«А кто не пьёт?! Назови!» – легендарная фраза из к/ф «Покровские ворота».
Пить, или не пить и сколько пить каждый решает сам, но вообще не пить – вот это меня всегда настораживало в людях. Оговорюсь, что есть, кто не пьёт по понятным причинам: опасно для здоровья, либо пил и завязал потому, что приём алкоголя приводит к алкоголизму. Ну, чтобы быть здоровым и не пить по доброй воли, из соображения «это - мой принцип» - такие люди меня очень настораживают и, признаюсь, не притягивают.
Посвящается моему отцу – Малёшину Александру Романовичу (на фото), а также матери Галине Григорьевне и их подруге Михайловой Зинаиде. (Все покойные)
Александр Романович никогда не унывал, по крайней мере я не помню, чтобы он впадал в депрессию, или меланхолию. Ещё в ранней молодости судьба с ним обошлась сурово. В 21 год он, перенеся тяжелейшую травму на производстве, получил страшные диагнозы на будущее. Неся ответственность за беременную, любимую девушку – мою маму, которой на тот момент ещё не исполнилось 18 лет, будучи сиротой и не имею никакой, нажитой подушки безопасности, кроме друзей по общежитию, ему не пришлось после выхода из больницы тратить время на жалость к себе. Так прошла почти вся его недолгая жизнь, в постоянном тяжёлом труде и … эпизодами тесной дружбой с алкоголем.
Многим хочется в алкоголе хоть на время забыться, уйти ненадолго от пути, на котором проблемы мешают по праву насладится даром Божьим – жизнью, любое проявление которой только у неблагодарных вызывает отвращение.
Так вот, всё произошло 8 мая 2005 года, в преддверии празднования 60 годовщины Великой победы!
В тот день мне – инженеру компании Аэрогрупп было поручено ответственное задание: организовать и принять личное участие в оформлении Московского аэропорта Домодедово к дню Победы. Утром, на подъезде к аэропорту, я встретился с, найденным мною, альпинистом. Рекламные баннеры были уже у меня в машине. Мы погрузили альпинистское снаряжение в багажник моей машины и отправились в аэропорт. Начали с самой большой перетяжки, которая была закреплена вертикально, почти на всю высоту главной диспетчерской вышки и далее ряд меньших по размеру, но не менее сложных по монтажу. Поздно вечером, с чувством удовлетворения, я отвёз альпиниста домой и приблизительно в 23.30 вернулся домой.
На протяжении последних нескольких месяцев, когда отец, после третьего инсульта 2004 года, перестал совсем ходить, я по вечерам приходил в родительский дом и на руках таскал его в туалет. Александр Романович с гордостью докладывал мне, что он выполнил взятые на себя обязательства и после, еще некоторое время, развлекал меня у постели стишками и байками. Ему нравилось быть кому-то нужным, пусть даже в малом. И эта малость порою для многих неподъёмная ноша, в силу сложного характера, либо излишнего самолюбия.
Так вот: время приближалось к полуночи, и я поспешил к родителям. Открыв дверь, я увидел зарёванную маму, которая поведала мне о случившемся.
Уже два раза приезжала скорая. Отец при смерти. Хотели забрать его в больницу, но она, взяв на себя ответственность, написала отказную.
Я зашёл в комнату к отцу. Он лежал чуть на бок. Под правое плечо была подложена подушка, чтобы пена, которая самопроизвольно вытекающаяся из его полуоткрытого рта, не мешала ему дышать. В глазах его я не увидел ни малейший искорки стремления выкарабкаться.
Почти все, кто долгое время ухаживал за лежачими стариками, или больными, не способными к хоть малейшим радостям жизни, поймут, как это тяжело наблюдать за бессмысленностью существования. Для Александра Романовича это было во много крат тяжелее, так как в жизни своей он никогда не жил без дела, или мечт, исключая время, когда он глушил сознание в алкоголе.
Будучи маленьким, я часто сетовал на него за нелюбовь ко мне, за нерадостное детство, за то, что, как мне казалось, у него слабый характер и он не может побороть в себе эту пагубную зависимость. Но, став взрослым, и пройдя свой путь проб и ошибок, находок и потерь я стал более лоялен к людям пьющим. Многие попались в лапы зелёному змею не по доброй воле.
Врачи из скорой предрекали смерть через несколько часов. Мама плакала всё тише. В её словах не было сожаления, но её пугало, как мне казалось на тот момент, будущее.
Это был третий инсульт отца. Первый же случился в 1996 года. Идя домой, он поскользнулся и сильно ударился затылком. Сотрясение и так слабых сосудов дало знать о себе на второй день.
С тех пор мама, на протяжении 9 лет, была нужна своему мужу, как никогда. Мои родители, и я им благодарен за это, пример силы характера. Даже, когда всё было против них, они не опускали руки. И, конечно, алкоголь – тот змей искуситель, который помогал им хоть на время забывать о тяжёлой судьбе, вызывая у них и смех, и слёзы. Театр, да и только.
Доза алкоголя у каждого своя и своя она для каждого случая. Для слёз и для радости она разная, но там, где нет меры нет эмоций, а человек без эмоций меня пугает. Пустота образовывается в человеке, который не знает меры. Словно в вакуум смысл жизни втягивается в него. Людей, которые не могут контролировать меру, я, также неохотно впуская в свой круг доверия. От тех, кто не пьёт вовсе, по убеждению, и тех, кто пьёт без меры беды соизмеримы. Одни поступают по убеждению, другие без него. У тех и у других недостаточно оттенков, чтобы видеть мир во всём великолепии. Мы - все напряжены и только расслабившись, хоть на немного, мы можем качаться на волнах приливов и отливов нашей судьбы.
Проведя некоторое время на кухне и выпив по рюмочке, мама настоятельно выгоняла меня домой, утверждая, что я ничем помочь не могу.
Я снова зашёл в комнату к отцу. Не услышав его дыхания, я испугался и тут вдруг с хриплым гулом белая, пенящаяся слюна потекла из рта. Воздух вышел из гортани издав лёгкий и протяжный звук. Далее последовал слабый, но всё-таки вздох и тут я заметил, что в тот момент я тоже не дышал. Я понял, что у меня закончился кислород и значит, пауза была долгой. Меня это сильно напугало. Я опять с пристрастием стал наблюдать за дыханием отца. Паузы напоминали мне игру, когда в детстве в ванной, уходя под воду, мама считала секунды и каждый рекорд придавал мне уверенности в себе. Здесь же была не игра и каждый вздох мог быть последним.
Проведя несколько минут у постели, наблюдая за дыхание Александра Романовича, я понял, что дыхание его очень редкое, но стабильное. Утешая себя, я вышел из комнаты и отправился к себе домой.
Некоторое время я не мог уснуть, думая, что отца живым я видел может быть в последний раз.
Утро. Наступило 9 мая 2005 года. Ласковое, весеннее солнце заливало гостиную моей квартиры. Не хотелось думать о плохом. Не отдавая себе отчёт, я быстро направился в родительский дом.
Я не звонил. Мы договорились с мамой, что она не будет закрывать дверь. Войдя в прихожую ничего не насторожило меня. Было тихо. Я сразу же вошёл в комнату к отцу. Он всё так же лежал чуть на бок, но на лице его уже не было пены. Я прислушался. Дыхание было достаточно равномерное, хотя всё такое же редкое. Немного переведя своё дыхание, я вошёл в гостиную. Мама спала в кресле, укрывшись пледом. Она встрепенулась, чуть приоткрыв глаза, взглянула не на меня, а в окно, где яркое, голубое небо казалось неестественно насыщенным. Потом она повернула голову в мою сторону и сказала: Доброе утро. Я улыбнулся и ответил: Доброе. Далее она предложила: Чай будешь? Я ответил: Да.
Я боялся начать разговор, и пауза слегка затянулась. Молча, сидя на табуретке, я наблюдал за ней, за её спокойными действиями, как она разогрела чайник, выставила вазу с печеньем и начала на доске нарезать бутерброды с сыром и колбаской одновременно. Она не торопилась. Я тоже. Мне казалось всё произошедшее накануне каким-то сном. Глядя на спокойное поведение мамы я сам уже не волновался и, кажется, на время забыл об отце.
Она начала первой.
- Ты знаешь, что Сашка учудил?
- Что?
- Где-то в пятом часу я задремала и сквозь сон слышу: Галь. Галь. А потом: Опохмелиться нальёт кто-нибудь?
Я удивлённо смотрел на маму и не знал, что сказать.
Она продолжала.
- Ты представляешь: он выжрал бутылку, один.
Отец уже долгое время не вставал с постели и его подвижность ограничивалась одной правой рукой, которой еще пару месяцев назад он мог держать книгу над головой на расстоянии 10 сантиметров. Один глаз у него полностью ослеп, а от второго осталось 20% зрения, но до последнего он книги проглатывал. Просто проглатывал. После его смерти мы не знали куда девать такое количество книг, ведь никто из нашей семьи так много не читал.
Помню мать сетовала на него, что медсестра, которая в последний месяц приходила делать уколы, заявила, что больше не придёт потому, что Александр Романович, будучи почти слепым и почти неподвижным, стоило ей отвернуться, запустил свою руку ей между ног. Вау! думал я, да ты тот ещё! Мама, как-то откровенничая за рюмочкой, рассказывала мне о его ненасытности и румянец, то ли от воспоминаний, то ли от алкоголя пробежался по её щекам.
Так вот, будучи почти неподвижным, он запустил руку за спинку кровати и о чудо, наткнулся на горлышко бутылки.
Тут в рассказ вступает их подруга – Зинаида, давно похоронившая мужа Анатолия и жившая одна в соседнем доме. Уже в возрасте ей отрезали одну грудь, обнаружив рак. Она гнала превосходную самогонку. Такую, какую воспевают все, кто так, или иначе употреблял спиртные напитки, после которых не болит голова, сколько бы не выпить. Так вот Зинаида к дню Победы выгнала «праздничную» - двойной, а может и тройной перегонки, чистую и прозрачную, как слеза младенца, без малейшего запаха, дабы отдать дань подвигам и мужеству их отцов и дедов. Ну и, недолго думая, приветствую Сашку накануне, по какому-то разумению, не предупредив маму, поставила её за кровать отца.
Да уж! Как он её открыл одной рукой? Как смог выпить без запивки и закуски? Как никто не почуял ни запаха алкоголя, ни даже намёка на алкогольное отравление? Что же это за работники скорой помощи, что ставят диагноз непонятно как, да так же, наверное, и лечат? Вопросов много, но они ничто по сравнению с выносливостью нашего старшего поколения, которая помогла дорогой ценой вырвать так, нужную нашему народу Победу!
Отец родился 26 декабря 1941 года и умер 21 сентября 2005, в год 60-ой годовщины Великой Победы!
После истории, рассказанной выше, он прожил ещё три с половиной месяца и одной из главных побед в его жизни была победа над смертью, когда мама просила его не умирать в её день рождение.
- Сашка. Не вздумай умереть на моё день рождение!
17 сентября 2005 года он выпил в последний раз за свою жену и мою маму.
18 сентября 2005 года мама привела в дом батюшку, который исповедовал моего отца, неверующего в Бога. Батюшка, выйдя из комнаты Александра Романовича, успокоил маму, что тот принял Христа и покаялся.
21 сентября 2005 года, на третий день, он отошёл на небеса, где мы когда-то обязательно встретимся.
03.05.2020