бы первым.  Ну что тебе сказать: Христос воскрес, Тебро!
Воистину!- послышался ему родной голос.
Тедо, как подкошенный, рухнул на могилу, и, не почувствовав боли, окровавленными руками, обнял землю...
 
 
                * * *
 
 Предрождественнское светило медленно выплывает из-за гор, озираясь на безжизненные села. Радостью воскресения, и гимном вечной жизни согревают землю лучи солнца.
Пограничники уставились на лестницу, приставленную к забору из колючей проволоки.
– Откуда появилась эта лестница?
- А черт ее знает, пойдем, проверим.
Немецкая овчарка, навострив уши, залаяла, и резко рванула в сторону могилы. Русский солдат, от неожиданности не удержал поводок, и чуть не потерял равновесие. Пограничники пытались свистом и командой отозвать пса, но дрессированная на военной базе сторожевая собака не слушалась. Когда солдаты подошли к могиле, овчарка, принюхиваясь и рыча, кружила вокруг бездыханного тела Тедо, прильнувшего к земле, в долгожданном, последнем свидании с любимой супругой.
 
                9 мая
Село Дици, Горийский район, Грузия.






Отар Чиладзе
Первый день осени
Настанетчас, днемилиночью,
Когда предстанут чередой,
Картины прошлого воочию,
Хулимые, хвалимые тобой
Догонят нас воспоминания,
Как светлячки потухшего костра,
Те, что когда-то не нашли признанья…












Этеро Татараидзе
* * *
Лают собаки в ночной тишине,
Про мысли мои у камина

Когда уйду я в мир иной,
И встречусь со своей родней,
Когда по стоптанной тропе,
Уйду к неведомой стране:
Я не услышу ваши мнения,
И не помогут сожаленья
И слезы не помогут мне,
Там, в поднебесной тишине,
……………………………


Посвящение Миндия (сыну Этеро)
Согласно грузинской мифологии,
понимал язык зверей, птиц и растений.

Снег вчера покрыл поля,
А сегодня тает…
Так порою человек,
Клятву нарушает.
Трудно обмануть того,
Кто об этом знает…



Содержание


О ПОЭЗИИ ВООБЩЕ И В ЧАСТНОСТИ
Друзейвпоследнийпутьяпровожаю...
Народное
МиртакустроенБожьеюрукой...
Ясматерьюпрощусьродною...
МихаХелашвили. Явыскажутебямойстих...
Свет – тьмоюпоглощается...
НиколозБараташвили. Мерани
ВажаПшавела. Покорилявершину...
Орел
КонстантинэГамсахурдиа. Бирюзойгорятутебяглаза...
. ТерентийГранели.
Иназемле, ивнебе...
Ночьуженастала, илиявосне?...
Переполнилосьсердцещемящейтоской...
Мнекажется, чтогде-тотам...
ПосвящениеН. Бараташвили
ПосвящениеГранели
ГалактионТабидзе.s
Одиночество
Надтравоюсвисткосы...
Чемдальшеты...
Последняялюбовь…
ГлазаМери
Мери
ГалактионТабидзе, скульпторДжунаМикатадзе
Ветервихремнесется...
Черныйворон
Которыйчас?
ТицианТабидзе.Изкниги„ГородаХалдеи“
ЛадоАсатиани. Накартлийскойдороге
ВГрузии
Заздравная
ОчемповедалнамВажаПшавела
.МухранМачавариани.
Третийденьвпленуяупечали...
Эпитафия
Сначалазажгутпоминальныесвечи....
ШотаНишнианидзе. Одиночество
НоеЧхиквадзе
Мнекажется, чтовсеменядавным-давнозабыли...
БесикХаранаули. Какпойматьмигсчастья...
Грузия
.ГизоНишнианидзе.
Цветок – взлетающаябабочка...
НедалмнеБогумениястареть...
Словномать, потерявшаясына...
Попроселочнойдорогешликрестьяночкидомой...
Попроселочнойдороге...
Какаяпрелесть: подороге...
. АннаКаландадзе.
Былаподругауменя...
Туманвгорах
Влюбленнаясирень...
Миг
. ИзаОрджоникидзе.
Шепчут, шепчуттвоипальцы...
Сголовыидопят...
ИмпровизациинатемыИзыОрджоникидзе
РезоАмашукели. Пустякапороюнамхватает...
ИмпровизациянатемуРезоАмашукели
ПосвящениеРезоАмашукели
ДжаникоГеоргадзе.
Ятщетновзывалкнебесамопрощении...
ИмпровизациянатемуДжаникоГеоргадзе
Одиночество
ПамятиДжаникоГеоргадзе
ЛияСтуруа. Смертныйприговор
ГурамРчеулишвили. Любовьвмартемесяце
Медленноетанго
ИмпровизациянатемуГурамаРчеулишвили
ЕленаГоголашвили. Кутута
ВахуштиКотетишвили. Пришлимыизнебытия...
НиноТорадзе. Сказкаоправде
ВНовогоднююночь
ЗазаДарасели.
«Старыйменьшевик»
Фиалкиподзимнимсолнцем
МорисПоцхишвили. Времямимонаспроходит...
ДжансугЧарквиани. ГласВажаПшавела
Соднимусловием...
МаквалаГонашвили. Жалобастатуи
Исмоетдождьследы…
ПРЕОБРАЖЕНИЕ
Томеняревновалаковсемсквознякам, товраденьи
Преображение
ИнгаГаручаваСегодняродиласьлуна...
ИнгеГаручава
МзияХетагури. Еслислучайвдругвамулыбнется…
РезоТабукашвили. Скоро, скорораспрощаюсь
яснебеснойсиневой...
АнаноЧхолария. Сатирическийэкспромт
ВраймоемубратцуГеоргию
ДавидГулуа. Опоэте
БакурГулуа...
ИмпровизациянатемуДатаГулуа
Колдуетпризракнадпером...
НикогдаянебылАхиллесом...
Прошупрощения, друзья...
Спаси, Всевышний, нашидуши!
Реквием
Письмосверстникам
ГивиСихарулидзе. Длякогоянепутевый
Запоздалыйзвонок
ГивиСихарулидзе. Немыесимволыжизни
Спасибо, Любаша!
ИмпровизациянатемуТамрикоБолквадзе
ДавидГецадзе. Чистыйлифст
МананаДангадзе.
ДавидЗеикидзе. Диалогсосмертью
Завещание
Напрасносмертьмнеугрожаешь...
НинуцаКобахидзе. Рассказики
Скала
Елочка
Пестрыйлучик
Я
Внебепеликолокольчикидождя
Скороканикулы
Переживаниясиротывдетдоме
Окутанныйтайнойучитель
Очембыяпопросилабога,впервуюочередь
Спасеннаяелка
Фиалка
Урокистории
Т. Цхварадзе. Веселитсяистар, имлад...
Г. Кебурия. Забыляхвоиаромат…
АннаКебурия. Свеча
Несердитымаму, дочка
НатоАрчвадзе. ПодражаниеА. Ахматовой
Когдаразлуканетревожит...
Покамечтаюяночами...
Тыпростименя, родной...
Любимыйшрам
Еслибыцветынеувядали...
ГугулиКебурия. ВальбомД. Г.
ИмирМамедов. Приоткрылисьворотанебесные...
МирзаГеловани. Вокзалохваченсуетой
Г. Кебурия. Еслибыцветынеувядали...
СосоДжугашвили (ИосифСталин).Бутонырозыраскрываются
Чаша, полнаяяда
МерабЧхиквадзе. Страх
ОтветМаринеШенгелия. Квитанциязапоцелуй
ПереводыстиховКетеванЛомидзе
Вокзал
Импровизациянатему К.Ломидзе
Неговоримненичего, ведьяитаквсезнаю...
Моей синеглазке
Насеромнебеоблачкобелеет...
Воспоминание, какароматсирени…
Снималоншляпукаждыйраз...
Здороваясь, снималоншляпу…
Бытьчуду, ильнебыть, кто знает?
Половинамоегостолетия.
Импровизациянатему Маи Дзидзигури
ГелаДумбадзе. Люблю яблоко
Я – бегун
Беглар
Тамар Долидзе
Метамофозы  погоды ж
Остался  ты  во  мне  воспоминаньем
Как  странно,  что  так  быстро  я 
Нежданно  муза  поселилась
Что  знала  о  любви  я294
Рассвет  развеял  грусть  мою
Если  б  знала  ты
Ты  уходил,  но  возвращался
Гиорги Сосиашвили  За колюч ей проволокой
Отар Чиладзе  Первый день  осени – 
Этеро  Татараидзе   Посвящение  Миндия .


На диске записаны стихотворения  и преводы в исполнении автора, и романсы:
       А)
1. Стих К.Гамсахурдиа, музыка и исполнение Г.Кебурия
2. Перевод  Г.Кебурия
3. Люблю любовь я, как наркотик
4. Молитва
5. Не могу ждать до утра
6. «Еще не вечер»
Б)
1.Прощальный гудок
2. Напомнит осень мне…
3. Женская логика
4. Мужская логика
В)
1. Памяти друзей
2. Песочные часы Квазимодо
3. Я любил, быть может
4. Эхо
5. До свадьбы
6. После свадьбы
7. Кроссворд
8. Софико Чиаурели
9. Ворон
Г)
1. Дисгармония души
2. Ты успокой меня Романс А.Вертинского
3. Где ж Вы теперь Романс А.Вертинского
Д)
С кем угодно ты пей и пой
Е)
1. Всем и никому
2. Я люблю тебя, как солнце муз. А.Шиловского
Ж)
       . Романс Караван. Слова Б.Тимофеева, муз. Б.Прозоровского
 З)
Я тебе, столь недоступной
И)
Заезженная улица музыка и исполнение Зураба Лежава
 Видео Г.Кебурия
Видео близких друзей Г.Кебурия
К) Не пиши ты мне Слова Г.Кебурия, Муз. З.Лежава, Поет Т.Циклаури