Он лежал среди трав, сочно пахнущих мёдом,
Глядя в ясное небо и дыша чистотой.
Вспоминая тот город, откуда был родом,
И куда возвратился, пропахнув войной.
В то июньское лето, палящее зноем,
Ему было семнадцать, девчонок кумир.
Он забыл всё, что было до первого боя,
До того, как увидел, что рушится мир.
А потом бой второй, а потом двадцать пятый.
Сотни сотен погибших на фронте друзей.
Плащ-палатка, котомка, шлем солдатский помятый.
Ожидание с тыла добрых вестей.
Словно раненный ястреб смело рвался в атаку,
Не дрожал мелкой дрожью, как впервые тогда,
Когда в тёмную ночь за соседним бараком
Убил немца без следствия и без суда.
Они шли непрерывно десятые сутки.
На постое остались в селе близ Орла.
Наконец-то помывшись и наполнив желудки,
Взвод уснул. За окном была сизая мгла.
Караулили трое. Твердо сжавши винтовки,
Завышавшие возраст в призыве на фронт,
Трое юных бойцов после артподготовки,
Охраняли покой, смотря в горизонт.
Он, оставив друзей у калитки и двери,
Сам проверить решил дом в округе. И вдруг
Шум услышал и стон непонятного зверя,
Вскинул быстро винтовку, как учил военрук.
Побежал за ограду, в соседнюю хату,
Та пустою и гулкой звенела струной.
Во дворе лежал пёс, его пасть была сжата.
Кровь сочилась из брюха от раны большой.
Ужасаясь картине внезапно представшей,
Обозленно глазами ища подлеца,
Он заметил, что сноп, на ветру трепетавший,
Резко дернулся. Наполнила ярость бойца.
Он винтовкой проткнул залежавшее сено
И услышал пронзительный тоненький крик.
Выполз юноша раненный в форме военной.
"Gott mit uns!" - закричал, и тут же поник.
Так минуту стояли и, смотря друг на друга,
Сотрясаясь от дрожи в руках и ногах,
Не решались напасть, не издали ни звука.
Грянул выстрел и немец рухнул впотьмах...
Много минуло лет. Уж погоны другие.
До Берлина чуть-чуть он тогда не дошел.
Память снова рисует картины живые
Этой страшной войны чёртов котел.
Он лежал среди трав, сочно пахнущих мёдом,
Глядя в ясное небо и дыша чистотой.
И душили его стыдливые слёзы,
Как тогда - в сорок пятом счастливой весной.