В воздухе пахнет зелёной краской,
Солнцем и пылью ушедших лет,
Смехом, ромашками, мертвой сказкой,
Той, где давно уж принцессы нет —
Ей, представляешь, связали руки
Лентой атласной с густых волос
И, заглушая любые звуки,
Горло вспороли шипами роз,
Тех, что она прорастила в сердце,
Чтоб не казалась дырой дыра.
В воздухе пахнет полынью, перцем,
Стоном и ветром, огнём костра,
Светло-лиловым далёким «верьте»,
Шёпотом на ухо: «не забудь»
И, если честно, немного смертью —
Правда, немного. Совсем чуть-чуть.
Больше — картечью, светло и грубо,
И одуванчиковым вином.
Треснули снова сухие губы;
Горечь сменяется шумным сном,
Колоколами, свободой, резью
Где-то под рёбрами, там, в груди.
Пламя по венам и холод лезвий
И что-то страшное впереди,
Что-то свербящее, до мурашек,
То, что стирает границы зла
И разрушает любое «наше».
Грязен, истерзан, сожжён дотла
Твой одинокий хрустальный город.
В пепле и чёрном, густом дыму
Звёзды взорвутся церковным хором,
Станут тернистым путём во тьму.
Воздух горит тишиной и кровью,
И васильковым «прости» в глазах.
Эта задумчивость, шрам над бровью
Эта серебряная гроза,
Этот набат, ошалелым воем
Бьющий по стенам и по вискам —
Всё это есть, мой цветочный воин.
Видел ты всё это, верно, сам.
Видел, как вечность рвалась в огромном
Храме забвения и грехов,
Видел десятки холодных комнат
И пепелище моих стихов,
Видел фиалки в хрустальных лёгких,
Знаешь, как больно бывает петь.
Ты не бывал в городах далёких,
Ты никогда не умел терпеть,
Ты никогда не любил молитвы,
Лживые, терпкие, как вино,
Ты никогда не хотел той битвы,
Веки сковавшей навечно сном.
Нет у тебя ни меча, ни славы,
Земли твои — пепелище грёз.
Только цветы у тебя и травы,
Целое сердце любви и слёз,
Соль на губах, опаленных словом,
Белый венок на могиле дня,
Песни о солнце, чужом, багровом
И половинка одной меня.
Милый мой воин, ребёнок лета,
Брат незабудкам и василькам,
Спрячь в своем сердце осколок света;
Пусть же не дрогнет твоя рука,
Бейся со снами, со злой судьбою,
С призраком прошлого каждый раз,
Бейся, мой мальчик, с самим собою.
Режь свои вены краями фраз,
Хрупкой надеждой бесстыдно пьяный,
Пой свои песни по площадям,
Письма богам завали бурьяном,
Если надеешься — пощадят,
Древней легенде, хрустально-зыбкой,
Снова, как в детстве своём, поверь.
Кровью плати за свои ошибки,
Если душа твоя — дикий зверь,
Если клеймо твоё — смех от боли
В мрачном, безмолвном саду камней;
Бейся, сражайся, огнём и волей,
Против уродливых злых теней,
Только не дай мне остаться с ними,
Боль эту, воин мой, забери
И нацарапай на камне имя.
И поцелуй меня. И умри.