Вдруг накренился мой драккар гораздо к борту.
Курс крайностей ведет ко дну морскому,
А путь в Вальхаллу, мной искомый,
Он может привести в утробу Локи-черта.
Скрепят уключинами чувства – побратимы,
Но мне они все доверяют беззаветно.
Я выпущу к Звезде Рассветной,
Чтоб землю не пройти в тумане мимо,
Ворона в всевидящее небо.
Он вестник добрый, не вернётся коли.
Он примет в крылья ветер вместе с волей,
А я увижу путь к воде и хлебу,
Которые закончились давно уж на драккаре.
Пример богов и мне поддержка,
Но если в поисках земли еще промешкать,
Лишусь я погребального костра священной гари.
Я не найду пути в Вальхаллу,
Где слышен звон мечей и скальдов дивный слог.
Нужны мне только корка хлеба и простой воды глоток,
Чтобы достичь из копий и щитов воздвигнутого зала.
Вот ворон огласив просторы криком,
Он храбро распростёр над морем крылья.
На шаткой палубе застыл я,
В надежде с устремленным к небу ликом,
Ведь мудрый ворон с высоты полёта
Изгибы облаков не примет за рельеф фьорда.
Вперед он смотрит не надменно – гордо.
Он отличит курс верный от проделок Локи-черта.
Он отличит земную твердь от зыбкой льдины
По хорошо изведанным его умом приметам.
И не опустится с небес без солнца света,
Назад он не вернётся без причины.
Надежней мой драккар воздушных замков,
А смерть приятнее объятий ночи.
Поскольку вкус надежды-веры горек очень
Я Знающего выпускаю спозаранку.
Но только облака и лёд смог обнаружить Знающего взгляд.
И грустным эхом отражают клич его просторы.
С надеждой устремляются к ней чувств-побратимов взоры.
Но ворон возвращается назад.