Меня представили… я слегка пожала
его влажно-холодную, осьминожную лапу;
он же тискал и мял, как любимую зверушку,
мою почти ослабшую, безвольную руку.
*
В этом типе
было
что-то беспокоящее–странное:
его глаза хорька внимательно
следили за мной, и я улаливала взгляд
его тускло-блеклых глаз,
посаженых невероятно близко.
В юности он был клоуном в цирке:
я видела его когда-то в «Олимпийском».
*
Слушать его было забавно и тревожно:
«Ты, словно поздний цветок,что невольно
запоздал распуститься".
В какой-то момент он раскрылся,
сбросив с себя всю апатичность
богачей.
Я точно уловила момент,
когда его безрассудная страсть
вдруг прорвалась
зародышевой плазмой в голосе
холодной расчётливости
оживлённой интонацией классического безразличия,
которое приходит только вместе с отказом от желаний и от жизни.