И город сверкал, в который хотел вернуться.
И жизнь пролетала, Рютбефа или Вийона.
Потомки уже появились – потехи, танцы, наряды...
Женщины в зеркала пялились, как обычно.
Зачем это всё, если я онемел, как рыба?
Тяжесть земного шара плечи мне придавила.
Мой пепел лежал в бокале под стойкой бара.
И город сверкал, в который хотел вернуться,
в дом свой, схожий с гранитным музеем,
где в витринах тушь для ресниц, усохшие сайки
и египетских мумий наряды.
А ещё там солнце, словно жёлтая бляха,
и паркетов рассохшихся скрип под медленными шагами.
И город сверкал, в который хотел вернуться,
пряча лицо в воротник, хотя уже нет никого
из тех, кто вспомнить способен мои долги
и позор мелких подлостей мне простить.
И город сверкал, в который хотел вернуться...