Пред ним немереная площадь,
Когда-то взрытая огнем…
Он землю выверял на ощупь,
Как перед севом агроном.
Пройдя Дахау и Освенцим,
Где сто смертей на пять шагов,
Ее врачуя, как младенца,
От пораженных очагов.
Еще от выстрелов немые
Не расцветали тополя,
А в след ложились яровые
На эти минные поля.
Он отводил беду далеко,
Туда, за тридевять дорог,
Где не ласкает солнце окон,
А вот себя не уберег.
И молча,
Сдержанно по-вдовьи,
Как все, что дорого храним,
Легла саперу в изголовье
Земля, очищенная им.