Кот
матери
Божок Востока, где с лица восходят отрешенно
две капли океана - зрелые плоды воды,
застынут у камина треугольной мордой,
притянут сны пушистые в мокрые сады.
Каштановыми запахами, моросью осенней
колышет ночь неверная тонкой тенью ловчих,
и над убитой иволгой тянет долго песню,
призывает призраки, шлет морок на головы.
Огонь потянет искры - золотые струны,
заплещется в глазах вода - дождь из зенита,
песчаный душный ветер - самум пустынный
повеет, грянет молния из мертвых глаз Перуна.
Тогда вдруг разрастутся мягкие кошачьи лапы,
и кот огромным тигром выскочит в окно
к выгнутой в лунном свете кошечке из золота.
Останемся я и огонь, и я одинок давно.
Kot
Matce
Bozek wschodu, gdzie z twarzy wschodza bez wyrazu
dwie krople oceanu - dojrzale owoce wody,
zastyga przy kominkach i trojkatna twarza
prowadzi sny puszyste w wilgotne ogrody.
Przez kasztanowy zapach i jesienna wilgoc
kolysze noc wysmukla jakby widmo lowow
i dlugo spiewa piesni nad zabita wilga
wywolujac upiory krazace nad glowa.
A potem ogien ciagnie zlotych iskier struny,
bulgoca oczy, to woda, zenitalne deszcze,
i wieje duszny samum sypkim piaskiem dreszczy,
gdy otworza sie oczy jak martwe pioruny.
Wtedy nagle urosna miekkie lapy kota
i ogromnym tygrysem wyfrunie przez okno
do wygietej w ksiezycu samicy ze zlota.
Zostane ja i ogien, i moja samotnosc.