Улицы скрылись во тьме,
Но потихоньку горит,
Стоя на ржавой ноге,
Старый фонарь - инвалид.
Стелется немощный свет
Мимо дворов и дорог.
Сильно, на старости лет,
Этот фонарь занемог.
Лазает ветер в кустах,
Мыслит о чём-то худом,
И на опавших листах
Пляшет чечётку с дождём.
В стоках бушуют ручьи.
В это ненастье и хмарь
Кто-то из мрака ночи
Вышел и встал под фонарь.
Ловит лучей колоски,
Мнётся на голых ногах
Грязный лохмач и куски
Хлеба сжимает в руках.
Кутаясь в мокрую шаль,
Дырам забывшую счёт,
Он, подпирая фонарь,
Корку ржаную сосёт.
Ветер на подлость горазд,
Жалкий слуга октября,
Дунул, и тут же погас
Немощный свет фонаря.
Ночь, словно дёготь густа,
Шепчет бродяга во мгле:
"Отче - родитель Христа,
Слышишь, молюсь я тебе.
Я не прошу серебра,
Полные денег мешки,
Дай лишь немного добра
В пригоршень честной руки,
Лёгкой судьбы для сирот,
Кров для бездомных людей,
Мирных и вольных широт,
Хлебных бескрайних полей.
И помоги одолеть,
Боже, нам всякое зло,
Когда вновь возьмутся за плеть
Сильные мира сего".
Шёпот утих, и резвей
Дождь по листве задробил.
Снова фонарь в темноте
Мутный свой глаз приоткрыл.
Сон ли приснился ему?
Был человек или нет?
Видит - уходит во тьму
Чей-то живой силуэт.
Думает старый фонарь,
И не поймёт отчего
Кто-то в дырявую шаль
Крепко укутал его.
Только теперь ли хворать?
С шалью, ведь, всё нипочём.
Пусть продолжает плясать
Ветер чечётку с дождём.